Луна светит безумцам - Джим Батчер

— Роджер, Джо, убедитесь, что с лейтенантом Мерфи все в порядке и проводите ее до машины.

— Сделаем, Фил. — К нам подскочил лопоухий рыжий пацан с веснушками по всей физиономии. — Мистер Дрезден! Лейтенант! Меня зовут Роджер Харрис, а это агент Уилсон. Почему бы нам всем не выйти на свежий воздух?

Его угрюмый напарник, нескладный лысеющий мужик с объемистым брюшком, молча кивнул нам, указывая на выход, и хмуро потопал к дверям. Кэррин смерила Дентона долгим взглядом, крутанулась на каблуках и торжественно зашагала вслед за увальнем. Ну и я за ней, будто нитка за иголкой.

— Уф… До сих пор поверить не могу! Слушай, какого дьявола ты не сказала им, что случилось на самом деле? — вполголоса спросил я.

— Что эта дрянь пыталась исподтишка врезать мне? — Мерфи и не думала говорить тише.

— Что она пыталась дырок в тебе понаделать, — уточнил я.

Мерфи зашипела, но шаг не сбавила. Я оглянулся и увидел, что полицейские уже огораживают место вокруг тела. Вовсю суетились медэксперты. Дентон стоял на коленях позади Бенн, а она сидела, уткнувшись лицом в ладони, и, похоже, плакала. Дентон бесстрастно разглядывал меня — казалось, в уме прикидывая, что напишет в моем досье: «Выше среднего роста, худощавый, острые черты лица, без особых примет». Я тоже смотрел на него и вдруг меня озарило — Дентон что-то скрывает. Знает и молчит. Что навело меня на эту догадку? Весь его облик, поведение, пульсирующая жилка на лбу…

— Хм, — хмыкнул лопоухий.

Я обернулся.

Харрис открыл дверь для нас с Мерфи. Мы вышли.

— Может, Деборе и правда стоит расслабиться, — заговорил рыжий. — Она знавала одного из убитых и после всего стала сама не своя. Уж месяц не спит.

— Заткнись, Харрис. Хорош трепаться, — проворчал агент Уилсон. Он развернулся к нам и сказал ровным голосом: — А вы, двое, шуруйте-ка отсюда ко всем чертям, и чтоб я вас здесь больше не видел. Между прочим, лейтенант, теперь отделу внутренних расследований будет чем заняться, не правда ли?

И пошел в клуб. Рыжий смущенно улыбнулся, извиняясь за грубость напарника, и поспешил за толстяком. Дверь захлопнулась, мы с Мерфи остались снаружи одни-одинешеньки. Я посмотрел на сияющую в безоблачном небе луну… Подведем итоги! Что мы имеем в активе? Вервольфа, напавшего на «шестерку» Марконе. Искалеченное тело. Море крови. Спятивших агентов ФБР, которые заводятся с пол-оборота и начинают палить почем зря. Немного кунг-фу, немного вестерна и несколько вскользь брошенных угроз. Одним словом, волноваться не о чем — просто еще одна ночь на работе.

Глава 3

Меня мутило. Изорванная человеческая плоть, идиотская стычка с фэбээровцами — впечатлений хоть отбавляй. После выстрела в ушах стоял гул, а адреналина в крови с лихвой хватило бы на маленькую армию. Тело начала сотрясать крупная дрожь. В общем, отходняк по полной программе. Я закрыл глаза и подставил лицо свежему осеннему ветру.

«Спокойствие, Гарри, расслабься, — твердил я себе. — Дыши глубже. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Ты жив. Мертвые дышать не умеют. Это не твои куски разбросаны в той страшной комнате. Пуля не нашла твое сердце. Ты жив, и Мерфи цела, и больше не надо всматриваться в безглазое лицо мертвеца».

Изувеченный труп упрямо маячил перед внутренним взором; я чувствовал удушливый смрад вырванных кишок, помнил липкий от пролитой крови пол и забрызганные стены. Я ощущал противный вкус горечи во рту и боролся с новыми позывами к рвоте. Мне хотелось орать и топать ногами, лишь бы избавиться от дикого напряжения. Я начинал понимать состояние Деборы Бенн, ведь ей довелось расследовать целую вереницу подобных убийств. Чей разум, чьи нервы выдержат такое?

Я просто старался дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Холодный ветер приятно освежал лицо и приносил с собой пряный аромат осени. Октябрь в Чикаго промозглый, ветреный, и тем не менее я люблю это время года, мне нравится бродить в одиночестве по вечерним улицам и думать, думать… Потихоньку я успокоился. Мерфи стояла позади и тоже пыталась по-своему оклематься. Мы одновременно, не сговариваясь, пошли к машине.

— Я… — начала было Мерфи и смолкла. Тишина. Я старался не смотреть в ее сторону. — Прости, Гарри, прости, что не сдержалась. Конечно, Дентон — последняя сволочь. Вообще-то он прав — я не должна была появляться здесь. Поверь, мне жаль, что я втянула тебя в эту передрягу.

Кэррин открыла дверцу и села в машину. Я забрался на пассажирское сиденье, вырвал у нее из рук ключи и накрепко зажал их в ладони. Она резко повернулась ко мне.

— Поговорим, Мерфи.

— Гарри, сейчас не самый удачный момент.

— Умеешь ты поблагодарить за спасение жизни… Мерфи, ты не обо всем сказала, да?

Повисло молчание.

Самое смешное, что и Мерфи, и Ким сердились на меня по одной и той же причине. Когда прошлой весной Мерфи вела расследование, она тоже хотела знать больше и требовала полной откровенности. Полная откровенность равнялась смертному приговору — получи она тогда желаемое, я не дал бы за ее жизнь и гроша. Прежде всего я волшебник и в некоторые подробности не имею права посвящать никого. Поэтому, отказавшись тогда делиться знанием, я сам выследил убийцу. Дело закончилось неслабым пожаром и красочными трупами. На меня косились, хотя прямых обвинений предъявлять не стали. За прошедшие месяцы Кэррин несколько раз привлекала меня к расследованиям, и я из кожи вон лез, однако наша дружба дала внушительную трещину, и кто знает, может быть, сейчас пришло время ее залатать.

— Послушай, Мерфи, — осторожно начал я. — Не пришлось нам толком поговорить о том случае.

— Мы вообще об этом не говорили, — откликнулась она, и голос ее был сух, как осенние листья. — Да и зачем начинать? Столько воды утекло.

— Я хотел, правда, хотел рассказать тебе больше. Не мог, прости.

— Дай-ка угадаю. Мышка язык откусила? — съязвила Кэррин.

— Ну ты же знаешь, я никогда не был с плохими парнями. Черт побери, неужели ты мне не веришь? Ведь я рисковал ради тебя!

— Дело не в этом, Гарри.

— Не в этом? А в чем?

— Дело в том, Дрезден, что ты лгал мне, играл в молчанку, утаивал информацию, когда я позарез в ней нуждалась. Все просто. Если я решаюсь привлечь кого-то к своему расследованию, значит я полностью ему доверяю. — Она сжала руль, даже костяшки побелели. — А тебе я верила больше всех. И что взамен?…

Я содрогнулся. Удар ниже пояса, и хуже всего то, что она права.

— Я не мог допустить, чтобы ты пострадала.

В голубых глазах полыхнула ярость. Но когда Кэррин заговорила, голос ее звучал почти ласково. По мне уж лучше бешеные крики, чем это ужасающее спокойствие.