Невероятное - Денис Серебренников

Корпус легонько дрогнул: наверное, водитель буксира по неопытности задел за стойку носового шасси. В мирное время его бы как минимум оштрафовали за нанесение повреждений планетолету. Тем временем корпус дернулся вновь: С28 поехал. Гигантский планетолет плавно, как автомобиль по ровной дороге, катился к стартовой площадке на краю космодрома. Вилли прекрасно представлял себе это бетонное поле двести метров в диаметре, закопченное, оплавленное от десятков взлетов и посадок.

Через некоторое время из динамика под потолком раздался голос капитана:

– Взлетаем.

Сколько всего слышалось в этом слове! Скоро планетолет задрожит от запущенных двигателей, начнутся перегрузки, белый свет ламп сменится на красный… Многотонный корабль начнет подниматься, оглашая окрестности ревом, а потом, когда он выйдет на орбиту, перегрузки сменятся неописуемым чувством легкости, прекратит вибрировать пол, вновь нормально засветятся лампы.

Вилли устроился в кресле поудобнее и закрыл глаза.

Раздалось легкое гудение – по бокам корпуса выдвинулись кронштейны с четырьмя маневровыми двигателями. Вскоре гудение сменилось нарастающим гулом – это термоядерные двигатели, любой из которых мог бы поднять в небо несколько танков, набирали мощность, необходимую для взлета. С – серия планетолетов уже считалась устаревшей, новейшие корабли были куда больших размеров и обладали воистину невероятной мощью.

Когда гудение достигло апогея, превратившись в адский рев, Вилли сглотнул и закрыл глаза. Непрерывная череда маломощных взрывов в двигателях заставила планетолет оторваться от земли. Сейчас под ним не оставалось ничего, кроме пламени, бьющего тугой струей в бетон. Сначала подъем происходил с черепашьей скоростью, но потом титановый гигант быстро устремился ввысь. Перегрузки, пусть не такие серьезные, как на старинных космических кораблях, неуклюжих и ненадежных ракетах, все равно были весьма неприятными. Вилли вдавило в кресло, стало трудно дышать, ведь теперь он весил в четыре раза больше, почти триста килограммов. В такие минуты ему хотелось оказаться где угодно, но только не в этой многотонной машине, рвущейся в небо, в свою стихию.

Минуты взлета казались вечностью. Наконец Вилли почувствовал, что обретает свой нормальный вес, с облегчением глубоко вдохнул и открыл глаза. Из динамика донесся голос капитана:

– Взлетели успешно, мы на околоземной орбите, можете отстегнуть ремни. Двигатели выключены, наслаждайтесь невесомостью, господа!

Легко оттолкнувшись от кресла, Вилли взлетел под потолок. Наверное, из-за идиотской улыбки на его лице Брайан предостерег:

– В лампу не врежься, блаженный!

– Тебе не нравится невесомость? – спросил Вилли, открывая люк.

– Нравится, почему нет? Не нравится после полета себя тряпкой без мышц чувствовать!

Однажды С28 послали в полет, длившийся два месяца. На планетолете все было нормально, даже ни разу не вступили в бой с имперскими кораблями. Но когда Вилли ступил на землю, он в буквальном смысле не держался на ногах. За время нахождения в невесомости мышцы атрофировались, не полностью, конечно, но на Земле это очень даже ощущалось. Тот полет был три года назад, с тех пор руководство космодрома приняло определенные меры. В каждом корабле, неважно, грузовом или военном, оборудовали спортзал с тренажерами, где любой космолетчик обязан был проводить не менее часа в день. Проблема с мышцами была частично решена.

В отличие от солдат и офицеров в армии или на флоте, многие космолетчики могли заниматься своими делами в свободное от боевых и учебных тревог время. Само собой, существовали некоторые ограничения, например, нельзя было курить или употреблять спиртное. На корабле имелся солидный запас книг, был даже видеоплеер, не возбранялись шахматы и настольные игры. Самыми невезучими членами экипажа в плане наличия свободного времени были, пожалуй, пилот и радист. Первый почти всегда находился в рубке, второй вообще не выходил из нее, внимательно следя за экранами. Радист не только отвечал за связь с другими кораблями и с Землей, но и занимался обнаружением вражеских планетолетов. Он являлся глазами и ушами всего корабля, за что радистов всегда ценили и уважали.

