Рыбья кровь - Евгений Таганов

Наутро при стечении всех воинов и липовцев Рыбья Кровь объявил, что за проявленную трусость княжеские гриди вместе с воеводой лишаются своего оружия и лошадей. Вместо мечей им выдали по увесистой палке отбиваться от волков, снабдили едой на пять дней и отправили в Корояк пешком. Стержак, правда, попробовал ругаться и угрожать, но по знаку Дарника через сук развесистого дуба перебросили веревочную петлю, и короякский воевода сразу замолчал, вспомнив привычку бежецкого вожака вешать крикунов без предупреждений. Так под свист и улюлюканье бравые княжеские гриди, пряча взбешенные глаза, покинули Липов, а тридцать рослых боевых коней и десять вьючных пополнили дарникский табун.

Вместе с победой к воеводе окончательно вернулись его прежняя кипучая энергия и целеустремленность. Если на пиршестве после осады Арса непомерные восхваления липовцев кружили ему голову и мешали совершать даже самые простые поступки, то сейчас, когда от всего городища к нему, Дарнику, исходили безграничная признательность и любовь, ему в ответ хотелось отплатить десятикратной заботой и вниманием. Самое удивительное, что он уже и на себя и на свою ватагу смотрел как бы с точки зрения липовчан. Поэтому прибавление к быстрянскому обозу с бойниками, наложницами и детьми еще почти тридцать новых пленных особого восторга у него не вызвало. На совете со старейшинами городища он так прямо и сказал:

– Я понимаю, что всю нашу ораву вам прокормить очень тяжело, поэтому давайте думать, как сделать это полегче.

Выход нашли в отправке войсковых добытчиков по дальним селищам, где они за дирхемы скупали зерно и крупы. С расселением было проще – хоть места в рабочих домах хватало для всех, Дарник все же стремился побыстрей перевести ватажников и пленных на войсковое дворище, пусть даже в недостроенные дома. Октябрь-листопад выдался на редкость теплым и сухим, и работа по возведению жилищ и основательной ограды дворища не утихала весь световой день. Не вышло затруднений и с пленницами, в три дня их всех разобрали липовские женихи. Подростки тоже были уже достаточно крепкими, чтобы участвовать в общих работах. Словом, пока в войсковой казне хватало серебра, беспокоиться о зимовке не приходилось.

Две недели спустя после изгнания княжеских гридей пожаловал из Корояка в Липов еще один караван. На четырех подводах прибыли Кривонос и Лисич со своими наложницами и десятком ополченцев из тех, кто постоянно хотел попасть в дарникскую ватагу. Стержак не простил бесчестия, и князь отдал ему за обиду дворище Дарника и, как говорили, по первому зимнику собирался еще строже наказать дерзского бежечанина.

Это известие не очень смутило Рыбью Кровь, чего-то похожего он и ожидал. Зато обрадовало, как спокойно его восприняли липовцы и ватажники. Даже на новых нахлебников не дулись, напротив, Карнаш с глазу на глаз посоветовал воеводе договориться с ближайшими селищами о помощи людьми. Дарник же предложил свое: готовить к отражению неприятелей самих липовцев, мол, ему нужны еще пятьдесят бойцов, тогда можно не страшиться ни арсов, ни князя Рогана. При прекращении зимой земледельческих работ такое положение оказалось для липовцев не слишком обременительным и даже внесло заметное разнообразие в их повседневные заботы.

Составив шесть смешанных ватаг, Дарник перевел гарнизон на трехсменный режим: пока одни сторожили, а другие строили, третьи по полдня занимались боевыми учениями.

Следующим оборонительным шагом воеводы стало возведение Короякской заставы. Один из готовых и уже заселенных двухъярусных домов раскатали по бревнышку, завезли по короякской дороге за двадцать верст и снова в три дня сложили. Его нижний ярус заняла конюшня, а верхний – гридница на шесть бойников. Вокруг башни навалили по окружности малую засеку, а вместо ворот поставили боевую повозку с высокими бортами, которую для прохода требовалось лишь откатить в сторону. Оборонительное значение такой заставы было скорее воображаемым, чем реальным, тем не менее само ее наличие произвело на липовцев весьма сильное впечатление как некая отметина их собственной охраняемой земли.

Отныне большой конный дозор каждый день отправлялся из городища к западному пограничью, вез сторожам еду и фураж и узнавал, все ли спокойно. Раз в неделю состав заставы менялся, и это в Липове считалось самым опасным боевым заданием, после которого каждый мог считать себя бывалым воином.

