Офицер первой линии (СИ) - Константин Бахарев

— Надо было мне ещё на рыбалке догадаться, что он парень с первой линии, — подумал Арджун, выходя из сквера. — Когда Беляев сказал, что Степанчук участвовал в третьем броске на Венеру. Обычно говорят «высадка», и только на их сленге — «бросок».

Директор Космической академии угостил Арджуна чаем с сахарными плюшками.

— Да, звали они меня с собой, — он, поморщившись от усилия, открыл металлическую дверцу сейфа в стене. — Храню здесь свои альбомы. Сейчас покажу.

На больших фотографиях улыбались молодые парни, кто в скафандре, кто в спортивной форме. Поодиночке, группами, на фоне деревьев, моря, каких-то планет, астероидов. Иссиня-бордовые лавовые поля Венеры, сверкающий метановый лёд спутников Юпитера, чёрная Луна на голубом шаре Земли, причудливые, странные узоры облака Оорта, неистовый загадочный блеск недоступной Седны.

— Я не знаю лучшего пилота, чем Женя Беляев, — директор школы, потирая бок, уселся в кресло. — Наш курс выпустился на два года позже, чем у них, но Беляева мы хорошо знали. И, кстати, в «развороте Тодорова» Женькиных заслуг ничуть не меньше, чем у самого Тодорова. Но, так уж назвали. А Беляев никогда не гонялся за наградами, признанием, — он вздохнул. — Я бы тоже с ними полетел, но учебные дела держат, сейчас выпускные испытания начнутся у курсантов. Увидите Женьку, привет ему от меня передайте. Они же вообще первые выпускники, мало их осталось. Хорошие парни. С ними с нашего курса Нгуен полетел. Ему запрещены перегрузки из-за искусственных глаз, но Женька поставит корабль на космос аккуратно. Ему можно доверять. Лучший в мире пилот.

Яхта «Молния» миновала орбиту Марса. На боковом экране в рубке появились признаки пояса астероидов. Сидевший за пультом управления Беляев покосился на адмирала. Тот разместился рядом, на месте второго пилота.

— Давай курс, навигатор, — Беляев постучал пальцем по пульту, привлекая внимание адмирала. — Куда лететь?

— Какой курс, что ты?! — засмеялся Миквано. — Сейчас классного штурмана пригласим, пока он все запасы не съел.

Он нажал клавишу громкой связи.

— Павел Джокич, Павел Джокич! Убирайся с камбуза, иди к капитану! Немедленно! — проговорил он.

Вскоре в рубку ввалились все участники полёта.

— Ч-ч-чего шумишь, а-а-а-адмирал? — Джокич вытирал руки о свою куртку. — П-п-п-под-д-думаешь, попр-р-робовали ол-ладий.

— Мы вам оставили, — Нгуен поставил на пульт большую чашку, накрытую полотенцем. — Я вообще-то возмущён! Пригласили искать наших парней, а сами меня на камбуз запрягли!!

— Циничный обман, — Кан Ли Чу захохотал. — Ты же младше на два года, вот и будешь не храбрым десантником, а коком! Все твои подвиги ныне на камбузе!

Нгуен вздохнул и понурил голову.

— Я думал, мы друзья, а вы обманщики! — он оскалился. — За это я два дня буду готовить вам перловую кашу без масла!

В рубке загалдели, засмеялись, Степанчук принялся упрашивать Нгуена не быть таким жестоким и обещал взять на себя чистку лука.

Беляев улыбаясь, подозвал к себе Джокича.

— Давай, отец Пафнутий, рисуй нам дорогу до Сатурна! Я-то уж давным-давно дальше Марса не бывал.

Джокич кивнул, и взяв пару оладьев, отошёл к штурманскому столу и занялся расчётами.

К адмиралу подошёл Нгуен и сообщил, что на ужин будет тушёная говядина.

— Тебе можно? — спросил он. — Я её обжарю слегка на сливочном масле, потом часика полтора в курином бульоне тушить стану.

— Отлично, — сказал Миквано. — А вообще, я же тебе говорил, не обращай внимания на меня. После взлёта я себя отлично чувствую.

