Сценарист (СИ) - Син Айкава

С волнением и счастьем внутри я исследовал каждый уголок геройской академии, каждый коридор, каждую дверь, словно путешественник, открывающий новый мир. Проходя мимо других учеников, я невольно улыбался, восхищаясь их энтузиазмом и решимостью. Они были также полны энергии и стремления сделать мир лучше, и я чувствовал себя частью этой удивительной новой истории, что разворачивалась на моих глазах.

Наконец, я зашел в свой класс, чувствуя себя как дома. Вокруг меня были будущие герои, каждый со своими навыками и талантами, амбициями и желаниями, стремлениями и идеалами. Я радостно приветствовал своих новых товарищей по учебе, ощущая, как близится начало нового, захватывающего этапа моей жизни.

Всё это было похоже на сон. Я всё ещё не мог поверить, что всё это происходит именно со мной. Ещё чуть более года назад я был обычным трусливым парнем, который не претендовал ни на какие лавры, мечтая лишь о том, чтобы вернуться домой в целостности и сохранности, а сейчас я уже являюсь учеником самой престижной академии страны. Больше похоже на сказку, чем на реальность, но это действительно происходило со мной, и я не мог перестать улыбаться, осознавая это.

А потом я увидел Сина Айкаву, и мир внутри меня резко перевернулся. Позитивные мысли сменились негативными, кулаки невольно сжались, а агрессия внутри вновь цвела и пахла. Кажется, уже в тот момент я понимал, что моя история не будет такой светлой и счастливой, какой я себе её представил.

Если бы я только знал, что действительно нас всех ждало впереди…

… я бы стал готовиться к этому сразу.

* * *

— Киришима! Киришима! — взволновано тряс меня за плечо Мидория. — Очнись!

Голова ужасно трещала, от чего каждый уловимый звук отдавался ещё большей болью. С трудом открыв глаза, я увидел перед собой Изуку, который смотрел на меня испуганными глазами. Похоже, выглядел я крайне ужасно, раз этот добряк так за меня волновался.

— Не кричи, пожалуйста, — еле выдавил из себя я, тяжело поднимаясь с земли. — Как же болит голова…

— Что с тобой произошло? Тебе стало плохо? Или же тебя кто-то… — Мидория всё больше и больше выражал свою обеспокоенность, что не сильно мне нравилось, ибо от его громкого голоса мне становилось лишь хуже.

— Ничего страшного, — отмахнулся я, перебив друга. — Просто Айкава оказался мне не по зубам.

— Это он тебя так?

— Да, — с грустью почесал затылок я. — Победил меня так, словно это ему ничего не стоило.

— Но почему вы начали драться? — видимо, он не слышал мои гневные вопросы, что были направлены Сину при всех.

— Мне не понравилось, как он грубо обошёлся с Ураракой, а ему не понравилось, что я решил его чему-то учить. Закономерный итог, как по мне, — злиться и обижаться не было смысла, ибо я сам начал этот конфликт, как и сам в нём проиграл.

Хоть и с сильной болью, но мне удалось подняться на ноги. Мидория пытался всячески помочь мне, но я отказался от каждой из его попыток, ибо должен был сделать это сам. Всё-таки каждый мужчина должен сам отвечать за свои поступки, как и сам разбираться с их последствиями. Мне было приятно, что друг хотел помочь мне, но сейчас явно не тот случай, когда я бы смог принять его помощь.

— Как ты себя чувствуешь? — задал ещё один вопрос Изуку. — Быть может, стоит сходить к Исцеляющей девочке?

— Не, не нужно. Думаю, я в полном порядке, — попытался привычно улыбнуться я.

— Чем же он тебя так вырубил?

— Сначала он пробил мою защиту своим ударом, а потом заставил вдохнуть меня какой-то усыпляющий газ. Кажется, он сказал, что сам его сделал, — пришлось описать произошедшее мне.

— Но зачем использовать газ? Разве у него не было достаточно сил, чтобы «отключить» тебя одним из своих ударов?

— Полагаю, что он просто не хотел мне особо навредить, — предположил я.

— Решил избежать возможного наказания? — также предположил Мидория.

— Всё может быть, — пожал плечами я и посмотрел на вход в академию. — Он не внутри?

— Я его не видел.

— Понятно, — из моего рта вырвался слегка грустный вздох. — Давай вернёмся в класс.

