Дневниковые записи. Том 3 - Владимир Александрович Быков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее, ты можешь быть и вполне доволен своей позицией, поскольку таковой же придерживается и уважаемая тобой Ага, которая за мою подобную писанину критикует меня еще сильнее, чем ты.
Привет тебе от нее большущий. Пришли мне что-нибудь из наиболее интересного, что было доложено в Репино.
И еще, ты опять легко увернулся от моего добрейшего совета! Подумай, как обещал».
«Дорогой Володя, Я уважаю твою гражданскую позицию, но бороться за высокую справедливость не считаю целесообразным. Лучше просто помогать друзьям, как ты всегда это делал.
По поводу борьбы за справедливость есть множество хороших поговорок и анекдотов:
«Плетью обуха не перешибешь… Попал в говно – не чирикай… Если сидишь по горло в нем – не гони волну… Да, безобразие! Но почему вы решили начать с нашей парикмахерской?».
К тому же мы с тобой знаем, каким пагубным оказалось вмешательство интеллигенции в социальную сферу: Маркс, революционеры, наши демократы… По-моему, нужно трудиться по мере сил, как профессионал. А если не получается, то вкушать доступные блага жизни. Чувствую, что Ага со мной согласится, ибо бережет тебя!
Понимаю, что тебя не убедил, как и ты меня. Оба мы – старые обормоты, еще нерастраченные и неугомонные.
Сдал в печать многострадальную книгу. Завтра уезжаю на Конференцию в Германию, а оттуда – поеду к морю отдохнуть и поработать. Побаиваюсь жары…».
«Дорогой Илья! А ведь я согласен с тобой, и точно в таком же, как у тебя виде, величайшей своей убежденности с приобщением превосходных поговорок и анекдотов, но только не в гротесковом, а в более серьезном, вроде повествований в «Записях», о моем миропонимании и «необходимости» появления на сцене и марксов, и лениных, и сталиных. Природа не любит пустоты и построена на борьбе, порой при явно бзикованных подходах к решению тех или иных задач их авторами.
Вся прелесть наших с тобой отношений заключается именно в этом несколько различном восприятии Мира, но для нас естественном и вполне соответствующим нашим натурам, данным нам Богом возможностям его наиболее полного проявления в рамках, как я часто говорю, «игры самого себя, которая нам ничего не стоит».
Твоя концовка письма в части «старых обормотов, нерастраченности и неугомонности» – превосходна, подкрепление ее адресацией к Агиному мнению насчет «береженая меня» – уж вовсе.
И, главное, – опять, как бы между прочим, очередная конференция, поездка в Германию…, и ни слова о том, что меня должно было бы интересовать. Такова твоя натура и в этом!
Привет тебе и самые добрые пожелания. Жду подробностей, хотя бы в самом кратчайшем виде».
05.08
Из переписки с Цалюком
«Матус, дорогой. Что-то давненько, почти уже два месяца, ничего от тебя не слышно, не видно. Не случилось ли чего? Или заели невзгоды?
Мы здесь готовимся отметить 80-летний заводской юбилей. Официальное празднование его было перенесено на 26 июля и состоится в городском киноконцертном дворце. Как оно пройдет, если ничего не случится, и на нем буду, постараюсь сообщить.
Событий, связанных с обычной жизнью, все меньше. Даже умирать перестали, поскольку никого почти не осталось. Говорят, совсем другая жизнь будто бы стала! А на самом деле – просто мы стали другими. Немощными, привередливыми, злыми, со всем и всеми несогласными «старыми обормотами», как недавно написал мне Илья в ответ на наше с ним разногласие во взглядах на мир и наше в нем участие. Представляешь? Бывай здоров, привет Белле».
«Спасибо за письмо! Оно произвело на меня неординарное впечатление своей тематикой. Каюсь, забыл, что 15 июля была годовщина пуска Уралмашзавода!
Для меня дорого воспоминание о праздновании 20-летия завода. Мы тогда выиграли юбилейную эстафету с наградой по велосипеду каждому.
Когда после банкета я пришёл домой, то обнаружил, что Белла успела продать его соседке с тем, чтобы за вырученные деньги приобрести кое-что из мебели для двух комнат, что мне были выделены цехкомом.
Из участников той эстафеты передай, пожалуйста, привет Мирославу Кривоножкину. Насколько мне известно, он ещё жив. А многих уже нет. Если тебе известны судьбы Бобыкина и Вараксина, сообщи, пожалуйста. А Карла Рыкова, Володю Дуда, Женю Соловьёва – помянем. О других участниках ничего не знаю, хотя общая фотография осталась. Есть и другие фото участников эстафет в разное время. В одной из которых я тебя нашёл. А сколько лиц на общих фотографиях по разным поводам и в разное время! И многие из них по-своему дороги. Вот такие воспоминания ты всколыхнул своим письмом. А времена молодости особенно дороги. Чтобы закончить эту тему, особо хочется подчеркнуть, что не каждому дано вспоминать с такой теплотой о людях, с которыми, образно говоря, прожил все свои трудовые годы!
Но перейдём к реалиям. Если у тебя есть желание сообщить о себе, – будем с Беллой рады прочесть. С нетерпением ждем твой рассказ, как и под каким знаком отпраздновали Юбилей завода.
О нас. Белла находится в той стадии, когда иссякли почти все силы, болят шарниры и кости… На улицу выходит крайне редко, в основном, по необходимости. Всеми делами занимаюсь я. Немного облегчает то, что три раза в неделю на три часа приходит женщина, выделяемая муниципалитетом в помощь таким людям, как мы с Беллой. Я страдаю от частого головокружения. К компьютеру обращаюсь всё реже и реже. Вся жизнь замыкается в квартире и в ближайших торговых точках, а также в решении медицинских проблем.
Но бывают и радостные дни, когда приезжают правнуки, внучки. Хотя их родители и бабушки (Света, Ира) с мужьями заняты, в основном, младшим поколением, но и нам кое-что достаётся. Это вполне достаточный и радостный круг непосредственного общения. По приезде завели немного друзей нашего возраста, но сейчас… увы.
Вот таков сегодня у меня настрой. Белла просит передать тёплый привет.
Всего хорошего. Будь здоров»
P. S. Чуть не забыл. Коль ты заикнулся по поводу каких-то расхождений с Недорезовым, то расскажи, пожалуйста, поподробней. И когда это было».
«Несказанно рад твоему давно ожидаемому письму.
По порядку в нем, тобой написанному. Кажется, я не зря бросил фразу, что «перестали умирать, поскольку никого почти не осталось». Нет давно уже в живых и упомянутых тобой: ни Мирослава Кривоножкина, ни Вараксина. Про Бобыкина, правда, не знаю, но много лет о нем ничего не слышал. Вероятно,
