Жернова судьбы - Лоринда Скотт

— А ты знаешь, мне понравились работы, которые остались дома.

— Я не хочу говорить об этом. Уходи, считаю до десяти.

Он шагнул ей навстречу, испытующе заглянул в глаза и сказал:

— У тебя не было причины уезжать. Стоило лишь все спокойно объяснить мне. Можно подумать, я бы не понял.

— Просто хотелось, чтобы это оставалось моей тайной, — неохотно пояснила Элизабет. — Ты сам живешь в закрытом от меня мире, должна же существовать хоть какая-то справедливость. Теперь у меня есть мое дело…

Но Грег только пожал плечами.

— Мой, моя, мое… Не кажется ли тебе, что ты в последнее время злоупотребляешь этим местоимением?

— Тебе виднее. Но я больше не хочу оставаться лишь частью тебя.

Его глаза сузились. Он весь напрягся как перед спринтерской дистанцией.

— Не знаю, Бетти, какой бес в тебя вселился. Но мы поговорим обо всем, когда вернемся домой.

— Повторяю, мой дом здесь. И я отсюда никуда не поеду, — отчеканила она.

У него эти слова вызвали лишь улыбку.

— Поедешь как миленькая!

Никогда прежде она не испытывала столь сильной ярости. Не думая, что делает, Элизабет выплеснула на него из чашки кофейную гущу и, громко топая от возмущения, стала спускаться по металлической лестнице.

Однако в следующее мгновение Грег настиг ее. Теперь он едва сдерживал себя и задыхался от негодования. Бетти уже давно не видела его таким, интересно, что же произойдет дальше? Нет, муж вряд ли посмеет поднять на нее руку — это не в его характере. Но в данный момент Элизабет была готова и подраться.

Она гордо прошествовала через двор в дом всего на шаг впереди него. И он сумел-таки переступить порог, прежде чем дверь захлопнулась.

— Предупреждаю, этот номер не пройдет, — произнес Грег хмуро, входя вслед за ней в кухню. — Без тебя я не уеду.

— Не кажется ли тебе, что здесь что-то не стыкуется? Не собираешься же ты выкрасть меня в сонном или несколько придушенном состоянии? Пойми наконец — каждому свое!

— Я серьезно, — продолжал он, и в его голосе прозвучали стальные нотки. — Если тебе кажется, что от меня можно сбежать, даже не объяснившись, то, уверяю, ты заблуждаешься.

— Но никто и не думал сбегать! Я позвонила…

— Вот как? Тогда почему же ты не объяснила, куда уехала, что намерена делать? А еще меня поразило то, что ты не была откровенна со мной, например, никогда не рассказывала, чем занимаешься у нас дома, в подсобке.

— А ты считаешь, что я обязана обо всем тебе рассказывать, отчитываться за каждый шаг, быть всегда и во всем твоей серой тенью без права на личную жизнь?

— Не смеши меня! — возразил он. — Никто не лишал тебя этого права.

— Ну, конечно, не лишал, пока оно сводилось к приему гостей — этих зануд, твоих партнеров по бизнесу! Но при этом все равно приходилось наряжаться в вечерние платья, чтобы затем изображать из себя безмозглую куклу. И Боже упаси, если вдруг я появлюсь на людях в джинсах!

— Я не запрещаю тебе носить джинсы.

— От всяких там кутюрье, — презрительно уточнила Элизабет и поспешила поставить кружку в мойку, опасаясь, что опять поддастся соблазну выплеснуть в него оставшуюся кофейную гущу. — Я же говорю о дешевых джинсах из магазинчика на углу.

— Но ты сама ни за что не наденешь такие! И вообще, ты же никогда не носила джинсы! — напомнил ей Грег.

Элизабет ощутила легкий укол совести — муж был абсолютно прав. Никогда в жизни ей не доводилось напяливать на себя дешевое барахло. Но ей, в сущности, было нужно другое — право ходить в чем вздумается, без оглядки на условности их круга. И ничего больше.

Элизабет повернулась к раковине и, чтобы как-то отвлечься, принялась мыть кружку. Главное, хоть чем-то занять руки и не сорваться на крик.

Грег вздохнул. В этом вздохе послышалось и раздражение, и досада, и разочарование. Кажется, его проняло, удовлетворенно подумала женщина. Она обернулась и увидела, как он тяжело опустился на стул, словно его не держали ноги. Вид у него и впрямь был измученный — глаза усталые, воспаленные, с темными кругами, лицо осунувшееся. Только сейчас до нее дошло, что последние сутки он провел за рулем.

Да, но его же никто не заставлял ехать сюда, в такую даль, строго напомнила она себе. В следующее мгновение кофейная капля скатилась с волос ему на висок, упала за воротник, и Элизабет слегка устыдилась. На нем было страшно дорогое темно-синее кашемировое пальто, купленное всего неделю назад, и кофейное пятно, что расплылось на плече, вряд ли служило достойным его украшением. Совесть подсказывала ей, что надо срочно хоть чем-то постараться загладить свою вину.

— Сделаю тебе чаю, а потом можешь ехать.

С секунду она подождала, что муж ответит. Но Грег лишь поудобней расположился на стуле, всем своим видом показывая, что никуда не торопится.

Черт, а смотрится он все-таки классно, красивый мужик, ничего не скажешь! — подумала Элизабет и даже на мгновение забыла о своих намерениях выставить его отсюда. Но только на мгновение, не более. Она дотошно перечислила в уме все причины, вынудившие ее уехать в эту глушь: его привычку помыкать ею, вечно указывать, что и как делать, все его длительные отлучки из дома, когда она оставалась наедине с собственным одиночеством.

А если бы у нее был ребенок? Элизабет вздрогнула при мысли о том, как складывалась бы в этом случае ситуация у них в семье. Стал бы Грег тогда пораньше возвращаться домой? Ведь сейчас его гнало к ней в постель лишь желание зачать ребенка, только поэтому он всякий раз и торопился возвратиться к ней.

Нет, назад она не поедет, пусть не надеется. Даже несмотря на то что его глаза способны свести с ума любую женщину. В свое время Элизабет не устояла перед соблазном, поддалась на его чары. Второй раз этот номер не пройдет.

Грег смотрел на жену, пытаясь как-то собраться и обдумать все, что случилось за последние несколько суток. Значит, она решила стать художником. Странно, но никогда раньше он не замечал в ней каких-либо склонностей к этому виду творчества. Но то, что он не замечал проявлений ее таланта, вовсе не означало, что его не было вовсе, а свидетельствовало, может быть, лишь о его ненаблюдательности, зацикленности на собственных проблемах. Ведь стоило ему обо всем хорошенько поразмыслить, как он наверняка бы понял, что безвылазно торчать молодой женщине дома с единственной надеждой в душе на предстоящую беременность не так-то легко. А раз за разом разочаровываться в подобных ожиданиях почти невыносимо. Да и вряд ли такое унылое существование могло бы удовлетворить любую другую современную женщину, а тем более его энергичную жену. Элизабет, кроме того, что красива, еще и умна. У нее есть неоспоримые творческие задатки, и ей грех оставаться без дела.