Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

– Вы хотите казать, что он сам будет и редактором? Полагаю, в таком случае он и заплатит за отобранные иллюстрации, разве нет? – Если так, то мне, пожалуй, стоит пересмотреть свое мнение о Клубе акварелистов.

– Заплатит? За рисунок? – Она прыснула и поспешно прижала ладошку в перчатке ко рту, заливаясь веселым смехом. – Не думаю! Уже само приглашение стоит рассматривать как большую честь, а плата заключается в том, что будет отобран именно ваш рисунок.

– В прошлом за подобную работу издатель платил мне.

– Но ведь он не будет напечатан.

– Не будет напечатан? И переплетен тоже не будет?

– Я совершенно уверена в том, что нет, не будет. – Хотя в голосе ее особой уверенности как раз и не ощущалось.

– Что же, и продаваться он тоже не будет?

– Только посетителям. Издание ограниченным тиражом, скорее всего. Или по подписке.

– За такую работу мне обычно платят премиальную надбавку.

– Не будьте такой строгой и непреклонной, мисс Уитерсби. Это же так интересно! И, несмотря на нашу договоренность о том, что вы более не будете приходить на заседания Клуба любителей акварельного рисунка, думаю, что именно на это вам стоит прийти. – К этому моменту мы подъехали к Додсли-Манор. На прощание она пожала мне руку, но, выходя из кареты, не спешила отпускать ее. Подавшись ко мне, она зашептала мне на ухо:

– Это будет именно то, что заставит вашего отца счесть, будто ваше сердце уже покорено. Пообещайте мне, что придете непременно.

– Обещаю.

– Вы не будете разочарованы.

Глава 16

После целой недели светских раутов с неизбежными карточными играми, дневными чаепитиями, заседаниями церковного совета и прочими мероприятиями, на которые меня водила неугомонная мисс Темплтон, не говоря уже о вечерних обязательствах, для выполнения каковых, по мнению адмирала, я просто обязана была сопровождать его, оказалось, что я буквально тоскую по удовольствию в одиночестве созерцать доселе неизвестные науке образцы растительного мира. Но вот пришла пятница, и вновь оказалось, что мне нужно собирать бумагу для рисования, перо и кисти, а также карманное увеличительное стекло и краски для выездного заседания Клуба акварелистов в оранжерее мистера Стенсбери. Кроме того, я решила прихватить с собой и микроскоп, чтобы на сей раз я действительно видела, что рисую.

– Что вы здесь делаете? – набросился на меня мистер Тримбл, глядя на меня хмуро и, как мне показалось, с явным неодобрением.

– Собираю инструменты для рисовальной экспедиции.

– Экспедиции? Какой еще экспедиции?

– Той самой, которая состоится в оранжерее у мистера Стенсбери.

– Вы не можете забрать с собой микроскоп.

– Почему же это, позвольте узнать? Он не настолько тяжел.

– Это – не вопрос веса, это – вопрос приличий.

– Если я собираюсь рисовать, тогда должна понимать, что именно вижу.

– Большинство женщин просто смотрят на цветок, если хотят нарисовать его. Они не испытывают нужды исследовать его.

– Быть может, именно поэтому большинство рисунков, которые мне показывали, к моему величайшему сожалению, страдает отсутствием точности и убедительности. А известно ли вам, что у мисс Темплтон имеется платье, расшитое цветками земляники, у которых недостает лепестков? – Или, напротив, лепестков слишком много? Мне было трудно решить, поскольку я не знала, какую разновидность они обозначали.

– Полагаю, вы заявили ей об этом со свойственными вам честностью и прямотой.

– Разумеется, заявила. Кто же захочет носить платье с неправильно нарисованными цветами?

– Нет, положительно, вы – самая… самая… – Не найдя нужных слов, он сдался и просто покачал головой.

Прижав микроскоп к груди, я выскочила из дома прежде, чем он успел сказать что-либо.

Поскольку в экспедицию Клуб акварелистов должен был отправиться в полном составе, адмирал слезно попросил избавить его от этого удовольствия, хотя и позволил мне воспользоваться своим экипажем. Когда я прибыла, мисс Темплтон уже рисовала пальму. Вместо того чтобы присоединиться к ней, я обратила внимание на цветки апельсинового дерева. Я уже завершала набросок, когда ко мне подошел мистер Стенсбери. Он повел подбородком в сторону мисс Темплтон, которая настолько увлеклась работой, что закусила нижнюю губу:

– Прелестная девушка, не правда ли?

– Очаровательная? – Это было одно из тех слов, которые так любил использовать мистер Тримбл.

– Да. Воплощение очарования! – И он несколько минут распространялся о добродетелях мисс Темплтон, но, признаться, я почти не слушала его, поскольку пыталась установить связь между чашечкой и венчиком апельсинового цветка. Судя по наброскам членов Клуба любителей акварельного рисунка, сидевших вокруг меня, большинство из них так и не уразумели, что эта взаимосвязь своя у каждого вида. На некоторых рисунках у венчика наличествовало совершенно невероятное количество зубцов.

Постепенно я начала понимать, что золотое правило адмирала нельзя воспринимать слишком уж буквально. После спора с учителем рисования относительно наличия пестиков и тычинок или же отсутствия таковых я пришла к заключению, что информация, которую я готова была представить относительно зубцов и венчика, не будет воспринята с той доброжелательностью, коей я могла бы ожидать.

Мистер Стенсбери оставил меня в покое и отправился поболтать с мисс Темплтон, а я осталась наедине со своей работой. Когда от нее он перешел к другим гостям, мисс Темплтон принялась оживленно жестикулировать, знаками подзывая меня к себе. Отложив в сторону кисточку, я подошла к ней.

– Вы позволили ему сбежать!

– Я что?

– Мистер Стенсбери. Вы позволили ему сбежать! Как же можно распускать слухи о том, что он флиртует с вами, если вы не флиртуете с ним?

– Флиртую с ним? Нас пригласили сюда рисовать. Именно этим я и занимаюсь. То есть, рисовала до сих пор, но теперь готова перейти к раскрашиванию. Я уже собиралась начать смешивать краски, когда…

Схватив за руку, она притянула меня к себе:

– Нас пригласили сюда под предлогом рисования, но весь смысл состоял в том, чтобы все увидели, как вы монополизировали его внимание. Право слово, мисс Уитерсби, я ничем не смогу помочь вам, если вы не станете помогать себе сами! – Последние слова она произнесла свистящим шепотом.

Я оглянулась и увидела, как в глубине прохода мистер Стенсбери разговаривает с миссис Биквит, которая рисовала один из его папоротников.

– Не вижу, что с этим можно поделать прямо сейчас… разве что вы захотите, чтобы я раскрасила цветок по памяти дома. – Собственно, в этом не было бы ничего особенно уж сложного, зато удовольствия я получила бы куда меньше. Хотя лепестки были белыми, они отливали каким-то внутренним сиянием, передать которое будет нелегко.