Измаил-Бей - Михаил Лермонтов

16

Ужасна ты, гора Шайтан,Пустыни старый великан;Тебя злой дух, гласит преданье,Построил дерзостной рукой,Чтоб хоть на миг свое изгнаньеЗабыть меж небом и землей.Здесь три столетья очарован,Он тяжкой цепью был прикован,Когда надменный с новых скалСтрелой пророку угрожал.Как буркой, ельником покрыта,Соседних гор она черней.Тропинка желтая прорытаСлезой отчаянья по ней;Она ни мохом, ни кустамиНе зарастает никогда;Пестрея чудными следами,Она ведет… бог весть куда?Олень с ветвистыми рогами,Между высокими цветами,Одетый хмелем и плющом,Лежит полуобъятый сном;И вдруг знакомый лай он слышитИ чует близкого врага:Поднявши медленно рога,Минуту свежестью подышит,Росу с могучих плеч стряхнет,И вдруг одним прыжком махнетЧерез утес; и вот он мчится,Тернов колючих не боитсяИ хмель коварный грудью рвет:Но, вольный путь пересекая,Пред ним тропинка роковая…Никем незримая рукаЦаря лесов остановляет,И он, как гибель ни близка,Свой прежний путь не продолжает!..

17

Кто ж под ужасною горойЗажег огонь сторожевой?Треща, краснея и сверкая,Кусты вокруг он озарил.На камень голову склоняя,Лежит поодаль Измаил:Его приверженцы хотелиИдти за ним – но не посмели!

18

Вот что ему родной готовил край?Сбылись мечты! увидел он свой рай,Где мир так юн, природа так богата,Но люди, люди… что природа им?Едва успел обнять изгнанник брата,Уж клевета и зависть – всё над ним!Друзей улыбка, нежное свиданье,За что б другой творца благодарил,Всё то ему дается в наказанье;Но для терпенья ль создан Измаил?Бывают люди: чувства – им страданья;Причуда злой судьбы – их бытие;Чтоб самовластье показать свое,Она порой кидает их меж нами;Так, древле, в море кинул царь алмаз,Но гордый камень в свой урочный часЕму обратно отдан был волнами!И детям рока места в мире нет;Они его пугают жизнью новой,Они блеснут – и сгладится их след,Как в темной туче след стрелы громовой.Толпа дивится часто их уму,Но чаще обвиняет, потому,Что в море бед, как вихри их ни носят,Они пособий от рабов не просят;Хотят их превзойти, в добре и зле,И власти знак на гордом их челе.

19

«Бессмысленный! зачем отвергнул тыСлова любви, моленья красоты?Зачем, когда так долго с ней сражался,Своей судьбы ты детски испугался?Всё прежнее, незнаемый молвой,Ты б мог забыть близ Зары молодой,Забыть людей близ ангела в пустыне,Ты б мог любить, но не хотел! – и нынеКартины счастья живо пред тобойПроходят укоряющей толпой;Ты жмешь ей руку, грудь ее <и> плечиЦелуешь в упоеньи; ласки, речи,Исполненные счастья и любви,Ты чувствуешь, ты слышишь; образ милый,Волшебный взор – всё пред тобой, как былоЕще недавно; все мечты твоиТак вероятны, что душа боится,Не веря им, вторично ошибиться!А чем ты это счастье заменил?»Перед огнем так думал Измаил.Вдруг выстрел, два и много! – он вскочилИ слушает, – но всё утихло снова.И говорит он: «Это сон больного!»

20

Души волненьем утомлен,Опять на землю князь ложится;Трещит огонь, и дым клубится, —И что же? – призрак видит он!Перед огнем стоит спокоен,На саблю опершись рукой,В фуражке белой русский воин,Печальный, бледный и худой.Спросить хотелось Измаилу,Зачем оставил он могилу!И свет дрожащего огня,Упав на смуглые ланиты,Черкесу придал вид сердитый:«Чего ты хочешь от меня?» —«Гостеприимства и защиты! —Пришлец бесстрашно отвечал, —Свой путь в горах я потерял,Черкесы вслед за мной спешилиИ казаков моих убили,И верный конь под мною пал!Спасти, убить врага ночногоРавно ты можешь! не боюсьЯ смерти: грудь моя готова.Твоей я чести предаюсь!» —«Ты прав; на честь мою надейся!Вот мой огонь: садись и грейся».

