Убийца - Олег Бубела

Снежана кивнула и по-военному ответила:

— Все будет сделано.

— Отлично, — сказал я, поднимаясь.

Идти куда-то не хотелось, но дела не ждали. По плану первым у меня стоял допрос, много времени он у меня не отнял. Своих ребят, стороживших пленных и мужественно боровшихся со сном, я похвалил за долгое ожидание и сразу отпустил отдыхать. После, выяснив у пленных месторасположение Марахи, близлежащих стойбищ, лагерей и прочие детали, типа времени подвоза продуктов к этому лагерю, я вспомнил о зарубке в памяти по поводу странных амулетов. Один из них висел на груди крайнего степняка и представлял собой чей-то клык на веревке. Я сорвал его и внимательно изучил. Примитивное плетение, хотя энергии в нем для разового амулета вполне достаточно.

— Что это? — поинтересовался я у степняка.

Тот оказался весьма разговорчивым, особенно после того, как я пару секунд подержал его магическим захватом за горло, и сообщил, что такие амулеты сделал шаман племени для всех воинов. Они призваны отклонять стрелы, ножи и прочие метательные предметы от тела. Подумав немного, я решил проверить действие амулета и повесил его обратно на степняка, затем отошел немного и метнул в того кинжал. Амулет подействовал хреново. Нет, он вроде активизировался и даже окутал степняка каким-то примитивным коконом, в котором было больше дырок, чем в рыболовных сетях, но клинок отклонить не смог. Однако, когда я вытаскивал его из тела, то понял, что тот вонзился все же на пару сантиметров левее, чем я метил. То ли такая защита не показывает хороший результат при небольшом расстоянии, то ли я просто устал и не смог точно метнуть клинок, но заметку на будущее я себе сделал. Если уж степняки додумались до такого, то почему я не могу сделать подобное для своих ребят? Ведь одно плетение я уже знаю, но оно, правда, весьма недолговечное, но что мешает мне увеличить заряд амулетов? Нужно будет думать и экспериментировать. В идеале, можно будет вообще создать амулет защитного кокона с ограниченным временем действия. Если снабдить его хорошим запасом силы, десяток ударов он должен выдержать. Понимаю, что мои парни обладают хорошей интуицией, но ведь бывают такие ситуации, когда ото всех ударов не увернешься…

Вспомнив, что я еще должен пообщаться с королем, я по-быстрому закончил разговор с пленными, а потом просто их убил. Заметив, что опять ничего не ощутил, кроме легкой брезгливости от того, что пара капель крови попала мне на только что выстиранные штаны, я напомнил себе о своих намерениях побеседовать с Темнотой. Но пока на очереди был Фариам. Не успел я достать монетку, как ко мне подошли те два паренька, которых я встретил в шатре у лошадей.

— Ну что, вам объяснили задачу?

— Да, — ответил Кад.

— Справитесь, с таким-то количеством народа? — уточнил я.

— Лошадей всего шесть сотен. Должны справиться, — уверенно ответил Кад, но по его эмоциям я понял, что он сомневается.

— Может одну сотню все же зарезать, чтобы вам полегче было? — спросил я парня.

Тот в ответ сжал кулаки и ответил:

— Я не дам вам просто так их убивать!

Ого, подумал я, нарвался на настоящего лошадника. Прямо как Рин, ну, не совсем точная его копия. Готов защищать лошадок до последнего вздоха. Молодец, нужно будет обратить на него внимание отца Рина, пусть возьмет в дело, а то потеряется парень в какой-нибудь захудалой деревне и не раскроет свой потенциал. А ведь то, что парнишка может далеко пойти, для меня отчего-то было очевидным, поэтому я сказал:

— Кад, если переправишь лошадей в Город, будет у тебя хорошая работа, гарантирую. Но если не справишься, сам проследишь, чтобы они не достались кочевникам.

Парень сглотнул, но решительно кивнул в ответ.

— Иди, готовься к походу. Не позднее обеда вы должны уже быть в пути. Да, и расскажи мне напоследок, кто вам такого об эльфах наговорил, что вы прямо от страха тряслись, когда меня увидели?

Парни смутились, а Кад нерешительно ответил:

— Это все отец Ламен, он сказал, что эльфы не поклоняются Единому, потому они все мерзкие, гадкие…

— Я понял, — прервал его я. — Но ведь ты уже убедился, что это не так?

Парень кивнул в ответ.

— А что стало с Ламеном?

— Его кочевники убили, — ответил Гожин.

— Жаль, — вздохнул я, но не стал уточнять, почему именно, и сказал паренькам: — Ладно, ступайте, у вас еще много работы.

Ребята убежали, а я достал разговорный амулет. Фариам ответил сразу, как будто ждал моего доклада.

— Доброе утро, Алекс! — жизнерадостно воскликнул король.

— Утро добрым не бывает, — хмуро ответил я, всеми силами сдерживая зевок. — Есть новости, какие, поймешь по ходу рассказа. Первое, мы уничтожили еще один лагерь, потери степняков тысячи три, мы еще не считали. Второе, как там с лошадьми, которых я оставил в прошлом лагере?

— Командир одного из пограничных отрядов только что мне доложил, что их уже пригнали в Пороск. Им пришлось ехать всю ночь, но это того стоило, лошади, по оценкам сведущих людей, просто великолепны.

— Отлично, я захватил еще шесть сотен. Постараюсь их переправить в Город подручными средствами. О них я сейчас расскажу особо. Во-первых, это с полусотни бывших рабов, во-вторых, есть один паренек, который должен встретиться с отцом одного из моих парней, торговцем лошадьми, который, по его словам, держит в кулаке половину торговли в Мардинане. Ты его должен знать, если он ничего не преувеличивает.

— Наверное, это Ринальд Тровель, — предположил Фариам. — В последнее время именно он поставляет лошадей для моей армии. Например, несколько дней назад он предоставил две сотни отменных степных скакунов…

— Это тоже моя работа, — скромно похвастался я. — Так вот ему и передайте, что тот парень, что пригонит лошадей в Город, просто требует обратить на себя внимания, пусть вышлет кого-нибудь, чтобы его там встретили.

— А тебе это зачем? — удивился король.

— Просто парень показался мне очень способным лошадником, и мне захотелось ему немного помочь. Возможно, в будущем он поможет Тровелю взять в кулак и вторую половину Мардинана, а может, просто будет заниматься любимым делом.

Фариам немного помолчал, а потом задумчиво произнес:

— Знаешь, Алекс, я тебя не узнаю. То ты показываешь себя крайне расчетливым торговцем, для которого мораль не имеет значения, то вдруг заботишься о судьбе какого-то паренька…

Я вздохнул и ответил:

— Знаешь, сегодня я вдруг почувствовал, что могу вскоре стать одной очень неоднозначной фигурой на доске этого мира. Меня это одновременно и привлекает, и пугает. Причем так, что хочется забиться куда-нибудь поглубже… Вот я и подумал, что если я буду стараться сохранить в себе все человеческое… Ну, хотя бы попытаюсь… То может быть мне удастся избежать этой участи… или стать хотя бы не той фигурой, к которой ведет меня мой путь… Короче, я опять начинаю нести всякую чушь…