Мост над бездной - Гарри Тертлдав

В передней Ршава увидел стол и несколько стульев, а возле очага — деревянное кресло. Гимерий жестом предложил его гостю, но священник, покачав головой, уселся на стул. Кресло наверняка было любимым местом Гимерия. И действительно, офицер, облаченный в просторную шерстяную тунику поверх мешковатых штанов, заправленных в сапоги, — так одевалось большинство мужчин в этом холодном северном городе, — уселся в кресло.

— Ингегерд! — крикнул он, повернув голову к кухне. — У нас в гостях прелат. Принеси нам, пожалуйста, вина и медовых булочек.

— Да, сейчас, — отозвалась жена.

Имя, равно как и звучный музыкальный акцент ее видесского, подсказали Ршаве, что она родом из страны халогаев.

Через пару минут она принесла угощение на деревянном подносе. Ростом Ингегерд почти не уступала Ршаве и была необычно красивой: светловолосая, светлокожая, с твердыми гранитными скулами и подбородком и синими глазами — более синими, чем небо над Скопенцаной. Несмотря на обет целибата, Ршава невольно скользнул взглядом по выразительным округлостям ее тела…

— Святейший отец, — негромко произнесла она и очертила на груди знак Фоса. В отличие от большинства халогаев, она отказалась от суровых богов своей родины, уверовав в благого бога.

Ршава воздел руки к небесам, плюнул, ритуально отвергая Скотоса, и глотнул вина. Оно было сладким и крепким — хорошее вино, а прелату не мешало подкрепить силы. Он откусил от медовой булочки, обильно сдобренной грецкими орехами и сливочным маслом. К маслу ему здесь пришлось привыкать: в городе Видесс, где в ходу было оливковое масло, употреблять сливочное считалось признаком варварства. Но здесь оно оставалось свежим дольше, чем в столице.

Гимерий выпил вина и закусил вместе с гостем. Так же поступила и Ингегерд, которая села на стул, поставив на стол поднос. Женщины халогаев считались дерзкими — как в хорошем смысле, так и в плохом, — и она эту репутацию явно оправдывала. Ршава едва заметно поджал губы. Хотя ее дерзость и нарушала обычаи, религиозных законов она не затрагивала.

— Итак, святейший отец, что вы хотели мне сказать? — спросил Гимерий, опуская на колено свой оловянный кубок.

Прежде чем ответить, Ршава посмотрел на Ингегерд. Она ответила ему спокойным взглядом; на ее скульптурно очерченном лице читалось серьезное внимание. Хотя прелату это показалось очень странным, командир гарнизона явно хотел, чтобы его жена все услышала. И Ршава, слегка пожав плечами, сообщил новость:

— Генерал Стилиан восстал против его величества автократора Малеина.

— Фос! — воскликнул Гимерий, и, словно еще не веря до конца, переспросил: — Вы это точно знаете?

— Точнее не бывает. Новость мне только что сообщил эпарх Зауц, а к нему ее доставил курьер с юга. Я сам видел, как этот курьер прискакал к резиденции Зауца. Он едва не загнал лошадь по дороге. Он полагал, что его новость очень важна. Я не слышал ее из уст курьера и не видел депешу, но у меня нет причин не доверять эпарху.

— Это может только гражданскую войну означать, — произнесла Ингегерд с мужской, даже с солдатской прямотой. — И кто победит?

Девять слов — и она сказала все, что требовалось. Ршава постарался смягчить картину:

— Малеин правил много лет. Большинство людей верны ему. И в его руках город Видесс. Ни один человек не посмеет утверждать, что он правит Видессом, если столица не в его руках, а город Видесс — величайшая крепость в мире.

Каждое из его слов было правдой. И стало бы приговором большинству мятежей еще до их начала. Но этот мятеж…

— Стилиан есть Стилиан, — заметил Гимерий. — Подобных ему Видесс не знал уже давно.

И это, к сожалению, тоже было правдой.

Ингегерд произнесла что-то на своем языке. Ршава не знал ни единого слова из языка халогаев. Он заметил, что Гимерий взглянул на него с внезапным испугом. «Не напомнила ли она ему, что я родственник автократора? В лед меня, если я не угадал».

Но Ршава подумал также, что остался бы верен Малеину, даже не будь между ними кровных уз. И прелат сказал:

— Вам следует помнить, что автократор — наместник Фоса на земле. Малеин — законный правитель империи, а до него здесь правили его отец и дед. А кто такой Стилиан? Возможный узурпатор. Человек, желающий свергнуть наместника Фоса. Кто способен на такое? Только человек, впустивший Скотоса в свое сердце.

И он снова церемонно плюнул, отвергая темного бога. Так же поступили Гимерий и Ингегерд. Все благочестивые видессиане верили, что в конце концов Фос одолеет Скотоса и добро победит зло. Верить в противоположное означало впасть в самую черную ересь и, без сомнения, обречь душу на прозябание в ледяном аду темного бога.

Тем не менее Гимерий сказал:

— Предположим, святейший отец, что Стилиан победит? Заметьте, я не говорю, что так будет, но лишь предположим, хорошо? Тогда он станет автократором, правильно?

— Он все равно останется узурпатором, — непреклонно возразил Ршава.

Дед Малеина — брат его собственной бабки — тоже был узурпатором, но Ршава не стал об этом напоминать. Если честно, он и сам об этом не вспомнил.

— Он не будет всего лишь узурпатором. Он будет еще и автократором. И станет носить красные сапоги, — возразил Гимерий. — Разве это не сделает его наместником Фоса на земле?

Ршава был честным человеком. Он даже не мог вообразить, что пожелает стать лжецом. Но сейчас ему этого захотелось. Поморщившись, он ответил:

— Формально — да, но грех бунтарства все равно останется на нем тяжким бременем. И патриарх вполне может потребовать от него покаяния или наложить епитимью, прежде чем допустит его в Собор.

Ингегерд опять заговорила на своем языке и на сей раз произнесла что-то резкое. Гимерий нетерпеливо кивнул в ответ и вновь обернулся к Ршаве:

— Спасибо, что поделились этой новостью, святейший отец. Теперь, если гражданская война придет в Скопенцану, я буду знать, что делать. Да предотвратит ее Фос, но если она все же придет… — И он очертил на груди знак благого бога.

То же сделала его жена Ингегерд. И Ршава — вместе с ними. Через несколько минут прелат вышел из дома Гимерия, уверенный, что командир гарнизона обещал на случай войны принять сторону Малеина. Ршава почти дошел до своей резиденции, прежде чем вновь мысленно повторил слова Гимерия. И застыл, положив руку на дверную щеколду. Прелат вдруг понял, что фактически Гимерий не сказал ничего конкретного.

— Приспособленец. Проклятый приспособленец, — презрительно фыркнул Ршава. И сколько еще людей в империи предпочтет выждать и посмотреть, куда дует ветер, прежде чем поднять свой парус?