Ставка на проигрыш - Оксана Обухова

Ступор, напавший на меня, длился не более пяти секунд. Опытный Сидоров справился с, мягко говоря, недоумением еще быстрее, и, думаю, наш стремительный обмен взглядами остался незамеченным для окружающих. Туполев протокольно-любезно болтал с помощником капитана, его шофер передавал наш багаж стюардам, я и чекист старательно смотрели в разные стороны. Шея контрразведчика медленно наливалась малиновым цветом.

– Ваши каюты очень удобно расположены, – вещал помощник в белоснежном кителе. – Рядом находятся…

Что находится рядом, Леонид Аристархович поведать не успел. В кармане Назара Савельевича затрещал сотовый телефон, – этот зуммер я очень хорошо знала, так как из разнообразия мелодий именно этот колокольный перезвон всегда заставлял Туполева реагировать стремительно, – и месье олигарх тут же выдернул трубу наружу:

– Да, Валентин, слушаю.

Пароходный начальник сделал едва заметный жест, стюарды подхватили чемоданы и поволокли их сначала вдоль правого борта, потом свернули в коридор к каютам – Туполев все это время не отнимал трубу от уха, я молча топала следом – и, проведя гостей по укрытому мягким ковром коридору, остановились возле двух соседних дверей.

Никаких уточняюще-объясняющих речей ребятки не вели, по билетам господин Туполев был прописан в каюте 12а, его спутница, то есть я, остановилась возле двери с табличкой 12б – наши каюты были смежными. Назар, не отрываясь от телефона, мотнул головой сразу всем: мне, мол, давай обустраивайся, ребятишкам – волоките багаж в каюты, – и скрылся в своем обиталище.

Я быстренько сунула стюардам чаевые, захлопнула дверь и восторженно покрутилась на месте. Каюта была шикарной. Нежно-голубые прозрачные шторы почти не скрывали чудесный вид на противоположный берег, удобные плюшевые кресла и угловой диванчик намекали на уютное времяпрепровождение, на длинном низком столике, находящемся в плюшевом окружении, стояли ваза с цветами, ведерко с шампанским, коробка с конфетами, блюдо с фруктами и два пустых фужера.

– Блеск! – взвизгнула я и с разбега бухнулась на большую двуспальную кровать, устроившуюся за небольшим углом-выступом, который образовывало помещение с удобствами. – Блеск!

Матрас был ровным, удобным и, на мой взгляд, немного жестким. Лежащая на нем Софья отражалась в глянцево посверкивающем потолке и прекрасно гармонировала белоснежным костюмом с приятно лазоревым покрывалом.

– Блеск! – повторила я и, повернувшись на бок, еще раз оглядела временное пристанище.

Общее радостное впечатление от каюты немного портил вид рабочего письменного стола с выставкой оргтехники. Компьютер, принтер, сканер и прочая писчая чепуха красноречиво намекали, что еду я не в предсвадебное путешествие, а сопровождаю Назара Савельевича в деловой поездке. В бизнес-круизе то есть. Туполев почти месяц размышлял, принять ли приглашение организаторов. Первоначально даже отказался, но, когда ему прислали уточненный список участников турне, дал согласие.

Льщу себе надеждой, что это решение он принял немножечко из-за меня. Вечно занятой магнат – каждая минута расписана! – отдыхал редко. И кратко. Но, собрав воедино все плюсы – начинающийся бархатный сезон, какое-то полезное знакомство и Софью с белым пароходом, приобрел два билета. На себя и сопровождающее его лицо без уточненного статуса. (Меня, видимо на всякий референтский случай, щедро снабдили оргтехникой и всевозможной канцелярской ерундой.)

Я отвернулась от письменного стола, пристроила голову на подушку и сосредоточилась на глянцевом потолке, старательно изгоняя из головы все мысли о перекошенном лице в конце шеренги белых рубашек.

Я не позволю испортить мне праздник всяческими шпионскими неурядицами! Приказываю себе забыть о подполковнике Огурцове, «газели», набитой шпионской аппаратурой, фотороботе «клетчатого» и самом факте моего присутствия на набережной! Я к этой поездке две недели готовилась в магазинах, фитнес-залах, салонах и парикмахерских! К черту всю разведку! К дьяволу оргтехнику! (Накрою ее газеткой и забуду напрочь. Я тут вам не работать, а отдыхать приехала.) Туда же неплохо бы отправить и контрразведчика Сидорова…

Аутотренингу и адресному распихиванию персонажей помешал негромкий стук в дверь. «Горничная или Туполев?» – подумала я и, встав с кровати, крикнула:

– Войдите! Не заперто, – и пристроила на лицо радостную улыбку.