2

Среди ополченцев, прибывших в мятежное городище вместе с Кривоносом и Лисичем, затесался ромей Фемел, не старый, но уже весь лысый воспитатель купеческих детей, известный всему Корояку своими чудачествами. Когда воевода спросил его, зачем он приехал, Фемел без тени смущения ответил:

– Учить тебя быть первым.

– Я и так первый, – не мог сдержать улыбки Дарник.

– У хазарского кагана есть визирь, который главнее самого кагана. Я научу тебя, как быть главнее всех князей русов.

Прогонять Фемела по первому мокрому снегу было уже поздно, и он остался жить в Липове. Дарник полагал, что после кузнеца Вочилы и менялы Тимолая он достаточно защищен против чужого словесного воздействия, поэтому отнесся сперва к самозваному воспитателю довольно насмешливо. Чтобы Фемел как следует отрабатывал свое пребывание, приставил его к обучению грамоте и счету короякских детей и вызволенных из плена подростков, а уж потом позволил общаться с собственной персоной. Сначала они говорили по-словенски, но вскоре перешли на ромейский язык. Порой воевода половины не понимал, но это не имело значения – Фемел был из тех говорунов, которые готовы легко повторять одно и то же по многу раз.

Оказалось, что он как раз находился в тот день на княжеском дворе, когда там допрашивали бежецкого вожака, и ему очень понравились слова о том, что многие могут знать мать Дарника, но никто не может знать его отца. Второй приманкой для воспитателя купеческих детей стало послание Рыбьей Крови князю, написанное на ромейском языке.

– Эти два условия нам с тобой и надо всячески развить, – уверенно заверил Фемел. – Их достаточно, чтобы утверждать, что ты сын проезжего князя, позже мы и имя твоему князю-отцу как следует подберем.

– Но зачем мне твой проезжий князь, если я хочу, чтобы мой род начинался с меня? – возражал ему Дарник.

– Такое желание хорошо для тебя самого, но не для тех, кто пойдет за тобой. Им нужны более убедительные причины почитать тебя. Во всем мире, даже у диких народов, есть знатные и незнатные.

– Глупые выдумки, чтобы держать чернь в повиновении, – отвечал воевода.

– Вовсе нет. В каждом человеке сосредоточены жизнь и дела всех его предков, и если дела их были великие, то и у их потомка все будет получаться. Это только так кажется, что любой умный человек легко может выглядеть вельможей. Даже совершать отдельные вельможные глупости надо уметь.

В ответ на подобные внушения Дарник как-то не выдержал и рассказал Фемелу о своем шахматном открытии, о том, что в жизни любого человека неизбежны великие и знатные предки. Однако ромея открытая им геометрическая прогрессия нисколько не обескуражила.

– Все люди первоначально произошли только от двух человек, но одни их потомки удовлетворялись малым, а другие рисковали, и если не погибали, то достигали большего. Разве ты сам не променял свою спокойную жизнь в какой-то Бежети на судьбу вольного бойника? До сих пор тебе просто во всем чудовищно везло, но стоит тебе оступиться хоть раз, попасть в плен к арсам или к Стержаку, и ты снова превратишься в пустое место. А если они будут знать о твоем княжеском происхождении, то даже в плену и на казни ты будешь оставаться князем, а не простым смердом. И все рассказы о тебе будут звучать по-другому.

Дарник равнодушно пожимал плечами, сказанное пока что мало занимало его. С гораздо большим вниманием прислушивался он к рассуждениям своего образованного собеседника о военном деле.

– Чтобы быть хорошим воеводой, мало побеждать на поле боя. Настоящий военачальник побеждает еще до первого сражения, – вещал Фемел. – Ты должен иметь дальние глаза и уши. Видишь, даже неграмотные арсы, и те сумели каким-то образом договориться со своими ладейщиками о совместных действиях. Если бы не твоя цепь, не видать тебе их ладей. Кстати, ты сам ее придумал или знал, что в столице Романии тоже перегораживают бухту большой цепью?

– Знал, – честно признался Рыбья Кровь. – А световые сигналы тоже применяются в Романии? – И он рассказал о мигающих огнях из крепости арсов и о том, как бы ему хотелось узнать тайну их сигналов.

– Это не очень трудно. Ты сам можешь себе составить тайный код и спокойно на расстоянии переговариваться, как мы с тобой. – И Фемел показал, как можно все словенские буквы разбить на малые группы, и первый сигнал будет означать номер группы, а второй – номер буквы. – Достаточно медленно, зато очень ясно и подробно.