Лагерь живых - Николай Берг

Беру автомат, приноравливаюсь. Руки-то помнят… Нормально, прижился.

После ужина собираю сослуживцев. Раздаю им медикаменты на завтра, еще раз напоминаю, как и что применять — и тут уже оказывается, что пора отбиваться. И как в темную воду проваливаюсь.

Выныривать приходится с трудом. Мужики что-то суетятся в мертвенном синем цвете, меня трясет за плечо Саша, и сквозь сон слышу голос Вовки:

— Да не хрен его будить, можно подумать, сами не управимся.

Продираю глаза.

Кто-то блюет прямо посреди нашего салона. Не вижу, кто это так развлекается, так как мужики окружили блюющего.

Присоединяюсь к полуодетым компаньонам и вижу, что свинячит Демидов. Запах не оставляет сомнений — пацан надрался вдрабадан, а печеночка-то у него ношеная. Но в общем Вовка прав, с отравлением алкоголем практически каждый из наших встречался, и в целом ситуация достаточно простая.

Мальчишка в сознании, хотя сквозь сопли, слезы и икоту выдает какую-то мутную пургу, в которую мне вникнуть не удается:

— И ладно, и по хрен, тоже на фи-иг… я не баба, блин… ик…

Товарищи и впрямь отлично обходятся без меня — судя по запаху, новоявленному пьянице дали уже и воды с накапанным туда нашатырным спиртом, носом чую знакомый запах, и Дарья Ивановна тащит свежесваренный кофе… Собственно, ситуация достаточно банальная, Саша перестарался, мальчишка оклемается без врачебного вмешательства.

— Ик… По забору едет трактор, ноги волосатые, тут корова подлетает, тоже дерево клюет. Ик… А я не баба! Ик…

— Чего это он? — спрашиваю у Саши, который единственный не участвует в спасательной операции.

— Да озорной рукожоп очень хотел с нами завтра ехать. Андрей против, ну и Николаич тоже. Вот гопник и нализался с обиды.

— А что он все про бабу-то?

— Андрей накосячил. Демидов расстарался, стрелял сегодня как надо. Ну Андрюха его и произвел в ранг «Надежда группы». Кто знал, что для неуча надежда — это женское имя, и все. Тогда ничего не сказал, а вот оно как вышло…

— Получается так, что давайте все спать! — командует Николаич.

Остается только он, Андрей да Дарья. Опять проваливаюсь в темную воду…

Утро девятого дня Беды

Подъем не носит эпохального характера. Встаем как-то спокойно, неспешно собираемся. Я немного мандражирую, но вроде как не показываю этого. Впрочем, актер из меня убогий, потому как Андрей тихонько говорит мне:

— Это нормально. Только не повторяй распространенной ошибки салобонов — не надо смотреть на себя все время со стороны и думать: «А не боюсь ли я?». Все боятся. Да и, в конце концов, ты уже почти обстрелянный… — Он тихо улыбается.

Николаич собирает нас и дает коротенько вводную:

— Сегодня будем работать в районе Стрельны. Основная задача — взять под контроль ремзавод бронетанковой техники. Ситуация лично мне непонятна, потому как мне еще тогда не понравилось, что мы там видели. Странное малолюдство в районе супермаркетов, остальное — вы сами видели. Возможно, я ошибаюсь, но готовиться лучше к тому, что будет оказано реальное сопротивление. Наши силы — сводная группа «сухопутчиков» и кронштадтские. Хорошо то, что обещали провести авиаразведку — и вроде выполнили это.

— Более серьезной поддержки с воздуха не будет? С вертолетчиками не связывались?

— Какими вертолетчиками?

— А в Вартемяги же полк стоял?

Николаич переводит дух. Плохо он сегодня выглядит — словно свинцовой пылью осыпан, губы серые и отеки заметнее, чем раньше. И то, как он дышит — часто и поверхностно, — мне и вовсе не нравится.

— Докладываю голосом. Бывший военный аэродром «Касимово», на котором базировался вертолетный полк, является площадкой, где размещаются самолеты аэроклуба «Звезда» и Федерации парашютного спорта северо-западного региона России. Что там нынче происходит — не знаю. Но рассчитывать на вертолетную поддержку не стоит.

— Жаль…

— Получается так, что пока противник вырисовывается не слишком мощным. Так что, может, и обойдется.

— Идем на броне?

— Вопрос сейчас будет решаться.

— Николаич, а сам-то как решаешь?

— Полагаю, что отправимся мы без своего панциря. Есть такое подозрение. Побывать на заводе и ничем не разжиться, странно как-то будет. Ладно, давайте собираться. Званцев обещал нам и бронежилетов, и касок подбросить, а сами мы должны предусмотреть, что там еще нам запонадобится.

