Клиентоцентрированная терапия - Карл Роджерс

Группы встречаются в тихой, комфортабельной комнате, где каждый может сесть вокруг стола; желательно, чтобы комната не была ни чрезмерно тесной, ни слишком просторной. Отбор членов группы будет обсуждаться позже, здесь же отметим, что в нее могут включаться люди с достаточно большими различиями в проблемах и личностных характеристиках. В нашей практике мы стремились следовать только самому общему критерию подбора групп, такому как группы совершеннолетних, юношей или детей. Группы, как правило, встречаются дважды в неделю и работают в течение часа, хотя, по-видимому, желательно немного более продолжительное время встречи. Кроме того, гибкость в организации встреч позволяет лучше адаптироваться к окружающей обстановке; некоторые группы встречались раз в неделю, другие же — несколько раз в неделю, причем продолжительность встреч менялась. В рамках одной группы, однако, добиваются некоторого постоянства в модели встреч. Решение завершить встречи остается за группой. В условиях, когда мы в полной мере могли применить наш опыт, группы склонялись к тому, чтобы проводить в среднем около двадцати встреч.

Начало работы в группе

Часто задают вопрос, каким образом происходит первая встреча в группе.

Тот, кто спрашивает, понимает возможную трудность объединения нескольких незнакомых людей с целью работы над личными проблемами. И удивляется, как терапевту удается достичь успеха в этом деле. Ответ на этот вопрос состоит прежде всего в том, что терапевт исходит из предпосылки, что группа сама берется за дело и начинает вырабатывать направление без его руководства. Он вообще говорит, например, что цели группы известны каждому, и группа может сама развивать свои собственные инициативы и следовать им. Сначала может возникнуть некоторая неуверенность. Однако лучшее средство от неуверенности, по-видимому, состоит в групповой ответственности за выбранное направление. В первых встречах налицо множество различных моделей. В некоторых группах работа продвигается с трудом; пробные формулировки, от которых потом отказываются, или нервный юмор, — все это дает время, чтобы исподволь развить в группе ощущение уверенности. В других группах сразу же берутся за дело, без промедления, начиная с той максимальной вовлеченности, которая характерна для индивидуальной терапии, когда клиент сильно обеспокоен и отчаянно нуждается в том, чтобы поделиться своим страданием. Довольно типичная модель отличается стремлением членов группы рассказать что-либо о самих себе, описать свои проблемы, делая это неформально и без напряжения. Хотя начальные стадии фуппового процесса варьируют, а по мере развития событий способы выражения проблем демонстрируют все более явные различия от группы к группе, само возникновение и развитие темы разговора, характерной для каждой отдельной группы, вполне сопоставимы.

Развитие группы и определение темы

Общее представление о темах помогает нам с более глубоким пониманием следить за ходом терапии в группе. Это представление возникло тогда, когда в. целях исследования появилась необходимость в схеме для дробления длинных серий встреч на более мелкие единицы, имеющие определенный психологический смысл. Для самих участников встречи и одиночная встреча (т.е. "единица", в упомянутом смысле), и напечатанная на машинке копия ее протокола есть нечто одинаково случайное и не имеющее особого значения. Тема же является предметом обсуждения и фокусом дискуссии с четко обозначенным началом и окончанием[22]. На одном занятии может обсуждаться одна или несколько тем. Для каждой темы есть главное действующее лицо, являющееся центром дискуссии, и есть второстепенные, чье количество и интенсивность участия изменяется от темы к теме. В ряде занятий появляются темы, которые недолговечны; они поднимаются, кратко анализируются и отвергаются. Другие темы рассматривают на протяжение всех занятий, время от времени возвращаясь к ним со все

более глубоким пониманием и с вариантами, предлагаемыми различными членами группы.

Здесь просматривается аналогия с музыкой. Иной раз групповая терапия, если рассматривать ее с точки зрения тем, напоминает довольно свободно созданную музыкальную композицию. Тема намечена и обрывается. Возникают другие. После этого снова обсуждается и развивается оригинальная тема. Происходит движение ко все большей детализации и более глубокой эмоциональной экспрессии.

