Голоса чертовски тонки. Новые истории из фантастического мира Шекспира (сборник) - Фоз Медоуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Усы леопарда заходили ходуном.
– Ведь ты же начала расспрашивать – и на тебе! Передумала?
– Пере… думала?
– Миранда! С тобой все в порядке?
– Не знаю, что и сказать… – я было обхватила колени, но тут же разжала руки – голова леопарда легла на них, а бархатистые лапы вытянулись вдоль моих бедер. – Я чувствую себя как-то странно. О чем я должна была спросить?
– О твоей матери.
– У меня есть мать?
– Да.
– О. Должно быть, это здорово.
Ответом мне было досадливое фырканье:
– Если бы не этот запрет…
– Ничего. Все в порядке.
– Нет, Миранда. Ты прекрасно знаешь, что нет.
– Вот как?
– Знаешь. И прежде знала.
– Но все же… – усевшись рядом, мы оказались лицом к сумеркам, сгущавшимся над океаном. – Вечер такой прекрасный, разве нет?
На сей раз ответа вовсе не последовало.
– Ты хочешь, чтобы я – я! – отвел это дитя ко двору царицы Титании?
– Именно.
Пак, не мигая, таращится на Ариэль.
– Должно быть, ты позабыла, зачем меня призывают ко двору? – поворачивается ко мне и криво усмехается. – Сейчас я у царицы Титании не больно-то в чести.
– Отчего на сей раз? – с веселой улыбкой спрашивает Ариэль.
– Ты и сама знаешь.
– Зато Миранда не знает.
– Так Миранда и не спрашивает.
Оба глядят на меня. Щеки мои розовеют. Не знаю, смеяться мне или бежать, но не могу устоять перед соблазном новых знаний:
– Отчего же царица Титания разгневана на тебя?
– Есть на то причина, – отвечает Пак. – Я – доверенный посол царя Оберона – по крайней мере, один из таковых – и, раз уж кое-кто из свиты царицы взял на себя смелость высмеять меня в этом качестве, я взял на себя смелость заставить их об этом пожалеть.
– Пак хочет сказать, – поясняет Ариэль, – что заставил Мотылька влюбиться в черепаху, а Горчичное Зерно привязал волосами к иве, и оба они не сумели понять его юмора. Вот царь Оберон и послал его заглаживать вину – возмещать ущерб их чести и чести двора царицы Титании.
– В точности так, – соглашается Пак. – Я в опале, пусть моя проказа и не заслуживает этакой немилости, и – убей, не пойму, что проку Миранде в моем покровительстве.
– Ты просто смотришь на вещи не с того конца, – возражает Ариэль. – Для царицы Титании ее приверженцы – и их дары – священны. Ты приведешь к ней Миранду, и это будет расценено как проявление верности – и, кстати, раскаяния – с твоей стороны, ведь ты с легкостью мог бы отвести ее к царю. Так что, глупый проказник, твой позор не падет на Миранду. Напротив, она поможет тебе смыть его.
– Да ты тонкий политик, – улыбается Пак. Рот его полон игольно-острых зубов точно у глубоководной рыбы. – Но с чего бы, скажи на милость, тебе оказывать мне подобную услугу?
– Я оказываю услугу не тебе, а Миранде, – устало, но терпеливо объясняет Ариэль. – Ты не хуже моего знаешь все эти правила, которыми окружено явление людей ко двору фей: они должны добираться путями смертных, не пользуясь волшебными дорогами. У меня просто нет на это времени, а тебе, кающемуся грешнику, все равно. Так будет даже убедительнее.
– Час от часу не легче, – ворчит Пак. – У меня ноги болят!
– Мое сочувствие не знает границ.
– Да уж, у тебя все, что ни возьми, не знает границ.
Мне становится смешно. Смех вырывается наружу, словно стайка вспугнутых птиц взлетает над купой деревьев. Как странен этот дивный народец! Однако их пикировка доставляет мне истинное наслаждение – не меньше, чем новообретенная жизнь без боли и постоянного надзора, неожиданная свобода, которой я жаждала целый год.
– Так ты возьмешь ее с собой?
– Ох, Ариэль, Ариэль, лучший из духов! Мой драгоценный воздушный друг! – Пак с улыбкой качает перед собою поднятым пальцем. – Как можно быть таким прозрачным? Я же вижу тебя насквозь! По собственным твоим словам, услугу я окажу тебе, поскольку это дитя тебе дорого, но присмотреть за ним недосуг. Да, песнь о том, как мне умилостивить твою царицу, убедительна, но все же – думаю, ты поймешь меня верно – взяться за твое дело без торга будет против моего естества.
Ариэль подняла лицо, точно взывая к небесам.
– Так давай заключим сделку. Чего ты хочешь от меня?
– Можно заключить сделку с тобой, – Пак стреляет взглядом в мою сторону. – А можно и с ней.
