Влечение - Рози Томас

Джесс принесла из ванной тряпку и таз с водой и стала вытирать пролитый чай.

Спустя каких-то несколько секунд послышался гудок. Бетт, не задерживаясь, вышла к такси. Джесс последовала за ней, с тряпкой в руках.

— Подожди, Бетт. Не уезжай.

— А как же я? — повторила Бетт, и это были ее последние слова. Водитель поместил ее сумку в багажник. Она забралась на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Джесс изо всех сил всматривалась в матовое стекло, отделившее ее от дочери.

— Подожди!

Бетт непреклонно смотрела прямо перед собой. Если она и слышала мольбу, то не подала виду. Водитель пожал плечами, и машина сорвалась с места.

Припарковав свой «ситроен» и оставив фары включенными, Джесс взбежала по лестнице дома, где жил Роб. Нажала пальцем на кнопку звонка и не убирала до тех пор, пока не открылась дверь.

— Поехали со мной!

— Куда?

На Робе были спортивные брюки и серая майка с дыркой на одном плече, сквозь которую проглядывала гладкая кожа.

— Едем, и все.

Он молча последовал за ней.

Езда успокоила Джесс. В этот воскресный вечер на дороге, ведущей из города, она почувствовала себя бусинкой в ожерелье из машин. Роб включил радио и стал искать подходящую музыку. Джесс ответила увеличением скорости. Они шарахались из переулка в переулок, следуя за выбранным им ритмом. Джесс сомкнула руки на руле и напряженно вглядывалась в огни встречных машин.

— Помедленнее, — попросил Роб. Она несильно нажала левой ногой на педаль.

— Тогда поймай что-нибудь поспокойнее.

Он перебрал кассеты и, вытащив одну, уставился на нее.

— Вот, значит, куда она задевалась.

И опустил «Портишед» в щель кассетника.

— Эта лучше?

— Вроде бы.

Она проехала поворот к питомнику.

— Куда мы все-таки едем?

— Не знаю. Мне просто понадобилось сбежать из дома, и вместе с тобой.

Вспыхнул указатель дорог: Стаффорд, Манчестер, Северный Уэльс — и снова тьма. Джесс почти физически ощутила, как натянулись нити, связывающие ее с домом, и вдруг оборвались. Свобода, как вино, ударила в голову.

Теперь одна ее рука покоилась на руле, а другой она поискала руку Роба. Они сплели пальцы. Роб мечтательно откинул голову на подголовник сиденья.

После того как они прослушали обе стороны кассеты и проехали пятьдесят миль сквозь окутанный тьмой и мерцающий оранжевыми огнями центр Англии, Роб мягко спросил:

— Ты расскажешь мне, что случилось? Или мы будем ехать до Гретна-Грин[3]?

— Ах вот чего ты боишься!

Он запрокинул голову и издал что-то среднее между смешком и вздохом.

— Да нет.

— Бетт знает. Она очень остро отреагировала.

Он внимательно выслушал ее рассказ.

— Не знаю, что и сказать.

«Еще бы, — подумала Джесс. — Откуда ему знать сложности отношений родителей с детьми?» Он еще не пускался в заманчивое путешествие с указателями в виде сверкающих надежд, которые рано или поздно тускнеют и оборачиваются недоразумениями и компромиссами. Интересно, добралась ли уже Бетт до Лондона? Может, звонит Сэму, ищет утешения, хотя, скорее всего, Сэм проводит время в кругу семьи. Бедняжка Бетт. Она так одинока!

— Так это побег? — уточнил Роб.

Джесс взялась обеими руками за руль.

— Мне стало легче. Дома было такое ощущение, словно меня сжигают заживо.

Еще один светящийся указатель. Впереди — станция техобслуживания.

— Остановись здесь, — предложил Роб.

Джесс послушалась и подрулила на стоянку под деревьями. Их окружали семьи, высыпавшие из автомобилей и тяжело — от избытка багажа — топавшие в кафе самообслуживания, где их ждали чайники и тарелки с едой. Роб и Джесс молча сели за столик.

— Нужно ехать обратно, да? — спросила Джесс и, когда Роб не ответил, ответила сама: — Твое освобождение на поруки. Моя работа. Завтра я должна ехать в питомник, и послезавтра, и послепослезавтра. Нужно зарабатывать деньги.

Роб наклонился так, чтобы быть к ней ближе. В полумраке она различала силуэт его головы на фоне фар другого автомобиля. Он поцеловал ее; она закрыла глаза. Нащупала прореху у него на плече и погладила теплую кожу.

— У меня с собой пара соверенов, — сказал Роб. — Могу купить тебе кофе. Чтобы не уснула за рулем.

— Хорошо. Выпьем кофе и поедем домой.

К нему домой — туда, где мастерски сработанные деревянные полки, и двойной матрас под сатиновым покрывалом, и слабый запах ароматических палочек, напоминавший о Дэнни.

Глава 9

Роб встал и сообщил свои имя, фамилию и адрес. Потом он, все так же стоя, выслушал, как секретарь суда огласил выдвинутое против него обвинение. Наблюдая за ним со зрительской галерки сквозь плексигласовую перегородку, Джесс заметила, что он все время смотрел прямо перед собой и не дрогнул при словах «Причинение смерти вследствие неосторожного вождения в состоянии алкогольного опьянения».

Мировой судья был мужчиной сурового вида, с черными усами и очками в тяжелой оправе. Он оторвался от кипы бумаг и бесстрастно посмотрел перед собой. Дело Роба было пятым за сегодняшнее утро. Служащие суда, адвокаты и охранники шаркали и вполголоса переговаривались, залитые искусственным дневным светом с потолка. Пахло лаком для натирки полов и мебели.

— Мистер Эллис, вы признаете себя виновным?

— Нет, сэр.

Судья перевел взгляд на его адвоката.

— Мистер Блейк?

— Сегодня, ваша честь, у меня нет вопросов к свидетелям обвинения.

Секретарь суда начал оглашать список.

— Полицейский констебль Фаррелл.

— Огласите весь список.

— Энтони Саммер.

— Прошу огласить весь список.

— Майкл Фрост.

— Весь список.

Свидетелями выступали полицейские, прибывшие на место аварии, автомобилист, случайно явившийся ее очевидцем, медэксперт, полицейский технический эксперт, патологоанатомы. Согласно перечню, все они будут вызваны в суд. После оглашения всего списка судья обратился к Робу:

— Вам надлежит предстать перед судом ее величества в день, о котором вам сообщат дополнительно. В случае неявки вы будете взяты под стражу. Вам все ясно?

— Да, — тихо ответил Роб.

— Условия освобождения на поруки остаются прежними.

Процедура предъявления обвинения была закончена. Она заняла семь минут. Роб покинул скамью подсудимых в сопровождении охранника. Тот открыл боковую дверь и махнул ему — иди, мол.

— Не хочу садиться в тюрьму!

— Тебя не посадят.

— Дерьмо собачье!

В отчаянии Роб покрутил головой и прижался лбом к автомобильному стеклу. На редкость щедрое мартовское солнце зажгло искры в его глазах; от крыш машин, ждавших у светофора, поднимался пар.