Вот так соседка - Сарая Уилсон

Знаю, ситуация необычная, – сказал он. – Надеюсь, ты не подумала, что я хочу каким-то образом тебя использовать. Для меня ты не прислуга. Мы будем просто жить вместе, и ты будешь у меня на подхвате, когда надо уехать.

Я закивала. Идеальное предложение, хотя и впрямь необычное. Я немного волновалась в связи с тем, что никогда в жизни не убиралась, но была готова учиться.

– Фредерика сказала, что у тебя были уборщицы и ты отказался от их услуг. Можно спросить почему? Они недостаточно чисто мыли дом?

– Чего? – спросил он со смехом. – Я не фанат идеальной чистоты, и мне не надо, чтобы пол натирали так, что хоть лижи! – Он указал на кухню и беспорядок в ней: – Взгляни. Я не стремлюсь к полному порядку. Просто к аккуратности. Я убираю за собой сам, но мне нужен кто-то, кто будет осуществлять более детальную работу по дому, когда у меня нет времени. Я буду писать список дел, идет?

– Да, прекрасно.

Такое мне подходило. Я тоже любила правильно составленные списки. Они помогали мне в преподавании.

– И, отвечая на твой вопрос: предыдущие уборщики крали мои вещи. Когда вырос в бедности, умеешь ценить все, что имеешь. Они-то думали, я не обращу особого внимания на пропажу.

Фредерика усмехнулась, взглядом дав мне понять, что он преувеличивает свое бедственное положение, как девочки из нашего университетского клуба, которые жаловались, что они на мели, когда могли позволить себе только сумку от «Кейт Спейд», а не от «Прада».

Я усвоила новую информацию о Тайлере: он считал, что вырос «в бедности», в его ноге были металлические штырьки и он любил свою собаку. Было приятно узнать о нем чуть больше, чем просто то, что он был восхитительно красив.

– Мэдисон – девочка из очень хорошей семьи, – сказала Фредерика, отсмеявшись, – у них уж точно не принято воровать.

Ха! Богачи постоянно воруют! Спросите мою тетю Иду, утаскивающую небольшой, но изысканный «сувенир» из каждого дома, в который заходит с визитом. Перед ее приездом мать велит персоналу убрать с видных мест все доступные для ее воровства мелкие предметы быта.

– Надеюсь, вы не подумали, что я намекаю на… – в голосе Тайлера послышалось стеснение, и я постаралась исправить ситуацию.

– Никто не подумал, что ты на что-то намекаешь! – сказала я максимально уверенным тоном, одновременно как бы указывая тете, чтобы она не начинала защищать честь Хантингтонов, притом не являясь одной из них, что она все равно намеревалась начать делать.

– Ну хорошо, – сказал он с облегчением, – ты нравишься мне, и тебя так хвалят, что думаю, мы сработаемся! А ты сама какого мнения? Я так и не спросил, чего ты ожидаешь от квартиры.

– В основном мне нужно где-то жить и чтобы была своя кровать. Чисто чтобы не заразиться бубонной чумой или не быть убитой маньяком. Вот и все.

Он засмеялся, и этот смех заключал в себе полыхание тысяч закатов, непосредственную лучезарную детскую радость сотни семилетних детей, получивших приятный сюрприз на день рождения. Теплый, счастливый, наполненный радостной жизненной энергией, этот смех пробудил во мне лютый вихрь эмоций.

– Ты… знаешь, чего хочешь! – сказал он, перестав улыбаться. – Это все я могу с уверенностью обещать. Если серьезно, важно, чтобы это было взаимовыгодное сотрудничество. Люблю готовить и, когда я дома, готов делать это сам. Хочу, чтобы каждый из нас чувствовал, что получает, что хотел.

Получить бы скорее то, что я хотела бы от этого «сотрудничества»! Но, конечно, я не могла уточнить, чего именно я хочу, и пришлось сказать:

– Да, мне все подходит.

– Супер! – Он встал, подошел к комоду черного дерева, открыл шкафчик и вернулся с ключом. – В личной жизни я человек слова и держу свои обещания, но в своей фирме я держу и юридический отдел, который может состряпать договор для подписания, если ты пожелаешь. Если ты, конечно, согласна на мои условия.

Тайлер протянул мне ключи. Он хотел, чтобы я переехала к нему… «И родила ему детишек!» – застонал мой ошалевший внутренний голос, которому я приказала молчать.

Тут проснулась рациональная часть моего сознания. Не слишком ли быстро я приняла решение согласиться? Парень всем своим видом внушал мне доверие, и было непохоже, чтобы он выдавал себя за кого-то, кем не является. Может быть, за меня говорило мое молодое, истосковавшееся по нежности тельце? Но, если не думать о чувствах, с момента начала поиска его квартира была единственной после квартиры Шей, в которой мне было действительно уютно. К тому же Фредерика одобрила его кандидатуру – возможно, потому что она сама в него влюблена, – и все же я учту ее мнение.

– Скрепим договор рукопожатием, и можно считать, что он в силе. – Я знала, что перед подписанием нужно, чтобы документ прошел проверку юристов. У меня не было денег на юриста. Его слова и руки было достаточно.

Я встала и протянула руку, ожидая, что он пожмет ее. Мне казалось, что если я один раз дотронусь до него, то во второй раз это уже будет просто.

Как же я ошибалась! Его теплая рука сильно сжала мою. По телу разошелся небывалый трепет, и я замешкалась на пару секунд дольше приличного.

Он улыбнулся, зажигая в моих глазах огонь, который был ярче праздничных костров, и сказал:

– У меня очень приятное предчувствие того, что грядет.

«О да, и у меня!» – прорвался снова непобедимый внутренний голос, но я не дала ему выйти наружу. Тайлер сказал, что поставит консьержа в известность насчет меня, и я смогу въехать в любое удобное время.

– Буду рада встрече! – ответила я, в душе радуясь, что он не знает насколько.

– Сотрудничеству! – тихонько поправила Фредерика, но Тайлер не услышал.

Как бы это ни называлось, я уже жду!

Он проводил нас к двери и нажал кнопку лифта. Фредерика поговорила с ним, предлагая свои услуги как риелтора на будущее и всучив ему свою визитку. Я отвернулась, чтобы не смотреть, как тетя ловит момент и берет его за плечо, и чтобы оторвать от него свой пугающе влюбленный взгляд.

Конечно, не стоило обижаться на то, как Фредерика старалась обделать дельце. По маминым словам, Фредерика когда-то надеялась на симпатию моего отца, но он выбрал маму. Потом тетя с первого взгляда влюбилась в Торстена Коттонвуда. Он был старше нее на сорок лет. (Отец любит шутить, что это была любовь с первого взгляда на его историю болезни.) У него было больное сердце, больше денег, чем даже у Брэнсонов, и Фредерика думала, что ему осталось недолго.

Старому доброму дяде Торстену сейчас за девяносто, он женат на юной модели. При разводе Фредерике по брачному контракту полагался только миллион долларов, который она и промотала в первые полгода свободной