Джек и Джилл - Олкотт Луиза Мэй

— Что ж, придется подождать. Месяцы — это не годы. Главное, я знаю, что выздоравливаю, а значит, теперь мне все будет казаться веселым и легким, — ответила девочка, снова вытягиваясь на диване, и с этой минуты бурный восторг на ее лице сменился тихой радостью и спокойствием.

— Милая моя девочка, ты преодолела выпавший на твою долю долгий путь испытаний, — вновь обратилась к Джилл миссис Мино, хорошо понимавшая, как та сейчас себя чувствует. — Но время это прошло для тебя не напрасно. Я не хочу, чтобы ты становилась святой. Думаю, у тебя иное предназначение. Но уверена: с этого дивана встанет куда более чуткая, мудрая и благородная Джилл, по сравнению с той, которая легла на него в декабре.

— По-другому и быть не может, ведь вы были так добры ко мне, — простерла девочка руки к своей гостеприимной и заботливой хозяйке. Фрэнк отошел к камину, чтобы мама могла сесть рядом с Джилл, и оттуда стал с удовольствием наблюдать за ними и слушать их разговор.

— Ты сделала для нас не меньше, — сказала миссис Мино. — Так что, считай, мы квиты. Именно в этом мне, к счастью, удалось убедить твою маму. Ваш коттедж я уже сдала, миссис Пэк с сегодняшнего утра приступила к обязанностям экономки, тебя же я одолжила у нее, чтобы самой ощущать себя абсолютно счастливой и чтобы под твоим влиянием мальчики становились добрее и лучше. Вот такую сделку мы заключили с твоей мамой. И не сомневаюсь, что обе стороны от нее только выиграют, — с очень довольным видом произнесла в завершение миссис Мино.

— Несомненно, — подхватил Джек.

— Мы бы теперь все равно не смогли жить без Джилл, — тоном, не допускающим возражений, произнес Фрэнк.

— Да неужели же я и впрямь так нужна вам? — искренне изумилась она. — Вот уж не думала, что вам может быть от меня хоть какой-то прок. Ведь я просто насколько могла старалась быть хорошей и благодарной. Не так уж много, — пожала она плечами.

— Попытки что-нибудь сделать по-настоящему никогда не проходят бесследно. Они как весенний дождик. После него, возможно, и не сразу, но обязательно появятся цветы. Тебе удалось быть храброй, доброй и жизнерадостной. А с этими качествами, как ты, вероятно, теперь сама понимаешь, человек способен на самые прекрасные чудеса, — обвела выразительным взглядом Птичью комнату и ее обитателей миссис Мино.

— Неужели я и правда хоть немножко похожа на ту чудесную Люси, о которой вы рассказывали? — все еще не могла поверить в это Джилл. — Я, конечно, старалась быть такой, как она, но, по-моему, у меня выходило не очень.

— Ты во всем на нее похожа, кроме одного, слава Создателю, — ответила миссис Мино. — Она не выздоровела, а ты обязательно поправишься.

Больше миссис Мино ничего не сказала, но девочке было достаточно и этого краткого ответа доброй женщины. Лежа ночью у себя в спальне, она подумала: «Вот ведь странно: выходит, все это время, даже сама того не подозревая, я в каком-то смысле все же была миссионером. Ведь если меня здесь так любят, благодарят и даже не отпустили домой, значит, наверное, я и впрямь сделала что-то хорошее. Но если честно, я не совсем понимаю, как мне это удалось».

Из-за юношеской наивности она еще не понимала, насколько ценны в жизни именно эти качества — стремление к добру, искренность и справедливость. Однако полученная ею в тот вечер награда так воодушевила девочку, что стала для нее чем-то вроде трамплина, благодаря которому ей захотелось совершить еще больше прекрасных и добрых дел. А главное, к Джилл пришло осознание, что даже маленькая девочка может нести любовь своим ближним и тем самым исцелять их души.

Глава XVI

Наверху у Мэри

— А теперь, дочка, давай-ка лети да хорошенько все подмети.

— Да, мама.

— А потом поможешь мне с выпечкой.

— Конечно, мама.

— Рокси моет кладовку и разбирает в подвале, поэтому овощами к обеду придется заняться тебе. Папа пожелал на обед тушеное мясо, так что мне будет не до овощей к нему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да, мама.

