Набирая силу - Каменистый Артем

И в этом мире такие шутки — обычное дело.

Медленно покачав головой, я ответил:

— Нет, продолжайте сами. У вас это хорошо получается.

ГЛАВА 18

ЛУЧШИЙ ЛЕСОВИК ПЯТИУГОЛЬНИКА

Без изменений

Возвращаться назад по своим следам — это гораздо удобнее, чем шагать по незнакомой местности. Но только не в нашей ситуации. Очень уж скверно на душе, когда видишь, что одни и те же усилия приходится повторять дважды.

Да-да, мы возвращались. Шли на северо-восток, по тем же буреломам, каменным развалам, распадкам и крутым склонам.

Увы, но сбылись самые худшие мои подозрения. В ходе жестокого допроса бедолага Тимр словами захлебывался, пытаясь отвечать Мелконогу как можно быстрее. Ни о какой браваде и вызывающе грубом игнорировании больше не было и речи. Он соглашался выдать все, что знал. Искренне напрягал голову, пытаясь вспомнить каждую подробность.

И говорил, говорил, говорил. Тараторил так быстро и такими словечками, что я половину сказанного не понимал. Но Мелконог лишь изредка требовал уточнить неясные моменты. Он, в отличие от меня, не испытывал сложностей с пониманием.

Он буквально выдоил Тимра. Получил от него все, что хотел. Прочитал, будто книгу.

И, закрывая эту книгу, должен был убить его без малейшего намека на эмоции. Небрежный удар топором — это логическая точка в подобном допросе.

Но лесовик сумел меня удивить. Получив последний ответ, он велел Тимру встать, после чего пнул его пониже спины, приказав шагать назад. И даже дал полезный совет, что двигаться следует побыстрее, потому что единственное спасение Тимра — успеть вернуться к своим до темноты. Мол, есть надежда, что они успели восстановить защиту шахты или хотя бы создали надежное убежище для себя.

Проводив пленника таким напутствием, Мелконог отвернулся от него и приказал нам продолжать шагать, как шагали.

И мы пошли за Мелконогом.

В обратную сторону.

Ну а куда нам деваться? Самим идти, как делали раньше? Но это глупо. Как оказалось, наш план завел нас еще дальше на север. И если продолжать ему следовать, мы, скорее всего, окажемся в лапах людей императора боли. Ни мне, ни Бяке этого не хотелось.

А вот Мелконог — опытный лесной бродяга. Он — наш реальный шанс добраться до цивилизации. А то, что он с легкостью отрезает людям уши… Это такой мир, тут нет Женевских конвенций, и если пленник запирается, с ним дозволяется делать что заблагорассудится.

Да в фактории господина Гурро только похвалят за такую настойчивость. Даже убей он Тимра, никто бы и слова худого не сказал.

Одним диким старателем меньше стало. С точки зрения Эша и его подчиненных, мир от этого становится чище.

Очередной подъем дался нам тяжелее всех предыдущих. К тому же я его помнил и знал, что с другой стороны последует трудный спуск. Это не радовало, угнетая мою и без того придавленную психику.

Выбравшись на вершину, Мелконог плюхнулся на замшелый валун и скомандовал:

— Отдыхаем. Надо дух перевести, там дальше спуск нехороший.

Я устроился на соседнем камне, а Бяка припустил к группе чахлых лиственниц и начал что-то под ними выискивать. Или коренья съедобные высмотрел, или какие-нибудь источники специй. Упырь тащил к себе в рюкзак все, что видел, для него такое занятие в разы приятнее отдыха.

Мелконог, косясь на Бяку, заметил:

— Страшноватый у тебя приятель.

— Мы с ним дружим не из-за красоты.

— Тебе что, все равно, как человек выглядит?

— Внешность — далеко не главное.

— Серьезно? — делано изумился Мелконог. — А я-то думал, ты на меня дуешься, потому что у меня рожа на ослиный зад похожа.

— Почему вы решили, что я на вас дуюсь?

— Хватит уже выкать, я не великая шишка, ко мне можешь обращаться на «ты».

— Хорошо, как скажешь.

— Так чего дуешься?

Отвечать, что шокирован сценой кровавого допроса, — не могу. Не поймет. Да и жертва далеко не святая, с ней все сложно. С точки зрения не только господина Гурро, но и общества аборигенов в целом, ничего плохого не случилось. Пленника тащили, чтобы вытянуть из него информацию. И вытягивать ее полагается без оглядки на средства. К тому же по меркам Рока лесовик поступил, можно сказать, гуманно. Узнав все, что требовалось, не убил Тимра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так зачем он нужен после того, как все сказал? Не отпускать же. Получается, доброе дело сделал.