Вилли направился к коридору, ведущему в жилые помещения. Сноровисто цепляясь руками за многочисленные поручни и отталкиваясь ногами, он плыл к своей каюте. По пути не удержался и поглядел в небольшой иллюминатор. Отлично видна была медленно удаляющаяся Земля, неописуемо прекрасная, ярко освещенная с одной стороны и почти сливающаяся с чернотой космоса с другой. Глядеть на планету со стороны было истинным наслаждением.

– Верно говорят, что человек ко всему привыкает, – задумчиво сказал незаметно оказавшийся рядом Мартин, угрюмый механик.

– В смысле?

– Я поначалу тоже глядел на Землю, любовался, да за восемь лет уже привык ко всему. Был и на Луне, скука там смертная, повесился бы на месте колонизаторов. Ладно, надо с Хью проверить генераторы. А ты бди, стрелок! – прощально хлопнув Вилли по плечу и отлетев от этого к противоположной стене, он направился к лестнице.

– Как к этому можно привыкнуть? – спросил сам себя Даркен, проведя пальцем по окружности иллюминатора.

Эпизод третий. Рабочий день

Вилли в последний раз с силой сдвинул рукоятки на тренажере, некоторое время отдыхал, глядя, как из-за невесомости с ладоней срываются и улетают капельки пота, и с чувством выполненного долга принялся за ноги. Нажимая педали, он попутно разминал затекшую шею. Космолетчик обычно занимался утром, вернее, учитывая специфику космоса, когда электронные часы в каюте показывали 9:00. Все его коллеги, включая капитана, предпочитали посещать зал позже. Вилли еще несколько минут помучил себя на тренажерах, постепенно увеличивая нагрузку, после чего вышел, точнее, выплыл, в коридор.

Шел третий день полета. С28 уже достиг точки назначения и теперь патрулировал двенадцатый сектор. Вместе с конвоем отправили сразу четыре боевых корабля. Командованию было виднее, а космолетчикам – спокойнее. Двенадцатый сектор считался безопасным, в нем относительно редко происходили стычки с имперским флотом. Маневры уклонения от метеоритов также были редкими. Каждый занимался своим делом, и только пилот с радистом безвылазно сидели в рубке. Оттуда иногда доносились куплеты военных маршей: это пилот, будучи патриотом Союза Свободных Континентов, наслаждался музыкой. Радист, наверное, с радостью бы ушел куда-нибудь в другой отсек, но приходилось терпеть. Впрочем, у него были наушники, так что его донимали в основном нескончаемые радиопереговоры между планетолетами, Землей и Луной. Судя по его рассказам, по материалам этих переговоров можно было бы написать десяток детективов, пару фантастических романов да еще снять триллер в придачу.

Вилли сидел в общем зале и играл в шахматы со штурманом, который славился своим умением выигрывать за семь ходов. Вилли лелеял мечту поставить ему мат, пока это удалось лишь капитану, да и то только единожды.

Штурман Андрей Нартов, несмотря на молодость, слыл опытным космолетчиком. Кроме прокладывания курса, он умел управлять электромагнитными пушками не хуже настоящего стрелка и вручную, без помощи автопилота, мог посадить корабль. Пожалуй, единственным его недостатком была чрезмерная общительность. Он мог говорить с кем угодно на абсолютно любые темы. Вот и теперь, переставляя фигуры на доске, он говорил:

– Жаль, что так мало информации о довоенных космонавтах. Мы переняли кое-какие технологии, но даже не знаем, кто в действительности был первым в космосе. А ведь тысячу лет назад было все по-другому. Я слышал, что тогда к Марсу летали только роботы, никто не знал, что там залежи ценнейших минералов. Вы же знаете историю о том, как был обнаружен марсиниум?

– Конечно, – Вилли уставился на доску, обдумывая следующий ход. – Совершенно случайно.

– Именно! – торжествующе сказал штурман. – Случайно. Автомат исследовал поверхность и вдруг провалился в расщелину, а там – огромная пещера, идеально круглой формы, со стенами, целиком состоящими из этого минерала. Загадка, достойная целой книги, верно? Почему пещера была круглой? Когда робот доставил образец на Землю, выяснилось, что чудо-минерал невероятно тугоплавкий, но при этом становится гибким, как пластилин, если его поместить в обычную воду. Из него можно было делать детали для двигателей, которые сейчас стоят на всех планетолетах. Вот так был дан толчок к освоению Марса. Это случилось, если я правильно помню, сорок один год назад. Кто знает, какие великие открытия мы совершим в будущем?

– По-моему, все просто, – не отрываясь от журнала, отозвался из угла Мартин. – Будут еще находить неизвестные минералы и все. Повезет, если у них будут хоть какие-нибудь полезные свойства.