Раз. Два. Полтора - Юрий Дружинин

Бежали мы плотными шеренгами в колонну по четыре, подхлестываемые бодрыми криками нашего сержанта: «А ну, салаги, не отстаем!» Именно тогда впервые я ощутил этот неповторимый запах, который источают степные травы по утрам. И хоть сердце все сильнее колотилось в груди, а пот едкими струйками заливал глаза, но я сразу полюбил этот коктейль из аромата полыни, ковыля и степного ветра. Было в нем что-то неведомое и пьянящее кровь. Тем временем наши «деды», не пробежав и половины положенной дистанции, свернули в кусты и уселись на перекур, ну а наша изрядно растянувшаяся рота во главе с сержантом продолжила бег. В принципе пробежали мы около пяти километров в общей сложности, но с учетом довольно быстрого темпа и отсутствия спортивной формы к концу нашего кросса все откровенно сдохли. Тем временем наши «дедушки» вышли с перекура, скомандовали «стоп» и предложили всем поотжиматься, пока не подтянутся отстающие. С учетом, что наша рота растянулась на приличное расстояние, первым, в числе которых был и я, отжиматься пришлось минут пять, которые показались нам вечностью. Причем отжимания в армии имеют свою специфику: по команде сержанта «раз» необходимо было согнуть руки в локтях, по команде «два» выпрямить, но существовала еще третья команда – «полтора», по этой команде необходимо было зависнуть на полусогнутых в локтях руках на неопределенное время, пока наш вершитель судеб сержант не подаст следующую команду. Надо сказать, что зависать в этом статическом положении «полтора» довольно-таки нелегко, а точнее говоря, просто нестерпимо тяжело. Наконец все подтянулись, мы еще отжались совместно и все-таки добежали до ставшей на данное время домом части. Здесь нас ждал турник. Как все же хорошо, что я на гражданке дружил со спортом! Хотя и мне приходилось тяжеловато, но ребятам, которые не имели спортивной подготовки, было и вовсе хреново. Тем более что, как оказалось, в армии царит коллективизм, то есть если у кого-то что-то не получается, остальные будут делать то же самое до полного одурения. И только когда у всех все начинает получаться, тренировка заканчивается. Надо сказать, что данная методика принесла хорошие плоды, причем довольно быстро. Так как все очень старались, никто не хотел после отбоя идти в туалет для проверки «фанеры» на прочность. После утренней зарядки мы приступили к увлекательному мероприятию «застилание постелей». Вчерашние тренировки не прошли даром, и управились мы с этим ответственным мероприятием буквально в течение часа. Разумеется, не обошлось без ставших уже даже привычными повторений, которые, как известно, являются матерью учения. Но наконец казарма приняла вид, который, по мнению нашего бога и отца сержанта, полностью соответствовал его представлению о воинском порядке. И мы построились и отправились на завтрак. Помня о вчерашнем обещании сержанта научить нас строевой подготовке за один день, мы старались не оплошать, так как никому не улыбалась перспектива маршировать до полного обалдения на голодный желудок… И до столовой мы домаршировали довольно-таки сносно. Затем, после недолгого ожидания своей очереди, мы наконец-то вошли внутрь. Последовал скоростной завтрак, состоящий из комка пшенной каши и двух кусочков хлеба, белого и черного, причем на белом кусочке лежал кругленький кусочек масла. И все это дополнялось стаканом чая бледно-желтого цвета. Все это было съедено в рекордно короткий срок, и к тому времени, когда прозвучала команда «Закончить прием пищи! Выйти из-за столов!», все уже дожевывали хлеб и допивали чай. Были даже такие, кто умудрился съесть и всю кашу, лично у меня хватило запала отковырять несколько ложек. И мы с уже ставшим привычным чувством голода вышли из столовой. Затем наш сержант выполнил свое обещание, и мы в течение двух, а то и трех часов занимались строевой подготовкой. Мы бесконечно отрабатывали повороты в движении, команду кругом, подход к командиру и затем возврат в строй, и все это на тридцатиградусной жаре. Когда наши гимнастерки промокли от пота и все мы были уже на последнем издыхании, наш любимый сержант, которому тоже надоело париться на жаре, наконец закончил экзекуцию. Надо сказать, что занятия не прошли даром, и к концу занятия мы уже довольно сносно выполняли все команды. У нас уже появилось какое-то подобие армейской четкости и слаженности, хотя до идеала, конечно же, еще было довольно-таки далеко. Наконец мы, вбивая изо всех оставшихся сил подошвы в асфальт, домаршировали до ставшей родной казармы. Затем мы наводили в нашем доме порядок, проводили так называемый ПХД (парко-хозяйственный день). Это большая генеральная уборка, которая включает в себя тотальное