Андри из города на Неве - Елена Кочешкова

Он огорченно посмотрел на очередной незавершенный портрет и подумал, что никогда не станет настоящим художником. Конечно, отец и мама считают его гением... они так гордились сыном, когда того позвали обучать самого Великого князя... Но Андри-то знал, что по-прежнему далек от совершенства. Он видел свои ошибки. И прекрасно осознавал, в каких местах мог бы, постаравшись, сделать лучше... Его собственный наставник всегда говорил, что труд художника - это кропотливое сопение над каждым штрихом. Он учил Андри безжалостно стирать неудавшиеся линии, уверяя, что чем больше исправлений, тем ближе к совершенству.

"Зачем я задаю тебе рисовать этот натюрморт, мальчик? - строго спрашивал господин Баммер. - Ведь ты понимаешь, что вовсе не ради самого натюрморта. Мне нужно, чтобы ты оттачивал свое умение! Не ленись, штрихуй смелее, стирай, рисуй снова. У художника должна быть уверенная твердая рука! Ты можешь выкинуть сотни таких натюрмортов без жалости! Они никому не нужны, любой студент в художественной школе нарисует подобный шедевр за пару уроков".

Поначалу Андри и в самом деле дрожал над каждой работой, думал о результате... Пока не понял, наконец, что результат кроется не на бумаге, а в руках... в голове. И теперь он действительно безо всякой жалости мог бросить в камин половину своих набросков за день.

Но только не мамин портрет.

Когда Андри представлял, как жадный огонь примется уничтожать любимый профиль, ему становилось не по себе. Именно поэтому он нечасто пытался рисовать маму. И так уже этих набросков накопилась целая большая папка.

А небо за окном совсем потемнело. Будто неожиданно наступил поздний осенний вечер... Где-то в соседнем доме громко стукнула незапертая створка окна - это вконец разыгрался и без того сильный ветер.

Андри зябко поежился. Опустевшая гостиная тоже погрузилась в густой полумрак, и совсем как в раннем детстве, вдруг стало неуютно и захотелось поскорей зажечь свет. Но не успел Андри подойти к выключателю, как его опередила расторопная Антония.

- Что на улице-то творится! - неодобрительно сказала она, заходя в комнату и поворачивая ручку выключателя на стене возле двери. - Хорошо, что ты дома остался, а то бы мать совсем извелась. В такую погоду лучше не высовываться. Гроза будет...

Андри кивнул. Он и сам видел, что погода настроилась против города.

- Как ты думаешь, - спросил он няньку, - надолго это?

Та покачала седеющей головой.

- Откуда же мне знать, детка?.. Я не провидец. Но по мне, так и на всю неделю может. Ты лучше спроси отца, в его газетах обо всем пишут, и про погоду тоже.

Спросить отца?

А почему бы и нет... Вот и будет хороший повод зайти наконец к нему в кабинет и убедиться, что уже все в порядке... Что бумаги собраны и уложены обратно в секретер, а сам отец обрел свое обычное добродушие.

Но когда Андри подошел к кабинету, он второй раз за день замер возле полуоткрытой двери.

Нет, странная тревога не покинула дом.

Отец с мамой ругались.

Они делали это тихо, чтобы голоса не доносились до других комнат. Но у Андри сразу замерло сердце, когда он услышал, как, всхлипывая, мама пытается что-то доказать профессору Горану.

- ...Пожалуйста, Виктор! - ее голос бился пойманной бабочкой в прозрачной банке... - Я не могу больше так жить! Я не могу жить в вечном страхе!

- Ну, сколько об этом можно, - устало отвечал отец. - Мы ведь не раз говорили на эту тему. Ну, Анна... милая... Послушай... Сейчас везде одинаково небезопасно.

- Сейчас! - мать все-таки сорвалась на крик. - Сейчас, Виктор! А завтра?! Завтра этот город превратится в месиво, в хаос! И твои - ТВОИ - дети будут ходить по его улицам! - Наверное, отец попытался обнять ее, потому что в следующий миг Андри услышал гневный возглас: - Пусти меня! И не пытайся успокоить! Посмотри, даже небеса говорят о том, что пора бежать отсюда!

Андри судорожно сглотнул.

Никогда прежде он не слышал, чтобы мама так кричала на отца. Она вообще почти никогда не кричала...

Попытавшись отойти от двери, Андри увидел в двух шагах от себя Лизу. Глаза сестры были широко распахнуты, а личико выражало искреннее удивление.

- Андри! - быстро и громко зашептала она. - Это маменька с папой бранятся? Отчего?!

Андри приложил палец к губам и утащил сестру в детскую.

- Мама хочет уехать из города, - тихо сказал он, оглядываясь на дверь. - А отец - нет.

- Уехать? - Лиза уставилась на брата во все свои глаза, такие же синие, как у всех детей Горанов. - Но зачем? Ведь скоро будет праздник! Помнишь? Большой праздник уличных артистов! Маменька обещала сводить нас на площадь... и купить леденцов... - она говорила все тише, понимая, что происходит нечто странное. Нечто гораздо более серьезное, чем карнавал и леденцы. - Андрик, это из-за вчера? Из-за тех людей, которые шумели на улице?

