Эйнштейн - Роман Горбунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он слегка поклонился, и над его головой раздался шквал аплодисментов, некоторые стали даже свистеть. Он ожидал любой реакции, но точно не такой. Все таки эти надменные люди не настолько испорчены, как ему кажется сначала, по сути они не сильно отличаются от него, просто не умеют так воображать. Он медленно поднимал спину, улыбка не сходила с его лица, он пытался разглядеть выражение каждого зрителя, некоторые смотрели на него с восторгом, а некоторые с придыханием. Он добился славы и признания тех, кто глядя на него считали его слишком ограниченным. Все они не переставая хлопали ему. Аплодисменты не заканчивались, и он не знал, что делать уходить со сцены и еще что-нибудь сказать.
– Спасибо. – Скромно добавил он в микрофон и зал встал со своих мест и стал еще сильнее хлопать. Лицо молодого ученого покраснело. Это было признание всего мирового научного сообщества. Но он никогда не хотел быть известным, никогда не мечтал об аплодисментах, о том, чтобы за них охотились репортеры. Он всегда хотел жить тихо и спокойно в своем вымышленном мире и чтобы его никто не трогал. Теории он публиковал лишь для того, чтобы они оказались полезными обществу, а не его мировой славе. Вдруг ему стало душно от монотонно повторяющихся хлопков, он почувствовал тошноту и головокружение. Он не любил думать о своей популярности, она ему мешала чувствовать себя самим собой. Все, что возвышало его над другими сбивало его с мыслей, и он старался об этом не думать. Он не привык быть лучшим в песочнице, и именно такие как они заставили его сомневаться в своей уникальности и гениальности, а теперь поднимают его на пьедестал, подбрасывая на руках. Эйнштейн махнул на них рукой и стал спускаться с трибуны, зал завыл, и он потеряв силу в ногах, споткнулся и упал, так громко, что звук аппаратуры которую он задел донесся до самых последних рядов. Зал в миг затих, все вглядывались в то, что там произошло. Кто-то из передних рядов не выдержал и презрительно засмеялся во весь голос, затем этот смех подхватил уже кто-то еще, и стихийно издевательский смех стал разносится по всему залу, и в нем не было уже ни капли уважения к ученому. Все смеялись над его неуклюжестью и нерасторопностью.
– Наверное, думал образами, а не словами, как надо спускаться по ступенькам! – Донеслось до его ушей сквозь общий оглушительный смех толпы и громыхание стульев в зале. Земля за крутилась перед его глазами, и он снова улетел в свой привычный космос с понятными ему явлениями и процессами.
Как управлять памятью
Зачем мне что-то запоминать, если я всегда могу посмотреть это в книге.
А.Эйнштейн
Всю свою жизнь он искал парадоксы и нестыковки в наблюдаемых явлениях, заползая в такие тонкие и крошечные отверстия каждого механизма, куда не проникнет даже муравей или даже инфузория, все это доставляло ему единственное удовольствие. Эйнштейн лежал на грязном полу, по которому не так давно ходили грязными ногами присутствующие и совсем не хотел подниматься, он не хотел больше видеть эти презрительные, направленные на него с высока взгляды. Запах земной пыли бил в нос, небеса были от него уже очень далеко, но он закрыл глаза и попытался подняться снова до них, но шум толпы над ним, как крик воронья хлопающим крыльями не отпускал его. Это не ученые, это какие-то хищники, ждущие не своей победы, а больше поражению других. Люди так отвратительны за то, что ставят себя выше научного знания и общественного прогресса. Наука требует совместного прогресса, а как можно было с ними о чем-то договориться. Их воображение ограничивается тем какую бабочку одеть вечером или что приготовить на ужин, они слишком ограниченные люди. Он лежал и чувствовал запах пыли только что вымытых полов, и битое стекло издевательского смеха, который на него непрестанно сыпался. За все это время никто не подошел к нему, узнать о его состоянии, наличии ушибов, или просто помочь встать. Как это была похоже на то, когда его в детстве выгоняли из песочницы. Он закрыл глаза от наступающей, как тогда обиды, и стал медленно улетать в далекий космос сквозь миллиарды сияющих звезд вокруг него, но послышал стук шагов возле его ушей, а когда открыл глаза увидел тщательно начищенные черные туфли большого размера, которые принадлежали очень крупному мужчине, со взглядом добродушного фермера, готового прямо сейчас, разгрести кучу навоза голыми руками. От него пахло дорогим парфюмом и аристократической уверенностью, успевшего в жизни все.
– Как вы? – Он нагнулся к Эйнштейну, положив руки на пояс и стал тщательно разглядывать его на наличие ушибов. Его голос раздавался как звук музыкальной трубы. Все в нем говорило о крепком здоровье. Эйнштейн засмущался от его взгляда, да он и вообще не ожидал, что кто-то к нему подойдет, и намеревался пролежать тут до тех пор, пока все эти задиры не разойдутся, и их вороны не разлетятся.
– Спасибо. Все в порядке, только колено ушиб. Но уже проходит. – Проворчал ученый, почесывая его.
Мужчина нагнулся к молодому ученому, и больше всего его поразила добрая улыбка на лице упавшего, которая совсем не выражала ни обиды, ни разочарования от случившегося. В его глазах отражалось комета Галлея. Мужчину столь уверенного и крупного внутри передернуло от этой невидимой силы лежавшего. Казалось, это не он упал и был высмеян обществом, а это они все, были высмеяны им своим равнодушием.
– Хорошо. Знаете, мне очень понравилась ваша лекция о необходимости развивать научное воображение. Я согласен с вами с первого до последнего слова. Я не встречал такой подход среди ученых ранее, хоть и сам разделяю его полностью. Все просто зациклены на формулах и прошлых открытиях. Мне тоже кажется, что наука застряла в груде формул и определений. Позвольте представиться, Эрнст Резерфорд. – Он протянул свою