В приоткрытую дверь ловко просочился контрразведчик Сидоров, и радости во мне сильно поубавилось. Уже не напружиненный службист прикрыл за собой дверь, нажал на нее спиной, продолжая держать левую руку на ручке двери, и зашипел без всякого вступления:

– Немедленно покиньте судно!!!

– Что-о-о-о?! – в ответ прошипела я. – С какой это стати?!

– Немедленно покиньте судно!! Или я вас арестую!

– Чего-о-о?! – негромко возмутилась я и сложила из пальцев внушительный кукиш. – Фиг тебе!

– Что-о-о?! Да ты… Да вы…

– Иди отсюда!

Как два рассерженных кота, мы стояли под дверью и минуты полторы ругались шепотом. Шипели, грозились, брызгали слюной и размахивали кукишами. Сидоров пока (!) не позволял себе рукоприкладства (хотя и грозился выволочь меня на палубу за шкирку), я грубо плевала на все его полномочия и ловко вставляла умные слова о правах человека. Словно два подзаборных забияки, мы дыбили шерсть, вредно гудели, но пока лишь присматривались друг к другу.

Шуметь не хотели оба. Я помнила о Туполеве за стеной каюты и о выброшенных за борт чемоданах; о чем думал контрразведчик, можно только догадываться, но секретность, тем не менее, он соблюдал не хуже меня.

Попыхтев и попыжившись, Сидоров наконец-то понял, что нахрапом да на испуг Софью Николаевну не очень-то возьмешь, и сменил тон приказной и страшный на просительно-убедительный:

– Вам нельзя здесь оставаться.

– Почему? – Я тоже не была намерена оголтело ссориться и посчитала нужным приступить к конструктивным переговорам.

(Хотя о чем можно беседовать конструктивно, когда напротив тебя стоит мужик с малиновой шеей и выпученными глазами?)

– Это в интересах безопасности государства, – внушительно произнес Сидоров.

Но на этот раз магическая фраза не возымела на меня ожидаемого действия.

– Интересно, – тихонечко фыркнула я. – Каким это образом я могу нанести вред государству,оставаясь на этом судне? – Слово «судно» всегда у меня неприятно ассоциировалось с уткой под кроватью. И место, где мы оба сейчас находились, я предпочитала называть кораблем или пароходом. Или теплоходом. Но никак – не судном!

– Вы можете помешать проведению серьезной операции…

– Это как же я могу вам помешать?! – перебив, возмутилась я. По-прежнему шепотом.

Сидоров пожевал губами и выдал членораздельно:

– Он. Вас. Видел.

– Кто?

– Тот, кого мы потеряли в порту.

– А он здесь? – Я обвела рукой каюту. – На этом суд… тьфу! Пароходе?

– Предположительно, – выдал Сидоров любимое словечко.

– Ага, – нахохлилась я. – Предположительно. А конкретнее мысль сформулировать нельзя?

– Нельзя. И я очень прошу вас проявить благоразумие. Не доводить, так сказать, до насильственных мер.

Конструктивных переговоров, судя по всему, категорически не предвиделось. Стороны упорно стояли на занятых позициях – я пятками вросла в мягкий голубой ковер, Сидоров не отлипал от двери – и, кажется, всерьез готовились к рукопашной. Шпион даже одну руку к моим чемоданам уже протягивал.

– Проявлять ко мне насильственные меры не советую, – тихо, но твердо заявила я.

– Понимаю, – внезапно согласился Сидоров. – И тем не менее, настаиваю – вам необходимо покинуть судно.

– Зачем?!

– Так надо.

– Кому?! Мне так совсем не надо. И потом, – прищурилась я, – мне кажется, вы не совсем уверены, что тот тип на этом корабле? Ведь так? Все предположительно?

– Софья Николаевна, давайте не будем спорить, – мягко проговорил Сидоров. (Так, наверное, буржуин увещевал вареньем Мальчиша-Плохиша.) – Пока вас здесь толком никто не разглядел… Не заставляйте меня принимать насильственные меры.

– Да идите вы к черту со своими мерами! Никуда я не сойду!!

– Что здесь происходит? – раздался грозный голос за моей спиной.

Пока мы, как два кота, шипели возле входной двери, в каюту через смежную дверь вошел господин «некарликовый» олигарх. И картинка, представшая перед его глазами – злющая Софья шепотом посылает к черту службу безопасности, – была, мягко говоря, действительно странной.

Сидоров отлепился от косяка, обогнул меня как незначительное препятствие и, домаршировав до Туполева, раскрыл перед его носом служебное удостоверение. И так как был еще в раже, проговорил весьма внушительно: