Половина любви - Галина Врублевская

Два дня продолжалась ее разговорная практика с иностранцами. Обычно начался и третий день работы. И вдруг она услышала на чистом русском языке обращенные к ней слова:

— Здравствуй, Елка! Как идет продвижение товара?

Она вздрогнула. Кроме Игоря, теперь никто не называл ее так, как прежде, в институте… Она перевела взгляд с книг на говорящего.

Так странно было узнать в постаревшем, перечеркнутом морщинами, но интеллигентном лице размытый эскиз грубоватого парня, промелькнувшего в ее жизни лишь раз, на целинной студенческой стройке. Сейчас ему было далеко за сорок.

Коротко стриженные светлые волосы маскировали начинающую лысеть голову. Увеличенные стеклами квадратных очков серые глаза смотрели строго и многозначительно. Невысокий, по-прежнему щуплого телосложения мужчина в элегантном костюме серого цвета был тот и не тот одновременно.

— Олег! — растерянно произнесла Елена. — Ты тоже сюда приехал?

— Олег Нечаев, хозяин этой симпатичной клетки, — с легким кокетством представился мужчина, широким жестом указывая на свой павильон.

Будто метры кинопленки с чудовищной скоростью прокрутились в голове Елены. Целина, степь, неуютная палатка и склоненное над ней лицо этого человека. Та девчонка не имела ничего общего с ней, нынешней. Но теперь Елене предстояло расплачиваться за легкомыслие чужой ей первокурсницы. Олег, безусловно, обратится к воспоминаниям о той поре.

— Ты замечательно выглядишь. Елка!

— Просто Лена, если можно, — попросила Елена, спасая имя, данное ей когда-то Игорем. Теперь оно принадлежало только ему одному.

— Без проблем, Леночка. Мы с тобой еще обязательно поболтаем. А пока, извини, дела ждут.

Отдав распоряжения своим сотрудникам, Олег скрылся в толпе.

Вечером он вновь подошел к павильону, уже вместе с Игорем. Игорь был приятно удивлен.

— Слушай, Елка, вы, оказывается, знакомы. А я забыл, что вы на целину в одну смену ездили. Я-то каждое лето на стройках проводил: все в голове перемешалось. В общем, так. Олежка готов показать тебе Лондон. Я, к сожалению, занят. Сейчас идут семинары в секции типографий и печати. Надо узнать, каковы новые требования, прояснить вопрос о форматах, словом, быть в курсе. Дело — прежде всего. А у тебя с завтрашнего дня отпуск. Наш стенд Олег передает под опеку своих менеджеров.

Олег книгопечатанием и производством не интересовался. Он определял лишь политику своего концерна. Поэтому мог распоряжаться своим временем.

— Да, я забираю Леночку и везу ее смотреть Лондон. Это же безобразие — быть целую неделю в английской столице и ничего не увидеть, кроме обилия пестрых обложек!

Елена чувствовала, что попала в безвыходную ситуацию. Веских причин для отказа у нее не было.

Кто же, впервые попав в Лондон, откажется смотреть его достопримечательности?

— Только вот что, — Игорь шутливо погрозил Олегу пальцем, — не вздумай кружить голову Леночке, а то я знаю твои донжуанские наклонности.

— Да брось ты, собственник, вспоминать былое.

Во-первых, я — уже не тот. Во-вторых, зачем тебе женщина, которой первый встречный донжуан, каким ты меня считаешь, может вскружить голову?

Мне показалось, что твоя Елена не из таких мотыльков. Или ты считаешь иначе?

Игорь, пригвожденный железной логикой приятеля, умолк. В самом деле, надо же Елене увидеть настоящую Англию. Он, Игорь, с головой ушел в работу выставки и не может уделить Елене внимания. А Нечаев живет здесь. Где Лена найдет лучшего гида? И разве он не уверен в чувствах Елены?

Весь следующий день Олег возил Елену по Лондону. Они побывали во всемирно известном Британском музее, где, как в Эрмитаже, собраны все сокровища мира со времен античности. Посетили Национальную галерею с богатой коллекцией западноевропейской живописи. Англичане и иностранные туристы двигались по залам музеев чинно, бесшумно, благоговейно осматривая выставленные картины. Эту чинность пристойно нарушали стайки детей. Они сидели на полу, слушая объяснения руководителя. Тянули вверх руки, отвечая на его вопросы.

Один эпизод расстроил Елену. Она увидела экскурсионную группу своих соотечественников — новых русских. Услышала громкую родную речь, бесцеремонные восклицания. Русские экскурсанты пытались делать фотоснимки там, где это запрещалось, другие трогали руками отгороженные тесьмой экспонаты. Карикатурные малообразованные бизнесмены, к сожалению, стали визитной карточкой русских на Западе. Тогда как крупные магнаты, один из которых сейчас сопровождал ее, были скромны и неприметны.

В Тейт-галерее Елена впервые познакомилась с искусством перфоманса и инсталляции — превращением обыденных вещей в произведения искусства. Все это Елена позже увидела и у себя на родине.

Но тогда ее поразило такое сближение жизни и искусства.

Для Олега эти новации интереса не представляли. Однако он терпеливо объяснил Елене: создатели такого рода произведений стремятся, чтобы зритель стал их соучастником. В его объяснениях Елена не заметила ни превосходства, ни скуки. Он был изысканно вежлив с нею. Знакомые ей мужчины бывали обычно либо равнодушны-, либо грубовато насмешливы. Даже Игорь с его ироничной манерой разговора подшучивал над ней, порой непроизвольно обижая. Поведение Олега было безупречно. Он выбегал из машины, чтобы открыть Елене дверцу с другой стороны и подать ей руку. Ненавязчиво переводил названия блюд в ресторане, предлагая ей сделать выбор. А выслушав какую-то высказанную Еленой мысль, непременно отмечал ее оригинальность и демонстрировал удовольствие от услышанного. Однако внутреннее напряжение не покидало Елену. Ей казалось, что Олег непременно напомнит ей о своей давнишней победе. А вдруг он забыл? Робкая надежда затеплилась в ней. Вряд ли Олег в ту позорную для нее ночь был трезвым. И сколько с тех пор у него было таких случайных соитий?

После посещения серьезных музеев и обеда в ресторане они успели и в музей восковых скульптур мадам Тюссо. В Петербурге тоже недавно появились залы с восковой скульптурой. Но там, по причине политических перемен в стране, все фигуры имели ярко выраженную политическую окраску. Отрицательные персонажи были подчеркнуто злодейского вида. Положительные отличались страдальчески добрым выражением лица. Здесь, у мадам Тюссо, все выставленные в зале фигуры представляли хороших, даже несколько слащаво добрых людей. «Люди искусства» были размещены в привычной для себя обстановке: в кабинете, у рояля, за мольбертом. Другие персонажи — политики и военные — стояли неприкаянные в залах, на полу, среди толпы зрителей, словно бы сливаясь с ними. Вот в серой тройке аккуратный моложавый политик Ульянов. Рядом с ним — в ладном сером костюме нобелевский лауреат Михаил Горбачев.