Чудо-юдо, Агнешка и апельсин - Ганна Ожоговская

Витека и Михала тоже теперь редко увидишь возле кухонного стола, который еще недавно был яблоком раздора, а сейчас в любое время дня, чисто вымытый, ожидает ребят. Ожидает, как правило, понапрасну. Михал говорит, что на кухне теперь стало слишком жарко, а кроме того, вообще вредно для глаз — чересчур ярко светит солнце. Занимается он поэтому либо у себя, когда Агнешка дома, либо в комнате Шафранцев, если подруги сидят на балконе, выходящем во двор.

— Знаешь, Витек, — говорит Михал, косясь через открытую дверь своей комнаты в сторону коридора, — я эту «жердь» никак раскусить не могу. Вроде бы парень и не дурак, в девятом классе учится, а смотри, сегодня уже второй раз сюда притаскивается. Совсем очумел. Ведь живет-то у черта на куличках!

— Да, далековато, — соглашается Витек.

— Сколько времени тратит! Подумать только!

— А может, его девчонки просят?

— Зачем? Могли бы меня или тебя попросить. Я следил бы по книге и тоже мог бы проверять. Факт.

— А может, он им объясняет, что непонятно? Все-таки он, наверно, побольше нашего знает?

— Не похоже. На умника он мало смахивает. Говорить, правда, стал больше, но ты бы послушал, чем он Агнешке голову морочит — со смеху лопнуть!..

— Ну? — заинтересовался Витек.

— Куклой! Я своими ушами слышал, провалиться мне на этом месте! Сначала все о какой-то кукле распространялся, а потом сразу на какого-то Вокульского переключился. Вроде бы этот Вокульский ей нравится.

— Вокульский?

— Ага. Я точно слышал: Вокульский. Ты такого не знаешь? Я тоже что-то не слыхал. Наверно, не из нашей школы. А «жердь» разозлился и стал ей доказывать, что этот Вокульский и такой, и сякой, и ему вовсе не нравится. А потом опять о кукле. Ну, разве не дурак?..

— Вокульский?.. Вокульский… — стал что-то припоминать Витек. — Кукла?.. Ага… погоди, знаю. Папа приносил из библиотеки книжку и читал маме вслух. Там было что-то про Вокульского!.. И про куклу!.. Точно: книжка называлась «Кукла»[2]. Наверно, они об этой книжке спорили.

— Да-а-а?.. — У Михала вытянулась физиономия. — Может, и правда я чего недослышал…

Проходит минут двадцать, в течение которых слышится лишь шелест переворачиваемых страниц и скрип перьев.

— Все равно, — поднимает голову от тетради Михал, — ты заметил — Агнешка, по-моему, переменилась.

— Да нет, тебе кажется…

— Чего там кажется? Что я, слепой? Глаза и уши у меня на месте. По математике она перестала тебе помогать? Перестала.

— А зачем помогать? Я теперь и сам справляюсь. Видишь — все задачки до одной решил. Давай проверим, сходятся у нас ответы?

— Нет, тут дело неладно. Что ни говори — неладно. Она хоть бы заглянула, спросила, все ли тебе ясно. Если взялась помогать — помогай! Факт!

Будто в ответ на эти слова, дверь в комнату учительницы отворилась, и в коридор вышла Агнешка, а вслед за ней высокий, худощавый парень.

— До свиданья, Агнеся. До завтра.

— До свиданья. Завтра у меня шесть уроков.

Не успели Михал с Витеком обменяться многозначительными взглядами, как Агнешка уже вошла в кухню.

— Ну и замучились мы с Малгосей! Жуть! У меня даже голова распухла.

— Что-то незаметно, — поддел ее Михал. — Больно ты веселая.

— Ой, меня Олек насмешил. Такой чудак!

— Ага, вот видишь! Раскусила его! — обрадовался Михал.

— Он увидел фотографию моей мамы — знаете, ту, что над диваном висит, — и сказал, что я очень на нее похожа. Вот смех! Мама ведь была очень красивая, а он такую ерунду говорит! Ну ладно, мальчики, привет! У меня еще уйма дел! — И Агнешка, легко повернувшись на каблуках, порхнула к себе в комнату. За дверью мелькнуло ее улыбающееся, радостное лицо.

— «Чудак! Такой чудак!» — передразнил ее Михал. — Чего она радуется, будто сто рублей нашла?..

— А я тебе не говорил?.. Он сегодня с букетом приходил.

— Ты сам видел? — Михал даже тетрадь отодвинул.

— Сам. Я как раз в коридоре был и слышу — кто-то идет по лестнице. Думал, ты, открываю, а он глазами хлопает и руку с цветочками мне протягивает. Наверно, думал, она ему откроет. Вытаращился на меня, а цветы за спину спрятал. А тут Агнешка в коридор выскочила, видно, на балконе сидела. Но малость опоздала — я все уже приметил.

