Заклятие предков - Александр Прозоров

Краем глаза ведун заметил возле ивовой межи движение, потянул правый повод, доворачивая гнедую, сунул руку в карман косухи. Кобыла, сбавив скорость, стала высокими скачками пробиваться через сугробы, но ближе к вершине пригорка наст сделался тоньше, и лошадь снова перешла на галоп. С высоты стала видна неуклюжая коричневая фигура, бредущая к лесу.

— Гей! — крикнул Олег, вытягивая кистень. Монгол медленно повернулся и, тяжело покачиваясь с боку на бок, двинулся навстречу. Когда расстояние сократилось до нескольких метров, глиняный монстр раскинул руки с крепко сжатыми кулаками — но ведун послал кобылу левее, а сам, далеко отклонившись от седла, широким взмахом метнул серебряное шипастое грузило чудищу в плечо. Удар разнес в черепки половину грудной клетки — если можно так назвать верх земляного человека, — и монгол бесформенной кучей осел на снег.

— Вот так… — Середин повернул обратно к деревне, остановился рядом с поджавшей губы Заряной: — Ну что?

— Крожино это, — вздохнула девушка. — Трое братьев тут поселились, Крожиных. Один вроде как молодой еще, но хозяйство свое вел. Другие с женами, малые народились. Мы тут завсегда останавливались. Правда, не брали у них ничего. Многовато просили.

— Не поломано ничего во дворе, — пожал плечами Олег. — Стало быть, не разорили их. Сами ушли.

— Может, и сами, — согласилась Заряна. — Братья схрон в буреломе вырыли, загон сделали. На случай, коли поганые налетят. Как дым сигнальный видят, сказывали, так сразу добро и малых на телеги — и в лес. И скотину туда же, до последнего цыпленка. А амбар в седле не увезешь, ничего с ним не сделается.

— Другие деревни поблизости есть?

— Просье за дубравой стояло… Как ныне, уж и не знаю. Верст десять отсель.

— Показывай…

Путники снова вывернули на дорогу, поскакали широкой рысью. Что такое десять верст для верхового? Меньше часа, и то не торопясь… Тракт нырнул в лес, запетлял между холмами с крутыми откосами и вскоре снова вывел в чистое поле.

— Да что же это творится? — зло сплюнул ведун, увидев впереди монгола, увлеченно расшатывающего частокол. — Полгода назад здесь же проезжал, и все спокойно было!

Из-за тына, вкопанного вокруг селения без всяких премудростей, без валов или рвов с залитыми водой склонами, местные мужики в три пары рук кололи земляного человека вилами и копьем. Монгол кое-как отмахивался, но своего занятия не прекращал. На приближающихся всадников монстр никакого внимания не обратил, и ведун, проезжая мимо, бесхитростно огрел его кистенем по голове. Лишившись макушки, уродец ткнулся плечами в колья, на глазах превращаясь в рыхлую глиняную массу, стек по стене вниз.

— День добрый, — кивнул Олег, убирая кистень в карман. — Весело живете, как я погляжу. Коней напоить позволите? А то снег топить лениво. Да и времени жалко.

— Может, и добрый, — переглянулись мужики. — К воротам подъезжай. Отчего и не пустить хорошего человека?

— Здравствуй, дядя Малой. — подала голос девушка.

— Никак, Заряна? — прищурился седобородый мужик в полотняном колпаке, понизу обшитом белкой. — Цела? А тут слух про тебя нехороший прошел…

— Стрибог милостью не оставил, спас. Вот, суженый мой выручил.

— А-а, — старик перевел взгляд на Олега. — Ну, так заезжайте. Велю бабке стол собрать по такой радости. Дом ты знаешь, сразу к нам и иди.

Пойти в гости сразу путники, естественно, не смогли — шедшие галопом больше получаса лошади здорово упарились, а потому сперва их пришлось немного выходить, потом развьючить и расседлать, снова прогулять под уздцы по кругу, пока дыхание не установилось, а пена из-под ремней упряжи не сошла на нет. Только после этого скакунов напоили теплой — не колодезной, а настоявшейся в чьих-то сенях — водой. И уж в последнюю очередь подпустили лошадей к стоявшему во дворе Зарянина знакомца стожку.

К тому времени, когда путники наконец освободились и вошли в длинную и широкую, как самолетный ангар, избу, хозяева успели накрыть стол по всем правилам. Стоял он посреди небольшой, метров двадцати, но чистой горницы с вышитыми занавесками на затянутых бычьим пузырем окнах и белыми покрывалами на лавках. Стол тоже был застелен белым наскатерником с кружевными уголками и уставлен мисками с грибами, квашеной капустой, пареной репой, мелко натертой редькой со сметаной, соленой рыбой и холодной тушеной свининой, вываленной из крынки, где она ждала своего часа, залитая жиром и завязанная чистой тряпицей, на оловянный поднос. Разумеется, не пожалел хозяин и пива — выставил к столу в объемистом деревянном бочонке.