отмывание всей казармы от несуществующей грязи. Зубная щетка здесь играет основную роль, с ее помощью хорошо отмываются промежутки между кафельной плиткой. Короче, как выяснилось, зубная щетка – это в армии наиважнейший инструмент, чуть ли не важнее автомата. На процедуру уборки у нас ушло часа два. Так незаметно пролетело времечко, и пришло время долгожданного обеда. Мы изо всех сил старались показать, что уроки строевой подготовки, полученные до обеда, не прошли даром. Уж больно кушать хотелось. Никого не прельщала перспектива, вместо того чтобы обедать, отрабатывать строевой шаг и прочие приемчики. На удивление, подход к столовой у нас получился с первого раза, а может, наш сержант тоже хотел кушать и ему надоело нас муштровать. В столовой нас ожидал фирменный обед, состоящий из пресного борща и неизменной каши, на этот раз перловой, причем у поваров, видимо, существовал какой-то особый рецепт приготовления каш, все они варились комками, ну и на третье был кисель – бесцветная мутноватая жидкость немного сладковатая на вкус, по внешнему виду напоминающая обойный клей. После обеда нас разбили на группы и привлекли, так сказать, к общественно-полезному труду. Кому-то досталось убирать территорию, кому-то вывозить мусор, мы с Геной попали на разбор каких-то полуразрушенных строений. Нашу команду привезли к какому-то зданию, стоящему посреди чистого поля, выдали в руки по лому и приказали отдалбливать от стены кирпичи и складывать их аккуратно в кучу. Занятие это было не из легких, хотя стена уже давно пришла в негодность, но кладка была еще советских времен, когда на военные объекты не жалели ни средств, ни стройматериалов. Так что на отдалбливание одного кирпича уходило огромное число калорий, которыми и так не был богат наш солдатский рацион. Примерно через час мы вымотались настолько, что еле шевелили руками и ногами, а уж для поднятия лома нужно было приложить поистине героические усилия. Но никого не волновало наше самочувствие, и после небольшого перекура, который объявил поставленный над нами сержант, вновь принялись за тяжелый и неблагодарный труд на благо отечества. Причем в голове возникали мысли о том, что в таком режиме мы через пару месяцев либо станем Гераклами, либо дойдем до ручки. Но всему когда-нибудь приходит конец, пришел конец и этой работе. Ближе к вечеру за нами приехала машина, и мы, усталые, но довольные в предвкушении ужина, загрузились в машину. Мы ехали по извилистой степной дорожке, вдыхая горьковатый аромат полыни и ковыля. Этот аромат дурманил голову, и в этом дурмане даже забывалось про суровую действительность, в которой волей судьбы мы оказались. Но дорога была недолгой, и через полчаса мы были уже в части. Через некоторое время туда подвезли и остальные бригады. Мы наскоро помылись и промаршировали на ужин. Там нас покормили по-военному, то есть так, чтобы мы не дай бог не растолстели и всегда были стройными и подтянутыми. После ужина у нас было немного личного времени. Мы использовали его, как обычно, для того чтобы привести в порядок форму и сапоги. Сапоги всегда должны быть начищенные, а форма чистая и отглаженная. Так прошел еще один из 730 дней. После перекуров и вечерней проверки наступил долгожданный отбой. В принципе все эти дни были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Мы постепенно узнавали все премудрости военной службы, которая в основном заключалась в тяжелой физической работе. Ежедневно нас возили и водили работать. Мы таскали какие-то трубы, которые весили столько, что когда мы их поднимали, казалось, порвутся жилы, но, как известно, два солдата из стройбата заменяют экскаватор, и хотя мы были не из стройбата, но технику никто привлекать не собирался. Зачем, если есть халявная рабочая сила? Разбирали взорвавшуюся котельную. Отправляли в наряды в офицерскую столовую, где мы до посинения чистили картошку и драили полы и стены. Один раз нас даже возили в город, где мы наводили чистоту на улицах. Это показалось нам какой-то сказкой – после нескольких недель, проведенных на площадке, вновь окунуться в оазис цивилизации. Городок хоть и небольшой, но все же в нем были асфальтовые улицы, клумбы с цветами, магазины и много зелени. На нас все это произвело неизгладимое впечатление. В особенности молодые девушки, которые дефилировали по улицам в коротких юбочках и обтягивающих футболочках. Мы белили бордюры, подметали улицы и грузили мусор в машины. И цокали проходящим мимо девушкам, но они не обращали на нас внимания, мы были для них всего лишь привычным интерьером. А когда мы, закончив работу, зашли в магазин поживиться кефиром и булочками, меня поразило точно такое же отношение к нам и остального, так сказать