Тут меня стукает в голову. Странно, что раньше не пришло на ум.

— Что, Доктор, подскочили?

— Да вот, вспомнил, — нам надо сидушек нарезать из полиуретановых ковриков. На резинку, чтоб на заду было. И на броне простатит не получишь, и на снег сесть можно.

— Это как?

— Ну, режется прямоугольник из пенополиуретана, сквозь прорези продевается резинка, так чтоб не давила, а на заднице держалась вся конструкция. Такое в Мясном Бору видел у копарей — удобно.

— Дело. Видал такие, продавались. Жаль, в нашем мы такой фигней не торговали, глядишь, пригодилось бы сейчас. Пока будем на собрании, Сережа, нарежь на группу. И в запас тоже пригодятся.

— Размером не ошибись. А то ходить не сможем, — скалит зубы Андрей.

— Шути, шути. У кого воспитанник нажрался? Да еще и с нарушением правил?

Андрей скисает, отводит глаза.

— Каких правил? — влезаю я, чтоб Андрея не очень пинали.

— Получается так, что основополагающих: градус не понижать, из разных материалов — не смешивать. А то этот гусь ухитрился тяпнуть водки — это из пшеницы, значит. Потом портвешка из винограда раздобыл и пивком из ячменя отлакировал. Получите — распишитесь. Вон оно лежащее — посылка из вашего мальчика.

Обсуждаемый предмет дрыхнет без задних ног и только посвистывает носом.

Нам пора с Николаичем идти на ежеутреннее собрание. Остальные собираются. Уходя, слышу знакомый звук позвякивания антабок на оружии, глухой грюк от магазинов на столешнице.

— Не нравится вам ситуация?

Николаич некоторое время идет молча.

— Получается так, что не нравится. Но выбирать не из чего — либо грудь в крестах, либо голова в кустах… Мутное там что-то, чую, очень мутное, и получается так, что я раньше с таким не встречался. Не люблю, когда не понимаю ситуацию. Сейчас — ни черта не понимаю! Честно скажу, если б взвод этих разгильдяев просто перерезали или перестреляли, мне бы было легче. А так — есть какая-то гнусность во всем этом, не все так просто…

М-да, разговорился что-то «старшой»…

На собрании все время прокручиваю в голове — что еще надо взять с собой? Такое странное ощущение — что-то забыл. Возможно, просто это из-за внутреннего мандража. Достаю блокнотик и начинаю записывать, что уже готово.

Поневоле вспоминаю, как наша отличница Галка так же мандражировала перед каждым экзаменом и в конечном итоге спасалась тем, что садилась писать шпаргалки, но, к общему удивлению соседок по комнате в общаге, писала их по памяти — не из учебника…

Схема получается достаточно простой. Сушей, придерживаясь окружной дороги, попрет сводная бронегруппа «сухопутчиков» и наши знакомые из Медвежьего Стана и с Полигона, еще кто-то. Сапер выражает удивление тем, что танки и БМП пойдут по автостраде — они ж гусеницами весь асфальт снесут, а ремонтников теперь не дождешься.

Вроде б «сухопутчики» обещали этого не делать… ну-ну…

Мы, со своей стороны, высаживаемся со сводной группой морской пехоты из Кронштадта. Всего от крепости идет наша команда, взвод «курков» из Дзержинки да сборная солянка из свободных от несения службы гарнизонных и комендантских. Место высадки знакомое — как раз оттуда мы эвакуировали семьи Семен Семеныча и его дружка… АТП вроде. Там еще фура с чулками и колготками осталась…

Точка приложения сил — завод. До этого сухопутные займут супермаркеты на Таллинском. Заодно проверят — что там с пропавшим взводом произошло.

Николаич задает волнующий всех вопрос — сужу по одобрительной реакции присутствующих — какая связь между группами и внутри них? Ясно, ему не дает покоя то, что начальника единого так и нет, к сожалению. Каждый получается сам себе голова, вполне возможно такое дело, как френдлифайер[58]. А в исполнении танковых пушек и прочих толстых «дудок» это вовсе нежелательное явление.

Отвечает Званцев. Поддерживаться будет радиосвязь (называет частоты, все пишут, а я хлопаю ушами), кроме того, группы обменялись делегатами связи и по возможности обсудили возможные варианты. Также обеспечена связь при помощи ракет — ракеты при этом используются флотские, у «сухопутчиков» такого нет, так что не ошибемся. Кроме того, всем «нашим» будут выданы повязки из одинаковой ткани — синего цвета. Ткань сама по себе дерьмо лежалое, больше ни на что не годна, но цвет получился специфический. Так что сейчас командиры подразделений получат эту рухлядь — и обязательно должны обеспечить у каждого бойца на левой руке такой лоскут.