Некоторые темы разрабатываются как монолог; другие — как диалог нескольких лиц. Каждый участник диалога обладает собственными отличительными особенностями. Формальная структура диалога отсутствует, но есть четкая модель его развития, безошибочное направление и цель.

Процесс групповой терапии глазами участника В одной из серий исследований членов группы попросили вести дневники своих впечатлений о работе группы, причем делать свои заметки они должны были сразу же после каждой встречи. Эти дневниковые записи делались каждым назависимо от других и хранились непрочитанными до завершения работы группы, с тем чтобы каждый автор был свободен в выражении своих ощущений. Вместе с выдержками из материалов интервью, эти записи привели к более глубокому пониманию того, что представляет собой опыт групповой терапии. Автором приведенных ниже отрывков является Джейн Харрисон, член группы, протокол первого занятия которой частично воспроизведен выше. Читатель может обратиться к прежним ее высказываниям, чтобы лучше представить себе ее проблемы, прежде чем читать приведенные ниже заметки. Следует отметить, что Джейн, возможно, не самый "результативный" член группы. Она занимала приблизительно третье или четвертое место с точки зрения терапевтического эффекта, и именно в силу этого мы выбрали и приводим здесь ее оценки. В записях Джейн вновь и вновь рассматриваются то вызывающий оптимизм прогресс, то неудачи, приводящие в уныние, то скромные,, но несомненные успехи — обычные в индивидуальной терапии явления.

Отрывки из дневника самооценок

Запись, сделанная до начала терапии

"Осмысливая свою проблему сегодня, я обнаруживаю признаки ее зарождения в своей ранней юности. Она заключалась преимущественно в конфликте между моим желанием независимости и моей потребностью в зависимости, в эмоциональной поддержке, в одобрении и понимании.

Наиболее отчетливо конфликт обозначился в моем браке — у моего мужа во многом те же проблемы, что и у меня. Он нуждается в зависимости, но он сумел создать видимость независимости, что внешне выглядит очень убедительно. Уверена, что именно следствием этого является его неспособность воспринимать меня во многих отношениях как личность.

С другой стороны, меня тревожит моя потребность в его одобрении и внимании. Когда я долгое время испытываю одиночество (что происходит довольно часто, поскольку он студент), то для того, чтобы привлечь его внимание, использую даже такие окольные пути, как разыгрывание эмоциональных сцен перед своей свекровью. Но после этого меня преследует чувство раскаяния за содеянное. По-видимому, я неспособна контоолировать свои чувства, хотя я достаточно разумный человек; прекрасно осознаю, что я делаю.

В настоящее время я все еще слишком привязана к моему мужу и все еще не достигла своей цели. Я по-прежнему не знаю, чего хочу достичь ради самой себя, а чего — ради того, чтобы мой муж беспокоился обо мне. Я все еще не могу контролировать свою личность, управлять ею в своих собственных целях, достигать их. Я изливаю свое негодование попеременно то на своего мужа, то на свекровь. Не могу выдержать обожествления его моей свекровью. Иногда чувствую себя чем-то второстепенным в своем собственном доме—играю партию второй скрипки. Стремлюсь к положительной оценке самой себя, хочу признания как личность, но не чувствую, чтобы у меня была на сей счет какая-то определенная идея; не чувствую я и того) что могу адекватно контролировать свою личность".

Дневниковая запись после первой встречи

"Я думаю, что наибольшее сочувствие у меня возникло к Кей, в сёязи с ее проблемой. По-видимому, оно появилось из-за одинаково безнадежной, неразрешимой ситуации. Я почувствовала к ней большую привязанность, как к женщине, у которой некогда сложился такой брак, какой и я бы хотела иметь... Я ощутила, что после первоначальной неловкости, группа обрела чувство родства и определенную внутригруппо-вую солидарность. Почувствовав, что мы солидарны друг с другом относительно общей цели, я ощутила сердечность и искренность в группе, чего никогда не было в других коллективах. Я почувствовала себя так, как если бы давно знала этих людей — и довольно хорошо... Наиболее отчетливой реакцией, возникшей у меня, было мое чувство родства с Кей и симпатии к ней. Весь день я не могла забыть о ней и ее проблеме".