Сердце тревожно бьется в груди, но голос мой тверд:
– Какую именно, сэр?
– Миранда… – предостерегающе начинает Ариэль, но хохот Пака обрывает ее на полуслове.
– Поскольку благородный Пак славен великодушием, выбирай сама, дитя мое. Что предпочтешь ты – случай, сноровку или обмен?
Голос дрожит, но на самом деле мне не страшно.
– А в чем разница?
За Пака отвечает Ариэль:
– «Случай» означает ставку в игре, где все зависит от удачи – если проиграешь, он не возьмет тебя в попутчицы. «Сноровка» – тоже игра, исход которой зависит от… от сноровки и ловкости – и он, опять же, не возьмет тебя с собой, если проиграешь. «Обмен» означает, что и ты со своей стороны предложишь ему что-либо ценное – скорее всего, услугу – в обмен на его помощь. Хотя, конечно, – она вновь обжигает взглядом Пака, – тут придется поторговаться.
– Что же мне предложить? У меня есть несколько монет, но… – встречаюсь взглядом с Паком. В глазах его мерцают огоньки. – Мне отчего-то думается, что подобные ценности тебе ни к чему.
– Именно так, – соглашается Пак.
Однако моя рука все же тянется к мошне на позаимствованном у кого-то поясе. Наверное, в мужском платье я должна бы чувствовать себя неловко – как же не устыдиться столь вопиющего греха? Но я ведь и без того чудовищна и безобразна, и на любой возможный упрек во мне найдется подходящая черта.
– Что же нужно тебе, – спрашиваю, – если не деньги?
– Память, – отвечает он. – Или же…
Но продолжения я не слышу. Страх тащит меня вниз, в глубину, словно отлив.
Звезды в небе меркнут, исчезают…
Я глядела и глядела на стену пещеры – на нацарапанные на ней письмена, неровные буквы, белевшие на темном камне.
– Не помню, – шепнула я. – Я не понимаю, что здесь написано, Ариэль. Почему?
Ариэль в облике белой волчицы прижалась боком к моей ноге и заскулила.
Опустившись на колени, я зарылась лицом в ее мерцающую шерсть – мягкую, подернутую рябью, колеблющуюся, будто лепестки актинии в токах невидимого подводного течения.
– Он боится тебя, – объяснила Ариэль. – Такова уж натура волшебников – их тяга к знаниям превыше жажды общения. Он боится того, как ты можешь распорядиться знанием, овладев им.
– И потому крадет его у меня. Снова и снова. Как вода точит камень.
Ариэль вновь заскулила – тоскливо, басовито.
– А что, если он тоже придет сюда? И сотрет со стены все?
Полагаться на память я не могла, и потому записывала здесь, на стене пещеры, все, что извлекала из бесед с Ариэлем и из рассказов отца о большом мире за горизонтом.
– Я буду помнить все это за тебя, – отвечала Ариэль с яростью волчицы, защищающей своего щенка. – И помогу записывать это снова и снова – как волна за волной намывают песчаную отмель.
В голове всплыли обрывки воспоминаний, и я поперхнулась от смеха.
– Ариэль, ты сама говорила: песчаные отмели небезопасны и переменчивы.
Мокрый нос ткнулся в шею над воротом.
– Верно, – согласилась она. – Однако, поместив отмель в нужное место, можно утопить огромный галеон. Запомни и это.
– Запомню, – прошептала я. – Если он позволит.
– Не онемела ли ты, дитя мое? Что с тобой?
Мягкая ладонь гладит по спине. Поднимаю веки, и в глаза льется свет очага. Свет теплый, воздух – тоже, но в горле холодно, точно в брюхе сырой рыбины.
– Память не отдам, – хриплю я. – Даже за корону самой Титании.
Ладонь – конечно, принадлежащая Ариэль – продолжает гладить спину.
– Ну конечно, нет, – виновато бормочет она. – Прости меня. Я не подумала…
– Тут нет твоей вины.
– Миранда…
– Миранда? – внезапно говорит Пак, как будто только что узнал меня. Лицо его проясняется, затем мрачнеет – словно солнце прячется за облака. – Так ты та самая Миранда, дочь герцога Просперо…
Что-то внутри твердеет.
– Я не просто дитя своего отца!
– Ясное дело, раз уж ты здесь, – Пак смотрит на Ариэль едва ли не в раскаянье. – Дети – они ведь все одинаковы. Ты сказала, что это – твоя подопечная с безлюдного острова, а я знал о возвращении Просперо, но не связал одно с другим.
– Теперь связал, и что это изменит?
– Возможно, что-то и изменит, – соглашается Пак. – Однако ж…
– «Однако ж»… – глумливо фыркает Ариэль. – Так продолжай же. Вернемся к твоей… сделке.