- Я не знаю... - Андри вдруг почувствовал себя маленьким глупым ребенком, от которого скрывают что-то важное. Он сердито нахмурился и решительно сказал: - Надо спросить отца! Сегодня за ужином. Мы уже не дети!

- Верно! - горячо поддержала его Лиза. - Мы уже совсем не дети! - с этими словами она направилась к разбросанным по широкой софе куклам и, собрав их, спрятала в шкаф.

На ужин подали овощи и рыбу, которую Андри терпеть не мог. Обычно он артачился, требуя положить ему взамен куру или колбасок. И обычно кухарка Марта это знала... И всегда готовила что-нибудь отдельно. Но в этот раз она так быстро ушла на кухню, что Андри не осталось ничего другого, кроме как с тоской ковыряться в тарелке с нелюбимой едой. Он не рискнул показывать свое недовольство хмурому отцу, который ел, как будто вовсе не ощущая вкуса блюд. Андри показалось, даже если перед профессором поставить сейчас тарелку с жареными подошвами, он не заметил бы этого...

Лиза аккуратно пнула Андри под столом и выразительно посмотрела на него, постукивая тупым концом вилки по скатерти.

Ну да... Надо спросить отца.

Вот только этот колючий взгляд за стеклами очков не сулил ничего хорошего... Еще больше удручало то, что мама вовсе не вышла к ужину.

Но Андри не любил отступать от задуманного.

- Пап... - он кинулся в разговор, как в битву. - Скажи, пожалуйста, почему матушка хочет, чтобы мы уехали?

Краем глаза он увидел, как послушная и всегда очень правильная Влада удивленно округлила рот. Она уж точно не ожидала от брата такого вопроса за столом.

Отец, по-видимому, тоже.

В первый миг глаза его стали растерянными, он словно впервые осознал, что находится в столовой в окружении своих детей.

Потом профессор вновь помрачнел. Еще больше прежнего.

- Ты подслушивал? - строго спросил он, откладывая в сторону приборы.

Андри почувствовал, как разом стали влажными его ладони.

- Нет! - битва, так битва! Он был готов к такому вопросу. - Вы очень громко кричали. Я просто шел в свою комнату, когда услышал.

- Папочка, объясни нам! - звонкий Лизин голосок зазвучал твердо и решительно. Сестра решила бросить свое подкрепление.

И тут возмутилась Влада.

- Как вам не стыдно! - вспыхнула она. - Конечно, вы подслушивали, маленькие обманщики! Ведь я тоже была дома и ничего не слышала! Да еще и так разговариваете с отцом! Папенька, отправь их спать без сладкого!

- Это потому, что ты дура! - немедленно сообщила сестре Лиза. - Думаешь только о своем Ромио, ничего вокруг не замечаешь! Даже не спросила, отчего мамы нет!

- Тихо! - отец хлопнул ладонью по столу, и дети испуганно примолкли. Медленно он обвел взглядом их всех, пристально поглядев на каждого... На маленькую смелую Лизу, оскорбленную гордую Владу и на Андри... Единственного сына и будущего наследника фамилии. Будущего мужчину, который хотел знать, что происходит. - Я обязательно объясню вам все, - сказал отец негромко. Лиза тут же подалась вперед в нетерпении. - Но не сегодня. Это не тема для вечернего разговора и для ужина. Кушайте, дети. Завтра с утра мы поговорим. Я обещаю.

3 глава. Необычный день

Влада обиделась. Она решила не разговаривать с младшими и старательно их не замечать. В особенности сестру.

Лиза считала это глупостью. Тут непонятно, что происходит в доме и в городе, а Владка думает только о том, как жестоко ее оскорбили, назвав дурой.

Так ведь дура и есть.

Мало того, что ничем не интересуется, кроме своего артиста, так еще и другим не дает понять. "Оставь без сладкого"! Вот злючка!

Лиза искоса посмотрела на сестру, с которой делила детскую. Влада сидела в кресле у окна и, как всегда ужасно старательно и сосредоточенно, вышивала какую-то чепуху. Цветочки или бабочек. Лицо сестры было бы весьма милым, не омрачай его упрямая морщинка меж бровей. Влада все еще сердилась, хотя прошла уже целая ночь после ссоры в столовой.

Сама Лиза вышивки терпеть не могла: у младшей дочки профессора они всегда выходили кривыми и некрасивыми. Так что она была занята гораздо более интересным делом - сочиняла стихи про глупую красивую птичку, которая порхала с ветки на ветку, пела песенки своему жениху и не замечала, как по ветке крадется большой голодный кот. Поначалу рифмы складывались так удачно, что Лиза едва не прыгала от радости и только успевала записывать, но чем дальше, тем трудней становилось сочинять... Все образы из головы вытесняла мысль о предстоящей беседе с отцом.