Дождь для двоих - Анатолий Анатольевич Медведев

жениться на любимой девушке, что едет в город, где уже все подготовлено к этой проклятой свадьбе. Он думал об иззенийской принцессе, которую никогда не видел, хотя и неплохо знал ее младшую сестру Тон. Когда-то они вместе учились в музыкальной школе Тейна, однако Тинар быстро бросил игру на фортепьяно за неимением результатов, в то время как у этой малявки получалось очень неплохо. Эфья, его будущая жена, была ему ровесницей, и он был заинтригован предстоящей встречей. В душе, конечно, он представлял себе эту сцену в самых радужных тонах: он приезжает в поместье Инн, к нему выходит красавица в роскошном платье, легкая в общении, скромная и, конечно, приходящая в восторг от одной мысли, что будет вместе с Тинаром управлять двумя огромными городами. Периодически мысли Тинара возвращались к реальному положению дел, и он понимал, что, скорее всего, так не получится.

– Подъем, – громко и безучастно произнес Поводырь и лишь немного изменил застывшую позу.

Тинар, так и не заснувший, поднялся и огляделся. Серый лес, как и час назад, все так же нависал над ними, караван отправлялся дальше. Ни о какой дороге речи не шло с самого начала пути, и откуда только Поводырь знал, куда идти, это было известно только ему одному. Несколько раз Тинар чувствовал, что Поводырь смотрит на него. Нет, даже не смотрит, чувствует его. Это случалось в те моменты, когда Тинар отвлекался от дороги на один из пыльных артефактов вроде древнего указателя или колодца. Юноша никогда не испытывал такого странного влечения прикоснуться к чему бы то ни было, заглянуть внутрь, прочитать надпись или просто изучить то, что нашел, и с каждым шагом он хотел этого все больше. Но Поводырь следил за ним, ощущал это желание, и юный наследник не отходил от каравана.

Так прошел еще один час дороги, затем еще час сна. Караван двигался к своей цели медленно, но уверенно. Иззенийцы вновь начали весело разговаривать между собой, когда Поводырь объявил о последней остановке и снова превратился в неподвижную статую. Сперва Тинар лег, но, поскольку его сердце стучало слишком быстро от желания прикоснуться к миру Пыли, почувствовать его запах и вкус, познакомиться с ним поближе, без постоянного присмотра, он так и не погрузился в спасительный сон. Каждая частичка его сознания была погружена в размышления о том, где он находится, что за место много лет назад было поглощено Пылью. Очевидно, это был монастырь какого-то божества, ныне забытого. Кто будет верить в того, что не способен противостоять природе собственного мира? Мощные стены были изъедены ветрами Пыли: их избороздили глубокие морщины разрушений. Ворота давно обвалились, а знак старинного божества, что представлял собой асимметричную четырехконечную звезду, наполовину осыпался и читался с трудом. Тинар поднялся и сделал первый шаг. Нога с трудом нащупала опору под толстым слоем серого вещества, расступившегося под ней, словно вода. Тинар сделал второй шаг и утонул в пыли по колено, но нога вновь ощутила под собой что-то твердое. Юноша с трудом шагал дальше и дальше, пока не выбрался вновь на небольшой островок, с которого ветер раскидал текучую пыль в стороны, оставив возможность для путника наступить. Наследнику Тейна открылось кладбище. Перед ним лежали люди, укутанные в тряпье. А среди них стоял Поводырь, неподвижный в своем сне, как и тот, что привел Тинара сюда. Но в этих людях не было жизни, все они давно превратились в Пыль. Тинар с трудом ловил ртом воздух, его сердце забилось быстрее. Подавив приступ паники, юноша огляделся и обнаружил, что прямо у его ног лежит один из безвременно сгинувших в этом проклятом месте.

Несчастный безучастно глядел в небо серыми матовыми зрачками. Одеяло, которым он был укрыт, уже рассыпалось, рядом лежал бесцветный вещевой мешок. Возникало ощущение, что Пыль только припорошила спящего, будто он лишь вчера оказался здесь, настолько безмятежно и спокойно выглядела его бесцветная улыбка. Тинар протянул руку, чтобы прикоснуться к лицу, стряхнуть серый пепел с высокого лба, но вдруг почувствовал, как кто-то схватил его за шею, и он потерял всякую возможность двигаться. А затем этот кто-то, словно пушинку, поднял Тина и поставил в двух шагах от сгинувшего.

– Все, что в Пыли, – Пыль, – сказал Поводырь и сдвинул бронзовые очки на лоб. – И это первое, что нужно помнить, приходя сюда. Ты почти заплутал в Пыли, мальчик. Если посмотришь вокруг – ни лагеря, ни отца ты не увидишь.

– Где они? Почему вы здесь?

– Они там, где ты оставил их, и спят. Помни, Пыль обманчива – ты их не видишь, потому что даже смотришь, по сути, не туда. Пыль обманчива, и ты был близок к тому, чтобы стать ею навсегда. Нужно помолиться, прежде чем мы уйдем, чтобы эти люди обрели здесь покой. Пыль безжалостна ко всем и милосердна к единицам. И пусть будет милосердна к нам.

Тинар недоумевал – за последние пять минут Поводырь рассказал во много раз больше, чем за все путешествие. Он закрыл лицо ладонями и молился. «Пусть Пыль будет милосердна к нам…» Слова едва угадывались за шевелением губ. Тинар последовал его примеру и постарался повторить за Поводырем слова, смысл которых улавливал с трудом. Этих молитв он ранее не слышал, и понять, к кому обращался Поводырь, ему не представлялось возможным.

– Пусть Пыль будет милосердна к нам, – бормотал Тинар, так и не сумевший заснуть в этот час.

С утра поднялся небольшой ветер, и повсюду летали ошметки пыли, так и норовящие залететь в глаза и рот, солнце на небе казалось тусклым желтоватым кругом. Поводырь не торопил и не указывал, просто стал двигаться быстрее. Вскоре перед путниками открылось поле, едва тронутое Пылью. Запахло сыростью и травой, полевыми цветами. Стало прохладно, и утренний ветер позднего лета принес уверенность в том, что мир еще существует.

Тин хотел приоткрыть лицо и потянул за серые тряпки, которые просто осыпались в его руках пылью. Поводырь обернулся и посмотрел на него невидящим взглядом.

– Снимайте тряпье, – бросил он и сел на свой сундук.

То рванье, в которое они были замотаны, наполовину превратилось в пыль и расползалось трухлявыми лоскутами. Оставшиеся тряпки Поводырь аккуратно отряхнул и сложил в сундук, после чего вернул предварительно вынутые вещи их хозяевам. Вдалеке уже можно было различить железнодорожную станцию, был слышен стук колес и видны клубы дыма.

– Как раз вовремя, – сказал губернатор.

– Идем, – ответил Поводырь коротко и вновь застучал палкой, направляясь в сторону станции.

– Доброго вам дня, господин Поводырь и господин Мотер! –