Мутанты Асинтона - Светлана Ягупова

Но самым впечатляющим было огромное, на всю стену, полотно, на котором Ася в рыжем парике и красном платье с черным драконом на груди яростно давила колесами своей малолитражки хрустящую, колышущуюся массу, до бордюров заполнившую одну из центральных улиц города, а в это время… один из муравьев, проникнув в Асин автомобиль, нахально полз по ветровому стеклу.

Рядом с музеем Аси располагался магазин «Краски-лаки». Дети решили заодно и сюда заглянуть. Группа туристов, сопровождаемая бойкими гидами, то и дело сновала между музеем и магазином. Гастрик и Тинг затесались в одну из групп и вскоре очутились в душном помещении, заставленном банками-склянками.

— Перед нами место незабвенной Аси, — сообщил юркий гид с лихими усами. — Обратите внимание на стеллажи слева. Этими красками жители города обновляли полы, после того, как Ася спасла город от нашествия насекомых. А этим лаком лакировались дефекты, изъяны, трещины, и все бы в городе сверкало и блестело, если бы поклонники аса Интона по-хулигански, где попало, не переписывали его любовные самолетные стихи. Они появлялись на фасадах зданий, на стенах присутственных мест, их вырезали ножами на школьных партах и стульях кинотеатров. Но краски-лаки этого магазина помогли вернуть городу благопристойный вид, и жители были так довольны, что даже перестали замечать угрозу бунтующего рядом с городом вулкана Керогаз.

Теперь уже Гастрик не сомневалась в том, что Ася не выдумка, что это реальная продавщица. Однако ее уверенность вызвала насмешку Тинга. Он даже забыл о зоопарке и повел девочку в другую часть города, где на стенах домов красовались стихи, списанные с инверсионного следа в небе. Но их читала уже Астрик, и хотя мальчик обрадовался ее появлению, было досадно, что не успел доказать Гастрик существование аса Интона, которого представлял себе высоким молодым человеком с веселыми глазами. В этих стихах с чем только не сравнивал ас Интон свою любимую: и с фиалкой, и с божьей коровкой, и даже с самолетным шасси. Строку с последним сравнением зафиксировали специальным составом, и она белой аркой окаймляла воздушный комбинат «Брикет», производящий концентрированные продукты: «Ах ты шасси мое, мое шасси! Как люблю тебя я…» Далее шло что-то неразборчивое, похожее на росчерк автографа.

— Значит, все-таки Асинтон расшифровывается как ас Интон? — сказала Астрик и тут же почувствовала щипок под правой лопаткой, а в ушах прозвучал всплывший откуда-то изнутри голосок, который она ни разу не слыхала, но поняла, что принадлежит он Гастрик: — Ничего подобного! Асинтон — это не ас Интон! Я только что убедилась в этом!

Она даже остановилась от такого вторжения сестренки, о которой знала давно, присутствие которой смутно ощущала в себе, но никогда с. ней не общалась.

— Повтори-ка, что ты сказала? — прошептала она.

— Я говорю, что Асинтон — это не ас Интон! — капризно пропищала Гастрик. — Скажи Тиигу, чтобы показал тебе музей Аси и магазин, где она работала.

— Что ты там бормочешь? — Мальчик дернул ее за платьице. — Пошли быстрее, нас уже, наверное, дома ищут.

Влажный едкий смог оседал на их лицах, вызывая чих и кашель. Из желтой пелены проступило пятно завода пластиковой тары с надписью, выложенной крупной мозаикой: «ПЛАТа». Сделав глубокий вдох, дети закрыли носы пальцами и быстро прошагали мимо мутной зловонной речки, куда стекали промотходы. Впрочем, сточная канава, закованная в бетон, ничем не напоминала речку, в которой, как говорили старики, некогда водилась форель, а на берегах росли тополя и акации со скворцами на ветках. Быстро пересекли проспект, запруженный автомобилями, пускающими в желтый туман сизый оттенок.

— Эй, стойте! — со стороны «ПЛАТы» к детям подбежал Черепок. — А где твоя прежняя малышка? — спросил он Тинга, изумленно рассматривая Астрик: одета в такое же голубенькое платьице, такого же роста, но совсем другая.

— Это ее сестренка. — Тинг лукаво посмотрел на Астрик.

— Жаль, — вздохнул Черепок. — Я хотел пригласить ее в нашу компанию. Тут совсем рядом.

— Мы спешим домой, — заторопился Тинг.

— А мне интересно, — заупрямилась Астрик.

Они прошли мимо рынка и оказались на пустыре, посреди которого стоял дом, похожий на заброшенную охотничью сторожку. Поднялись по шатким ступенькам крыльца. Скрипнула дверь, из прихожей высунулся черный клюв на длинной шее.