— Вот балда! С букетом? К девчонке? Ну, видно, он совсем чокнутый!..

Витек счел тему исчерпанной и снова принялся за уроки. Михал тоже пододвинул тетрадь, раскрыл учебник, но что-то, видимо, мешало ему сосредоточиться. Он рисовал на бумажке кружочки и квадраты, соединял их в причудливые фигуры, пририсовывал им усы и рожки. Потом неожиданно стукнул карандашом по столу и, качая головой, заявил:

— Нет! Не нравится мне все это, и точка!..

Витек так и прыснул.

— Чего ты хохочешь? — грозно осведомился Михал.

— Ты сейчас здорово похож на пани Шафранец.

— А сейчас я такое скажу, что тебе сразу смеяться расхочется!

— Ну? — насторожил уши Витек.

— Поставь на Агнешке крест. Адью-мусью, и привет. Вот тебе мое последнее слово.

— А ты сам?

— Я?.. Я давно уже разобрался в обстановке. Ты видел, я позволил «жерди» носить Агнешкины книжки?

— Я думал, это само так получилось…

— Слабо думал. Если ей нравится, пусть ей Олек таскает. Пожалуйста! И ты тоже не лезь. Надо свою гордость иметь. Ясно?

— А ты сам лез!

— Я не лез. Мне его мать жалко было: что ни месяц — покупай ему новые ботинки! А знаешь, сколько это стоит? Агнешка, видать, не понимает. Жалко ее все-таки. Скажу тебе: пока она дружила с нами, была девчонка что надо! А теперь сам видишь — цветочки, розочки, куколки… Нет, нам это не подходит.

— Да и вообще, она не в нашем классе, — вставил Витек.

— Во! В самую точку! Одни неудобства. Нам это ни к чему!

— А девчонки и в нашем классе есть… например, Гражина Сузик…

— Это я уже приметил. — Михал многозначительно взглянул на Витека.

— Что приметил? Что я портфель ей носил? — подозрительно спросил Витек.

— Поэтому ты вчера и торопился.

— И вчера и сегодня. — Витек был явно доволен. — А ты знаешь, Гражина и правда толковая девчонка, потолковее других. Она брала почитать мое сочинение. Ей понравилось. Да еще как!

— Услыхала, что учительница похвалила, вот и она в ее дудку дует.

— И ничего не дует! — оскорбился Витек. — Знаешь, что она мне сказала? Я такого еще не слышал.

— Подумаешь! — подтрунил Михал. — Ты многого еще не слышал.

— Может, и так, но…

— Могу тебе это повторить, хочешь?

— Подслушивал! — вскипел Витек.

— Больно надо! Она и мне то же самое говорила.

— Наверняка не то!

— Ну, тогда скажи, что.

— Держи карман шире! Я скажу, а ты сразу начнешь доказывать, что и тебе она то же самое говорила.

— Ладно, я сам тебе скажу. Был такой случай, давно уже, мы разговаривали про разные дела, а под конец она и говорит, что у меня очень умное лицо, особенно в профиль…

— Ну и ну! — ахнул Витек. — А я-то думал…

— Я тоже думал. А в тот же день узнал от Збышека, что у него тоже…

— И ты сказал ему?

— Ну вот еще! Помнишь, я тебе уже говорил: не будем лучше связываться с девчонками, а то пропадем ни за грош… Говорил?

Витек удрученно молчит, переживая первое разочарование: попался, как дурак, на красивое словцо.

Михал делает вид, что ничего не замечает.

— Давай книжки побоку, и айда дышать кислородом! Покажу тебе, какой теперь стала наша пещера. Ты ее не узнаешь!

— Ты туда ходил? Когда?..

— Все те дни… перед праздником. Только никому не говори.

Они выбежали из ворот и увидели стоящего неподалеку Черника. Запрокинув голову, он внимательно обводил взглядом не то трубу, не то крышу их полуразрушенного дома.

— Дядя, что там? — окликнул его Михал.

— Да ничего. Смотрю вот, куда бы антенну для телевизора пристроить. Пора телевизором обзаводиться. Я уже присмотрел тут один. Возьмем пока в кредит. Меньше будете по городу бегать.

Витек и Михал не верили своим ушам. Телевизор! Они бросились было к Чернику с расспросами, но тут их внимание отвлекло нечто иное.

По улице торопливо шли Петровские. Пани. Ирена радостно размахивала какой-то бумажкой. Муж едва за ней поспевал.

— Квартира! У нас ордер на квартиру! И для вас уже выписали, и для Анели! Агнешка! — помахала она рукой в сторону балкона. — И для тети ордер уже выписан! Завтра можно получить. Через неделю переезжаем!

Примечания

1

Гевонт — горная вершина в Карпатах.

2

Речь идет о широкоизвестной книге польского классика Болеслава Пруса «Кукла», одним из главных персонажей которой является Вокульский.