Футуриф. Токсичная честность. - Александр Розов

Максимум их умственных возможностей — это сверка доступа.

Если сигнал электронного браслета вызывает красный свет на индикаторе сканере, то, значит: надо арестовать. А если зеленый свет, то, значит: надо пропустить.

— Проходите, младший офицер Торнтон, — сказал каменноглазый со сканером.

— ОК, — ответил Хэнк и, подождав, когда откроется тяжелая стальная дверь, шагнул…

…Дальше — стальная лестница вниз, и указатель.

…Вот пультовой зал с мониторами и индикаторами оперативного контроля АЭУ.

…А вот кабинет инженера Бенчли.

Доктор прикладной ядерной физики Бен Бенчли, 37, обычный белый североамериканец (точнее — из-за эффекта веритации — обычный оливковый североамериканец), свободно развалился в кресле, окруженном с трех сторон мониторами и пультами.

Он не обратил никакого внимания на вошедшего, и пришлось окликнуть:

— Инженер Бенчли! Я офицер Торнтон. У меня предписание: провести с вами DiG.

— Ага! — чуть насмешливо отозвался физик, и крикнул, — Ну-ка все, кроме офицера ССБ, выметайтесь отсюда! Идите по каютам! Компьютер справится без вас!

— Это не обязательно… — заметил Хэнк, наблюдая, как все операторы, выполняя приказ старшего инженера, быстрым шагом идут к лестнице на выход.

— Обязательно, — возразил Бен Бенчли, поднялся с кресла, закрыл дверь за последним из операторов, вернулся в кресло, и произнес, — ну, давайте проводите DiG.

Хэнк Торнтон коротко кивнул, уселся в свободное кресло и начал по инструкции:

— Инженер Бенчли, сейчас вы должны четко отвечать на вопросы. Вы готовы?

— А как же, — еще более насмешливо ответил тот.

— Вопрос, — сказал Хэнк, — злоумышляете ли вы против администрации гипер-лайнера?

— А посмотрите на этот монитор, — предложил Бенчли, — вы сразу поймете сами.

— На этот монитор? — удивился Хэнк, и стал рассматривать схематичные разноцветные отображения четырех ядерных реакторов, окруженные надписями и диаграммами.

— Да, на этот. Я понимаю, Торнтон, что вы ни черта не смыслите в ядерной энергетике, однако, в данном случае все просто, поскольку индикация аварийного состояния очень похожа на таковую у любой другой энергетической машины, даже у движка обычного автомобиля, снабженного бортовым мини-компьютером.

— Индикация аварийного состояния?

— Да, Торнтон. Сейчас энергоблоки по состоянию аналогичны автомобилю, у которого закипает радиатор. Но, последствия могут быть значительно серьезнее.

— Гм… Инженер Бенчли, а как быстро можно устранить эту неисправность?

— Достаточно быстро, Торнтон, если понимать физику и технологию процесса. Но, я не намерен устранять эту неисправность просто так. Не для того я ее создал.

— Вы создали? — переспросил младший офицер ССБ.

— Да, — Бен Бенчли кивнул, — именно я. И, будьте уверены: я сделал это качественно. Все остальные сотрудники АЭУ просто планктон. Они не могут ничего исправить. А я пока удерживаю режим реакторов в шаге от разгона. Когда мне это надоест, я умою руки, и гребаный гипер-лайнер миллиардеров превратится в прекрасное наглядное пособие по учебной теме «развитие тяжелых форм лучевой болезни». Еще вопросы?

Тут Хэнк Торнтон задумался (любой бы задумался на его месте). В другой обстановке можно было бы предположить, что инженер Бенчли лукавит и блефует. Но, веритация полностью исключала такой вариант. Следовательно, угроза реальна. Как учит теория терроризма, если демонстрируется реальная угроза, то затем объявляются требования.

— Ваши требования? — напрямик спросил Хэнк.

— Вот это правильный вопрос! — весело прокомментировал физик, — Начнем с того, что администрация гипер-лайнера по-свински обманула меня при найме: заразила вирусом веритации, отрезав мне любые пути возврата в обычный человеческий мир, и пыталась сделать меня интеллектуальным рабом на этой километровой атомной галере. Что мне остается? Согласно натурфилософии Лукулла — только цепь наслаждений, тянущаяся в точности до причала на реке Стикс, где меня, как и всех людей, ждет Харон-паромщик. Конечно, администрация может пойти на принцип, и сократить эту мою цепь до нуля. Психологически я готов к такому финалу. Меня здесь ждет быстрая, легкая, по-своему благородная смерть под лучом. А они будут подыхать долго, и очень некрасиво. Мне доводилось наблюдать такие процессы, и я хорошо знаю, о чем говорю.

— Я вас услышал, инженер Бенчли, и снова спрашиваю: ваши требования?