Три бодрых ответа, но с каким же усилием давался Мэри такой жизнерадостный тон! На этот день у нее были совершенно другие планы, а мамины поручения их нарушили и потому казались особенно неприятными. Суббота всегда посвящалась у Грантов уборке дома и давалась Мэри довольно тяжело. Нет, наводить в комнатах чистоту и порядок она, конечно, любила, но вот подметать ненавидела. Тем более что от зорких глаз миссис Грант не могла спрятаться ни одна пылинка, а устранять грязь она позволяла лишь с помощью трех старых добрых средств — щетки, тряпки и сильных рук.

Выпечка — еще одно испытание. Вообще-то, Мэри нравилось, когда в доме были и свежий хлеб, и вкусные пироги, и столь любимое обоими ее братьями нежное печенье, но стоять рядом с обжигающей лицо горячей печью, пачкать руки при замесе теста, а затем бесконечно долго раскатывать его, чтобы в итоге получилось довольно много печенья, казалось ей настоящей мукой. «Тушено-вареный обед», как называла Мэри то, что им с мамой предстояло сегодня приготовить по папиной просьбе, вызывал у нее сильнейшее отвращение, поскольку едва ли его можно было назвать утонченной пищей. А уж от мытья и чистки овощей девочка и вовсе старалась увильнуть при первой возможности.

Но обещание есть обещание: Мэри дала себе слово помогать маме и выполнять все работы по дому без каких-либо жалоб. Памятуя об этом, Мэри побежала наверх, где надела на голову чепец и, глядя в зеркало, постаралась придать своему лицу столь радостное выражение, словно подметание полов для нее — самое лучшее и любимейшее занятие на свете.

— Ах, какой же сегодня прекрасный день! — сказала она себе, высунувшись из окна. — Как бы мне хотелось сейчас очистить граблями свой сад от осенней листвы, потом пойти погулять с Молли, а вечером дочитать книжку, чтобы вернуть ее в библиотеку и вместо нее взять другую…

На улице стояла теплая погода. Мэри полной грудью вдохнула свежий весенний воздух. Ее братья внизу возили на тачке перегной, а затем раскидывали его лопатами по огороду. Из сарая доносилось постукивание молотка и лязг металла. Это отец приводил в порядок плуги. Вдали, над холмом, стелился дым из фабричных труб. По полям, на которых в скором времени запоют дрозды, серебристой змейкой извивалась речка, вертящая колесо мельницы. В нетерпении била о землю копытами старая кобыла Бесс, которой, по всей видимости, наскучило стоять на месте. Серые куры трудолюбиво скребли лапами двор. Вдохновленные первым весенним дождем, прошедшим накануне, из земли показались первые ярко-зеленые ростки. И весь этот пейзаж, открывшийся взгляду Мэри, заливало теплое апрельское солнце, словно бы обещая, что очень скоро под его ласковыми лучами все вокруг засияет яркими красками.

Как же хотелось Мэри на улицу! Но, взяв себя в руки, она решительным движением завязала под подбородком тесемки чепца и принялась энергично сновать из комнаты в комнату с тряпкой и щеткой в руках.

Я в привычку возвела Освоенье ремесла. И отныне от труда Мне не деться никуда… [81] —

пела она за работой старинный гимн, продвигаясь со своими нехитрыми инструментами с верхнего этажа на лестницу, а затем — в нижние комнаты и везде оставляя за собой свежесть, порядок и чистоту. Перед дверью гостиной девочка немного помедлила. Эта комната ей не нравилась. Как и во многих других провинциальных домах, обстановка здесь отличалась унылой чопорностью и холодностью. Красоты никакой, уюта — еще меньше. Вдоль стен комнаты выстроилась жесткая и неудобная мебель, набитая конским волосом. На столе лежали книги в подарочных изданиях, альбомы, салфетка из грубой шерстяной ткани, на которой была помещена безобразная, но солидно выглядевшая лампа. Каминная полка с фарфоровыми вазами, розовыми ракушками и вечно стоявшими часами тоже не радовала глаз. Ковер на полу отличался яркой тревожной расцветкой, аляповатость которой усугублял царивший здесь полумрак, ибо ставни в гостиной оставались закрытыми почти всю неделю. Этой комнате была уготована судьба спать мертвым сном, изредка пробуждаясь лишь ради какого-нибудь Очень Важного События.