Кан Ли Чу, Степанчук и Нгуен ушли на камбуз. Вскоре Джокич отдал Беляеву курсовой диск и отправился за остальными, прихватив ещё пару оладий.

— Ты как, Микки? — Беляев активировал диск и взглянул на адмирала. — В госпиталь, может, возле Юпитера заскочим?

— Не беспокойся, Юджен. Мне очень хорошо. Я подумал, а ведь так получилось, что ты дольше всех нас в космосе. Счастливчик!

Беляев не ответил. Он взял оладий, прожевал его, отметив, что тот с изюмом, и начал выводить свою «Молнию» на нужный курс.

Закончив, капитан хотел что-то спросить у адмирала, но увидел, что тот закрыл глаза, и видимо, уснул.

Беляев заметил, курс Джокич проложил так, чтобы они подошли к Сатурну с полюса.

— Пашка всегда любил смотреть на сверкающие кольца, — подумал он. — Если они сейчас полностью развёрнуты к Солнцу, картина будет потрясающая.

Закрыв глаза, он вспомнил, как много лет назад в этих кольцах его флеш-группа угодила под удар льдинами. Разведывательный космолёт разворотило, троих десантников расшвыряло, а ему маленький кусочек льда, нёсшийся на бешеной скорости, пронизал скафандр, а затем лёгкое и сердце. Очнулся он тогда уже в базовом госпитале возле Юпитера, около койки сидел Фрэтр. Будущий прославленный открыватель целлярного слоя сообщил, что вся его флеш-группа погибла. Поиски прекращены, так как в кольцах возмущение.

— Это было в первый и последний раз, — тихо проговорил Беляев, не открывая глаз.

И до этого инцидента, и после, тела погибших находили всегда. Даже из Огненных Углов Меркурия доставали, даже погибшую разведку из Облака Оорта вытащили, а здесь никак не получилось.

А ему самому запретили вообще летать.

— Травмы очень серьёзные, — сказал главный врач отряда. — Тебе, Женя, не только о первой линии надо забыть, но и вообще о космосе.

На его счастье, раны зажили удачно, остались лишь почти незаметные маленькие рубцы. Если не знать о том, что было, то и внимания на них не обратишь.

Тогда Беляев долго, почти год бился за восстановление в отряде. Но всегда оставался риск, что при перегрузках ткань возле рубцов лопнет. Ему отказали.

Тогдашний командир Сабиров как-то позвал его к себе и предложил работу в транспортной компании.

— Меня на каботаж!? — возмутился Беляев. — Ящики возить?!

— Или сидеть на Земле, — сказал Сабиров. — Другого космоса тебе предложить не могу.

— Тогда у меня условие, — немного подумав, ответил Беляев. — Я не хочу, чтобы хоть кто-то из посторонних знал о моей службе на первой линии. Не хочу!!!

— Понимаю, — командир вздохнул. — Сделаем документы, что ты шесть с лишним лет ракеты гонял по Луне. А все упоминания о тебе мы уберём.

— Спасибо, — бывший командир флеш-группы встал. — Прощайте, командир.

Открыв глаза, Беляев помотал головой и вздохнул.

— Хорошо, что хоть в каботаже оставили, — подумал он. — А то, как бы я без космоса?

— Микки, — позвал он. — Микки, я автопилот выставил, айда в салон, в шашки поиграем.

Адмирал не ответил. Беляев вылез из кресла и подошёл к нему. Майкл Миквано, кавалер многих наград и почётных званий, умер. Сейчас он лежал в кресле второго навигатора яхты «Молния», его полуоткрытые глаза смотрели прямо на центральный экран, как будто адмирал, как много лет назад, вновь контролировал полёт корабля.

Беляев положил ему руку на плечо и взглянул на экраны. На них уже можно было различить, как вдалеке сияет отражённым светом Солнца самое прекрасное зрелище в мире — блистающие в вечной тьме космоса кольца Сатурна.

Примечания

1

Флеш — французский фехтовальный термин, означает «атака стрелой».