гражданского, населения. В очереди все почему-то вставали перед нами, как будто мы были прозрачные или нас вообще не было. Наверное, примерно так же себя чувствовали негры во времена работорговли. Вроде ты и не человек вообще, а так, предмет, который принадлежит кому-то. Так пролетел первый месяц службы. Хотя тогда казалось, что каждый день тянулся бесконечно. Мы перезнакомились друг с другом, оказалось, что контингент подобрался самый разнообразный. Некоторые успели уже и зону потоптать, был даже один парнишка, который успел посидеть в знаменитых питерских «Крестах». Ребята рассказывали о тамошних порядках. Оказалось, что в зоне порядки примерно такие же, как и в армии, но конечно покруче. Тогда у меня возникла мысль, что лучше уж я буду законопослушным гражданином, хотя, как говорят, от сумы и тюрьмы не зарекайся. Но по крайней мере хоть на явные конфронтации с законом лучше не идти. Все-таки и у армии есть свои положительные стороны, она заставляет задуматься о тех ценностях, о которых на гражданке никто даже понятий не имеет. Например, о ценности простой свободы! К концу первого месяца службы я стал задумываться о том, что в принципе мне лично хватило бы и пары месяцев для отдачи долга Родине. А два года – это уже слишком. И хотя данная мысль, я думаю, возникала не только в моей голове, но Родине Матери было на это глубоко по барабану. Подошло время принятия присяги. До армии я умудрился таки вступить в комсомол, там для вступления пришлось, как обычно, учить много всякой дребедени, типа какие ордена и в каком году получил комсомол, имена героев-комсомольцев и их биографии. Здесь же дело обстояло намного проще. Необходимо было выучить только устав, который включал в себя в основном на 90% обязанности и на 10% права. Перед принятием присяги нас вывели на полигон, где мы каждый выпустили по три патрона по мишеням (в техникуме мы каждый выстрелили по девять патронов), это я к тому, что, видимо, в армии большие проблемы с боеприпасами, за всю дальнейшую службу я больше не стрелял ни разу. Сообщили, что на принятие присяги мы можем пригласить родных и близких, лично для меня, да и почти для всех, это было просто нереально, уж очень далеко мы оказались от дома. Наконец наступил торжественный день. Рано утром, после обязательных процедур, таких как утренняя пробежка, уборка казармы и наведение марафета на обмундирование, мы отправились на завтрак, который на этот раз был необычно праздничным. Он состоял из довольно-таки прилично сваренной ГРЕЧНЕВОЙ (!!!) каши, и что самое невероятное, в тарелке посреди каши аппетитно розовела горячая, обтянутая тонкой, натянутой и готовой в любой момент порваться от одного только прикосновения зубов шкуркой СОСИСКА!!! В стаканах вместо привычной бледно-желтой жидкости под названием чай розовел сладкий и показавшийся всем нам напитком богов какао! Черт побери, могут ведь, когда хотят! После месяца питания черте чем этот обычный по сути завтрак показался нам пищей богов. Часов в одиннадцать утра мы в отглаженной форме и блестящих на солнце сапогах построились на плацу, солнце светило по-праздничному ярко, а небо было по-особенному голубое. На трибуне уже находились несколько полковников и даже настоящий генерал-майор. Мы по очереди выходили перед строем и зачитывали текст присяги, вложенный в красную папку, а затем подходили к полковому знамени, вставали на одно колено и целовали край полотнища. Вся процедура заняла часа полтора. Текст присяги я не запомнил, но там было что-то про то, что перед лицом своих товарищей я торжественно клянусь, а если я нарушу, то пусть меня покарает суровая рука моих товарищей. После всей процедуры нас опять же поздравили и сказали, что теперь мы настоящие солдаты и спрос с нас будет по полной программе. Затем по плану мероприятий у нас была пара часов свободного времени. Мы использовали его для игры в шахматы и шашки в красном уголке. После этого был опять же праздничный обед. На этот раз суп был довольно-таки густой, и в нем даже плавал небольшой кусочек мяса… На второе был плов, оказывается, наши повара умеют довольно-таки прилично готовить. Плов был просто изумительный. Ну а на третье был замечательный компот из сухофруктов. И что самое удивительное, был даже десерт – две карамельки. Короче, праздник души и тела. После обеда нам вместо работы разрешили поспать. В армии сон стоит на первом месте после еды. Ведь не зря существует поговорка «солдат спит – служба идет». А после сон-часа нас повезли в местный кинозал на просмотр кинофильма. Точно не помню, что за фильм, какая-то старая картина, но все равно после суровых армейских будней это было чертовски приятно, и все смотрели фильм с удовольствием.