Физик-ядерщик лучезарно улыбнулся.

— Мои требования простые и естественные. Комфортный интерьер, изысканная пища, в частности, хорошее вино, и разумеется, красивые девушки. Знаете, Торнтон, я никогда раньше не увлекался сибаритством, но теперь, по воле судьбы, мне придется. Начнем с осетровой черной икры с белым вином Шабли, и с чудесной ночи, которую я проведу в компании четырех прекрасных девушек без сексуальных комплексов. Предварительно, необходимо привести удручающе-скучный интерьер операторской каюты релаксации в соответствие с моим эстетическим вкусом. Мне нужен большой пушистый ковер. Еще, широкий диван. Я ведь намерен провести эту ночь с четырьмя девушками. Кстати, тот планктон, который я отсюда выставил, пусть не возвращается. Площадь и так мала. Не следует загромождать ее бесполезными организмами. Вы меня поняли, Торнтон?

— Да, инженер Бенчли. Что-нибудь еще?

— Что-нибудь еще я потребую к завтраку. И пусть сюда никто не суется без спроса.

— Ясно, — сказал Хэнк, — а когда вам нужен ковер, диван, икра, вино и девушки?

— Сегодня, восемь вечера, — ответил физик, — а если нет, то в половине девятого я сделаю гипер-лайнер плавучим римейком Чернобыльской АЭС. Это все. Выметайтесь отсюда.

Джон Понсо резко открыл дверь каюты-кабинета, и рявкнул:

— Так, Хэнк! Чем ты занимаешься? Лентяйничаешь, небось, порно смотришь?

— Нет, сэр! — ответил Хэнк, дисциплинированно вскочив из-за стола, и вытянувшись «в струнку», — Я изучаю последние дополнения к инструкциям по DiG.

— Изучаешь, значит? — переспросил Понсо, и быстро зайдя за спину Хэнка, посмотрел на монитор компьютера, — Вижу, ты изучаешь. Молодец. Надо совершенствовать качество работы ССБ на благо Пассажиров и Администрации.

Джон Понсо умудрялся так выделять голосом слова «Пассажиры» и «Администрация», будто говорил с литерных букв, и сам при этом становился похожим на экзотического прямоходящего червяка, тем более, что он от природы был тощ, и голову имел сильно вытянутой формы. Согнувшись в должностном пароксизме почтения к божественным «Пассажирам» и к богоподобной «Администрации», он постоял так немного, после чего, решительно подойдя к пульту контроля видеокамер, воткнул именной ключ в гнездо и сделал поворот против часовой стрелке. На индикаторе вспыхнула надпись «Cam off».

— Вот так, Хэнк. Секретный разговор у нас. Ясно?

— Ясно, сэр!

— Тогда отвечай: что за херня произошла с инженером Беном Бенчли?

— Я все изложил в рапорте, сэр. Мне нечего добавить.

— Непонятный какой-то рапорт, — проворчал офицер второго ранга, — объясни мне без канцелярщины, и быстро.

— Да, сэр. Инженер Бенчли считает себя обманутым. По этому мотиву, Бенчли отказал в лояльности администрации, и выдвинул ультиматум.

Курирующий офицер второго ранга скривился, будто жевал крайне кислый лимон.

— Дерьмо-история. Я говорил с офицерами первого ранга Даллахатом и Бруксом. Им не понравился этот рапорт. Они хотят, чтобы этой проблемы не было. Ты понял?

— Да, сэр. Должен ли я сам решить эту проблему, сэр?

— А как ты ее решишь? Убьешь Бенчли и выбросишь тело за борт?

— Да, сэр, если вы прикажете.

— Нет, черт возьми! Ты ведь читал тот рапорт, который сам составлял! Бен Бенчли, это единственный спец по реакторам, имеющий ученую степень. Брукс сказал, что у нас на борту должно было быть трое других ученых, но с ними что-то случилось, и поэтому в последний момент нашли Бенчли. С ним подписали обычный контракт, и ему сделали веритационную инъекцию. А теперь некому устранить проблему, которую он создал и, устранив Бэнчли, мы поставим под угрозу жизни Администрации и Пассажиров. Надо выполнять его требования: вино, икра, девушки. И так, пока офицеры первого ранга не найдут другого ученого-атомщика который решит проблему. Теперь ты понял?

— Да, сэр. Значит, я должен…

— …Забыть, что ты все это знаешь! — перебил Понсо, — У тебя с сегодняшнего дня будет другая работа! Дела передай младшему офицеру Дэвиду Ипсону.

— Простите, сэр, но Дэвид Ипсон…

— Черт возьми, Хэнк! Я знаю, что Ипсон — болван! Но так надо! Повтори: «так надо»!

— Да, сэр! Так надо, сэр!

Джон Понсо некоторое время сверлил собеседника взглядом, а потом коротко кивнул.