Но я, хоть и много чего повидал, еще не готов равнодушно смотреть на такие вещи. Увы, родился не в Роке, а на первой родине подобные сцены увидеть в реальности сложно, даже если проживаешь не в самой цивилизованной стране.

Но, разумеется, объясняться в таком духе нельзя. Я не готов направо и налево рассказывать, что родился не в этом мире. Значит, надо срочно придумать иную причину, которая Мелконога не удивит.

Потеряв на обдумывании несколько секунд, я повторил:

— Да не дуюсь я. Просто не вижу смысла в том, как ты поступил с Тимром.

— А какой должен быть смысл?

— Вот смотри, Гурро, мы идем назад. Время теряем и силы. А ведь можно было разговорить Тимра сразу, еще утром. И тогда мы бы уже несколько часов шли туда, куда надо. Но вместо этого мы тащились по неправильной дороге. Не понимаю, зачем так долго тянул с допросом.

— А, вот ты о чем. Ну да, обмишурился я слегка. Но ты учти, что я малость не в себе после этой клетки. Злости во мне много, а когда злишься, башка скверно работает. Да и рожа этого Тимра мне сразу не понравилась. Таких упрямцев с ходу колоть тяжеловато. Их надо слегка помариновать. Если делать это правильно, они иногда разговорчивыми становятся. Может, и переборщил я с мариновкой, но ведь получилось как надо.

— У реки нас могут ждать, — напомнил я. — Да и твари ночью вылезут, мы скоро окажемся недалеко от шахты.

— Мы не пойдем далеко на север, — ответил Мелконог. — Сейчас вернемся чуток на северо-восток, потом на север немного пройдем и резко повернем на северо-запад. Обойдем вон ту гряду, самую высокую, и снова повернем, но уже точно на запад. И так будем идти долго. Даже не знаю сколько.

Я обернулся и указал на юго-запад. Оттуда мы сейчас возвращались.

— А что там? Я так и не понял, почему нам нельзя пройти напрямик? Что за белое пятно на четверть карты?

Мелконог, тоже обернувшись, несколько секунд молчал, задумчиво уставившись вдаль, после чего нехотя ответил:

— Если одноухий ушлепок не приврал, там сплошные пустоши огневиков. Может, и есть тропа, но они ее не нашли. Да и не сильно искали.

— И что это значит? — не понял я.

— Пустоши огневиков — это хорошо. Такие были под Пятиугольником, чуть к западу от него. На них гильдия хорошо заработала, когда дела свои начинала. Наемников держала, чистила год за годом. Кончились огневики, кончились и пустоши. Огневики — это удобно, это почти чистый Хаос, но Хаос слабоватый. Долго не продержался. А этот ублюдок сказал, что здесь пустоши покруче тех будут. Они пытались их окучивать, да только даром народ теряли. Кончилось тем, что зареклись в ту сторону ходить. Нам там делать нечего. Огневики — это много разных тварей под одним названием. Против некоторых из них честный металл ничего не сделает. Да и толку с нас? Я один чего-то стою, но даже десятка таких, как я, там не хватит. Маги нужны или хотя бы умения особые. И серьезные люди нужны. Много людей. Не пройти нам там. Да и за огневиками не все ладно. Ты вот не подумал, почему мы про этих огневиков не знали? Да потому что со стороны Черноводки к ним не подступиться. Гиблые там края.

— Понял, — кивнул я. — А на запад, значит, есть нормальный обход?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пацан, да откуда тут нормальным обходам взяться? Это ведь Чащоба, а не южные сады. Попробуем проскочить мимо Имба, но так, чтобы не сильно к огневикам заворачивать. Нам бы добраться до Зеленого пояса, а там, может, и получится к Черноводке выбраться. Только я бы на твоем месте с этим не торопился.

— Почему?

— Какой интересный вопрос. — Мелконог уставился на меня тяжелым взглядом. — Ты со своим ручным упырем придушил какого-то мальчишку, после чего удрал на плоту вниз по реке. И теперь спрашиваешь, почему не стоит торопиться возвращаться? Ну так я подскажу. Повесят тебя там. И упыря твоего тоже повесят. А может, на кол посадят. У Эша с душегубами разговор короткий. Тут север, тут по-длинному говорить не принято.