— Что, бродяга, соскучился? Повезло тебе: не пустили на пух и мясо. — Черепок погладил лебедя, и они вошли в аккуратную комнатушку с ветхой, но сносной мебелью.

— Садитесь, — по-хозяйски пригласил он. — Здесь мы в безопасности. — И, вздрогнув, настороженно обернулся к двери. — Кто-то идет. — Он вышел и тут же вернулся, весело потирая голую голову.

За его спиной выросли двое: девушка росточком с первоклашку и коротконогий человек со столь огромным животом, что выглядел почти шарообразным.

— Брикет на вашу голову! — звонко выкрикнула девушка.

— Колибри, мы же договорились, — поморщился ее спутник.

— Здравствуйте, — поправилась Колибри. — О, Шар, у нас гости!

— Клянусь своим животом, они нравятся мне! — пробасил Шар, рассматривая Тинга и Астрик.

Сбросив с ног туфли, Колибри бесцеременно растянулась на диване.

— Не понимаю, что делает здесь эта малышка? — повернулась она к Астрик. — Ты такая нормальная, аж тошно. Этот же дом — наше убежище от взглядов. Люди так бестактны! Думают, что мы страдаем из-за своей внешности, и не стесняются рассматривать нас как зверушек. Но наши истинные страдания — от их невоспитанности. Природа накуролесила с нашими генами, и вот вам — мутанты. Впрочем, обычные люди уже редко рождаются в этом городе.

— Ты вечно преувеличиваешь, Колибри, — поморщился Шар, с трудом унимая одышку. Живот его колыхался, лицо распаренно покраснело и покрылось росой пота.

— Колибри права, — поддержал девушку Черепок. — Куда ни заглянешь, повсюду склоки, споры и все по одному и тому же поводу. Жить становится сложнее и сложнее. На днях я пришел помыться в баню, а мне сказали — нужна справка о том, что «Асин-тон — не Асин тон». А вчера в парикмахерской потребовали справку противоположного содержания: «Асинтон — не ас Интон». И никто не замечает, как под ногами колышется земля от ворчанья старого Керогаза.

— К тому же люди теряют индивидуальность, — вздохнула Колибри. — Нынче только мы, мутанты, еще похожи на самих себя, и то потому только, что нам трудно скрыться под масками. Все подражают друг другу, копируют знаменитостей. Нацепила эстрадная певица на голову тюрбан, и через пару дней в тюрбанах красовались все девушки Асинтона. Человек теряет свое «я» и превращается в…

— … обезьяну! — хлопнула в ладони Астрик.

— Верно, — кивнул Черепок. — Ибо обезьяна — это «о» (образ) — «без» — «я» — «на» (тебе!), за то, что не думаешь собственной башкой. Но больше всего меня тревожат холодильники. Сегодня за час их прошло по проспекту в два раза больше, чем вчера. Они настраивают мужей против жен, родителей против детей, ссорят продавцов с покупателями, учеников с учителями и даже верующих со своим богом.

Дети, взглянув на часы, заторопились домой, как вдруг Астрик что-то сшибло с ног, и она почувствовала, что преждевременно проваливается в чулан, откуда невнятно ощущалось присутствие сменившей ее сестренки.

— С ней дурно! — взвизгнула Колибри, увидев стремительную метаморфозу девочки.

Собравшиеся в растерянности окружили ее, не зная, что предпринять.

— Не пугайтесь, это вместо Астрик появилась Гастрик, — объяснил Тинг, досадуя на то, что возвращаться домой придется с этой маленькой страшилой. — Та самая, о которой ты спрашивал, — сказал он Черепку.

Еще не совсем очнувшись от внезапного превращения, впервые совершенного усилием воли, покачиваясь на еще дрожащих ногах, Гастрик оглядела присутствующих и победно захохотала, растягивая и без того длинный рот до внезапно распухших толстых ушей.

— Вот! Я пришла! — наконец вымолвила она, успокоившись.

Все продолжали смотреть на нее молча, с оттенком ужаса в глазах, ибо никогда не видели ничего подобного.

— Я вам что, не нравлюсь? — вызывающе спросила она.

— Глупости, — засуетился Черепок, первый очнувшись от шока, — Именно ты и была нужна нам.

— А вы тут все, как на подбор, красавчики, — съехидничала Гастрик, переводя взгляд своих выпученных глаз с одного мутанта на другого.

— Зато ты перещеголяла всех, — отпарировала Колибри, оскорбленная нахальством девчонки.

Тинг расстроенно наблюдал за происходящим: он-то надеялся, что явится домой с Астрик, и тем самым смягчит гнев и ее, и своих родителей, потому что девочка толково объяснила бы в чем дело. И вот на тебе: эта жабка вылезла минут на сорок раньше положенного.