21

Тиха, прозрачна ночь была,Светила на небе блистали,Луна за облаком спала,Но люди ей не подражали.Перед огнем враги сидят,Хранят молчанье и не спят.Черты пришельца возбуждалиУ князя новые мечты,Они ему напоминалиДавно знакомые черты;То не игра воображенья.Он должен разрешить сомненья…И так пришельцу говорилНетерпеливый Измаил:«Ты молод, вижу я! за славойПривыкнув гнаться, ты забыл,Что славы нет в войне кровавойС необразованной толпой!За что завистливой рукойВы возмутили нашу долю?За то, что бедны мы, и волюИ степь свою не отдадимЗа злато роскоши нарядной;За то, что мы боготворим,Что презираете вы хладно!Не бойся, говори смелей:Зачем ты нас возненавидел,Какою грубостью своейПростой народ тебя обидел?»

22

«Ты ошибаешься, черкес! —С улыбкой русский отвечает, —Поверь: меня, как вас, пленяетИ водопад, и темный лес;С восторгом ваши льды я вижу,Встречая пышную зарю,И ваше племя я люблю:Но одного я ненавижу!Черкес он родом, не душой,Ни в чем, ни в чем не схож с тобой!Себе иль князю ИзмаилуКлялся я здесь найти могилу…К чему опять ты мрачный взорМохнатой шапкой закрываешь?Твое молчанье мне укор;Но выслушай, ты всё узнаешь…И сам досадой запылаешь…

23

«Ты знаешь, верно, что служилВ российском войске Измаил;Но, образованный, меж намиРодными бредил он полями,И всё черкес в нем виден был.В пирах и битвах отличалсяОн перед всеми! томный взглядВосточной негой отзывался:Для наших женщин он был яд!Воспламенив их вображенье,Повелевал он без трудаИ за проступок наслажденьеНе почитал он никогда;Не знаю – было то презреньеК законам стороны чужойИли испорченные чувства!..Любовью женщин, их тоскойОн веселился как игрой;Но избежать его искусстваНе удалося ни одной.

24

«Черкес! видал я здесь прекрасныхСвободы нежных дочерей,Но не сравню их взоров страстныхС приветом северных очей.Ты не любил! – ни слов опасных,Ни уст волшебных не знавал;Кудрями девы золотымиТы в упоеньи не играл,Ты клятвам страсти не внимал,И не был ты обманут ими!Но я любил! Судьба меняБлестящей радугой манила,Невольно к бездне подводила…И ждал я счастливого дня!Своей невестой дорогоюЯ смел уж ангела назвать,Невинным ласкам отвечатьИ с райской девой забывать,Что рая нет уж под луною.И вдруг ударил страшный час,Причина долголетней муки;Призыв войны, отчизны глас,Раздался вестником разлуки.Как дым рассеялись мечты!Тот день я буду помнить вечно…Черкес! черкес! ни с кем, конечно,Ни с кем не расставался ты!

25

«В то время Измаил случайноНевесту увидал моюИ страстью запылал он тайно!Меж тем как в дальнем я краюИскал в боях конца иль славы,Сластолюбивый и лукавый,Он сердце девы молодойОпутал сетью роковой.Как он умел слезой притворнойК себе доверенность вселять!Насмешкой – скромность побеждатьИ, побеждая, вид покорныйХранить; иль весь огонь страстейМгновенно открывать пред ней!Он очертил волшебным кругомЕе желанья; ведал он,Что быть не мог ее супругом,Что разделял их наш закон,И обольщенная упалаНа грудь убийцы своего!Кроме любви, она не знала,Она не знала ничего…

26

«Но скоро скуку пресыщеньяПостиг виновный Измаил!Таиться не было терпенья,Когда погас минутный пыл.Оставил жертву обольстительИ удалился в край родной,Забыл, что есть на небе мститель,А на земле еще другой!Моя рука его отыщетВ толпе, в лесах, в степи пустой,И казни грозный меч просвищетНад непреклонной головой;Пусть лик одежда изменяет:Не взор – душа врага узнает!

27

«Черкес, ты понял, вижу я,Как справедлива месть моя!Уж на устах твоих проклятья!Ты, внемля, вздрагивал не раз…О, если б мог пересказать я,Изобразить ужасный час,Когда прелестное созданьеЯ в униженьи увидалИ безотчетное страданьеВ глазах увядших прочитал!Она рассудок потеряла;Рядилась, пела <и> плясала,Иль сидя молча у окна.По целым дням, как бы не зная,Что изменил он ей, вздыхая,Ждала изменника она.Вся жизнь погибшей девы милойОстановилась на былом;Ее безумье даже былоЛюбовь к нему и мысль об нем…Какой душе не знал он цену!..» —И долго русский говорилПро месть, про счастье, про измену:Его не слушал Измаил.Лишь знает он да бог единый,Что под спокойною личинойТогда происходило в нем.Стеснив дыханье, вверх лицом(Хоть сердце гордое и взглядыНе ждали от небес отрады)Лежал он на земле сырой,Как та земля, и мрачный и немой!

28