Подождав, пока гости утолят первый голод, дядя Малой прокашлялся и поинтересовался:

— А далеко путь держите, земляки?

— В Суздаль суженому моему нужно, — ответила за Олега Заряна. — По делам торговым спешит.

Ведун удивленно приподнял брови, но вмешиваться в разговор не стал.

— Охо-хо, — зачесал голову Малой. — Тяжко ныне по земле русской ездить. От нас до Коврова, почитай, ни единого хутора не осталось. Кто в поселки большие ушел, дабы за тыном отсидеться, а кто и вовсе на север подался. Там спокойно, нежить по полям и долам не гуляет.

— Что до Коврова, что до самого Суздаля малых деревень ни одной не уцелело… — В дверях появились еще трое мужиков, скинули шапки, скромно уселись у стены на лавки.

— А на что они нам? — оглянулась на Олега за поддержкой девушка. — От нас до Суздаля всего един переход.

— Так и не утро ныне, Заряна, — покачал головой знакомец. — Засветло не дойдете. Остановиться бы вам, отдохнуть…

— Постой, Малюта, — неожиданно поднялся один из сидевших у стены мужиков. — Лихо ты, мил человек, нежить у тына завалил, все видели. Помог бы ты и с прочим отродьем. Много их окрест бродит. Может, поболе десятка наберется. Подсоби, сделай милость…

— Да чего тут сложного, земляки, — пожал плечами Олег. — Топором по ногам рубите, а как свалится — голову и руки отсекаете. Тут он и дохнет, монгол этот.

— Да как к нему с топором подойдешь-то, к исчадью этому? — отмахнулся дядя Малой. — В нем росту одного с двух человек!

— Помолчи. Малюта, — опять оборвал хозяина мужик. — Мы же не просто просим, мил человек. Мы тут помыслили: по две деньги новгородских за каждого заплатим.

— Торопимся мы, мужики, — вздохнул ведун.

— Ты ведь человек ратный, — мягко укорил его Малюта. — Кому еще, как не тебе, за это браться? А мы подмогнем, чем можем. Накормим, напоим, спать уложим, с собой припаса в дорогу дадим. А до Суздаля вам за день не дойти. Все едино ночлега искать придется.

— Коли в дороге переночуем, засветло в стольный город придем, — покачал головой Олег. — А коли с рассветом отсюда тронемся, то только к сумеркам доберемся. А нам еще ночлег искагь, волхвов местных.

— Эх, мил человек, — тиская в руках шапку, опустился обратно на лавку мужик. — Никому до нас дела нет. Ладно, сейчас, пока снег кругом, мы за тыном отсидеться можем, с погребов и амбаров харчась. Да и то на Суворощь за рыбой не спуститься. Двое там таких бродят. То сани поломать норовят, а то и лошадь с человеком вместе. А как весна-краса придет? Как в лес выйти, как пашню поднимать? И баб с детьми на подмогу не позовешь, да и самим страшно. Что же нам, святилища отцовские бросать, земли отчие, да в иные края за путной долей отправляться?

— Двое, говоришь? — переспросил Олег, похрустывая капустной прядью. — Стало быть, вы кое-кого из них и выследить успели?

— Чего их выслеживать? Бродят окрест тудыть-сюдыть.

— Понятно… — кивнул ведун.

Разумеется, Сварослав и Лепкос направляли его в Суздаль. И, конечно, ехал он до стольного града уже куда как больше месяца. Но что сможет изменить один лишний день? Тем более что Олег остался в этом мире, чтобы бороться с нечистью. Людям помочь, себя показать… Так чего тогда зацикливаться на одном городе, коли помощь сразу везде нужна?

— Коней седлайте.

— Куда? — вскинул голову мужик.

— Сперва на реку, а там еще куда отвезти успеете. До сумерек время есть, что успею — сделаю. По коням!

Громить одиночных глиняных чудищ особого труда не представляло — налетай да колоти кистенем по голове или под вскинутую для удара руку. Это не ратное поле, где монстры валят большой толпой и плотным строем, а тебе или прорываться, или товарищей своих защищать нужно. Однако каждый раз вид разлетающихся в куски коричневых тел вызывал у деревенских мужиков вопли восторга и радости. До заката Олег истребил их штук семь — двух на реке, одного в кустарнике на противоположном берегу, еще двоих сам выследил по овальным отпечаткам в редком березняке, а последние пришли со стороны дороги, обсыпанные крупными сосновыми ветками, и закончили последний путь в десяти саженях от ворот. В этому времени стало смеркаться, и с охотой мужики решили заканчивать. Вернулись к дяде Малому в дом, расселись в горнице за столом, принялись черпать пиво огромными деревянными ковшами, выпиленными в виде купеческой ладьи — но с птичьим клювом на носу и павлиньим хвостом в качестве ручки. Кто-то из соседей принес жирного гуся, запеченного с мочеными яблоками, кто-то выложил кабаний окорок, и пир затянулся едва не до полуночи.