— Хочешь рассказать учителю Айзаве о произошедшем? — Изуку вновь напрягся, что дало мне понять, что он явно переживает за судьбу класса и каждого своего одноклассника, включая возможную судьбу Айкавы.

— Если я расскажу ему об этом, то закопаю сам себя, ведь именно я начал эту драку.

— Но разве… он не должен понести наказание за свой поступок?

Этот вопрос достаточно сильно удивил меня. Хоть я и знал Мидорию не так хорошо и не так долго, как мог, мне показалось странным, что он думал в подобном русле. Это явно не было на него похоже, что посеяло внутри меня маленькое зерно сомнения, которому в будущем было суждено вырасти до невероятных размеров.

— Я не хочу ухудшать свою жизнь и жизнь своего одноклассника в начале учебного года. Тем более, Мидория, мы все учимся на геройском курсе, а на нём любая частичка репутации важна. Я не стану вредить Айкаве, — объяснил свою позицию я.

Изуку посмотрел на меня странным взглядом. В нём читались… непонимание и осуждение? Что, чёрт побери, с ним творится? Ему тоже не очень нравится этот парень? Или же дело в другом?

В моей голове было множество вопросов, но ответы к ним я подобрать так и не смог. Однако, что оказалось важным в будущем, я сохранил этот момент в своей памяти, полагая, что он точно пригодится мне в будущем.

После небольшого разговора мы решили вернуться в класс. Нами было решено никому не рассказывать о случившемся, чтобы не посеять в классе панику и определённые негативные мысли. Нам показалось это отличным решением, потому мы быстро о нём договорились.

Увы, в тот момент мы ещё не знали, к чему это приведёт.

* * *

С того дня я начал всё больше и больше подмечать странности не только в своём, но и в чужом поведении. Почему-то при виде Сина мне становилось не по себе: меня переполняли злоба, агрессия и кровожадность. Остальные одноклассники от меня не сильно отличались, за исключением Джиро, которой, кажется, Айкава пришёлся по вкусу. Они часто проводили время вместе, беседовали на разные темы и иногда даже смеялись. Казалось бы, что это самая обычная дружба, но для меня и остальных она казалось странной и неправильной.

Многие видели в этом парне изгоя, и в своих умах они приписывали его к этому виду людей. Разве такое отношение к однокласснику является правильным? Сейчас я понимаю, что это не так, но в тот момент большинству из нас казалось это безошибочным выбором.

Сам же Айкава также не хотел идти с нами на контакт. Похоже, он был из тех людей, что не сильно нуждаются в обществе. У него была одна подруга в нашем классе и одна в другом, что было для него вполне достаточно. Всего двух людей ему хватило для того, чтобы чувствовать себя комфортно в геройской академии. Вероятно, у него и в жизни было не так много друзей, потому он старался ценить каждого, кто претендовал на роль его близкого человека.

С каждым днем мои подозрения по поводу Сина только усиливались. Я старался скрыть свои чувства, но все равно не мог понять, почему именно он вызывает у меня такие негативные эмоции. Возможно, это была просто интуиция, но что-то в его поведении или манере общения всегда казалось мне неестественным и вызывающим дискомфорт. Когда он перебрасывался фразами с другими одноклассниками, мне казалось, что он говорил... как-то фальшиво. Создавалось впечатление, будто бы его слова принадлежали не ему, а кому-то другому.

По сравнению со всем этим Джиро была глотком свежего воздуха в нашем классе. Хоть она и была своеобразной тихоней, что не очень любила быть в центре всеобщего внимания, но почему-то её присутствие приободряло всех нас. Её дружба с Айкавой казалось нам странной и неправильной, но никто из нас не хотел её поучать, да и нечему учить было, ведь ни один в нашем классе также не понимал, почему Син вызывает в нас такие негативные эмоции.

Чем больше времени проходило, тем больше я задавал себе вопросов о своих чувствах и поведении. Может быть, это было просто мое воображение, играющее со мной злую шутку? Но почему тогда эти ощущения были настолько реальными и настойчивыми? И почему все остальные тоже чувствуют это? Здесь было гораздо больше, чем неудачное первое впечатление или же мрачный образ этого парня, что отталкивал от себя всех, но что именно? Этого, увы, я никак не мог понять.