Дело музыкальных коров - Эрл Гарднер

Острандер вполне резонно считал, что это совершенно излишне, ибо худшее уже позади, а сам Роб, дрожащий и слабый, не хотел «причинять никому хлопот».

Острандеру удалось потянуть время, но минут через тридцать Линда все же поступила по-своему. Роба, поддерживая под руки, подвели к такси, которое каким-то чудом ей удалось сразу найти, и они отвезли его в госпиталь, где молодой врач выслушал их сбивчивый рассказ о симптомах и выписал рецепт лекарства, которое, как подумал Роб, обеспечит лишь кумулятивный эффект.

Так и случилось. Наутро Роб, слабый и измученный, был вынужден распрощаться с Линдой и Мертоном Острандером, которые выехали на ее автомобиле в Марсель.

Острандер, излучая оптимизм, похлопал Роба по плечу и заверил его, что они непременно встретятся на теплоходе, до которого Роб, выздоровев, доберется поездом.

Доктор строго покачал головой. На какое-то мгновение Робу показалось, что, когда Линда повернулась к двери, в ее глазах блеснули слезы, но она бодро помахала ему рукой, как будто они расставались всего лишь на пару часов.

Ночью у Роба снова начался приступ острой боли.

Доктор казался озабоченным, он никак не мог понять причины заболевания. Приговор собравшихся врачей был единодушен — Робу строго-настрого запрещалось ехать ночным поездом в Марсель, а теплоход отплывал на следующий день в четыре часа пополудни.

Роб очень ослабел. Ему казалось, что земля уходит у него из-под ног. Он снова лег. Но ему удалось продиктовать телеграмму Линде с пожеланием счастливого плавания. Немного подумав, он добавил привет Мертону Острандеру. Затем он опустился на подушки, стараясь прогнать черные волны разочарования. Но утром он решился. Несмотря на головокружение и тошноту, он кое-как собрал вещи, доковылял до такси и успел на самолет, который доставил его в Марсель за полчаса до отплытия лайнера. Когда он появился на причале, совсем выбившийся из сил, по громкоговорителю в последний раз возвестили об отправлении теплохода. На палубе он сразу же увидел Мертона Острандера, лицо которого выражало неподдельное изумление.

Глава 4

Соседом Роба по каюте оказался тихий, неразговорчивый человек, которому, очевидно, совершенно не нравилось путешествовать в компании Роба, потому что уже на второй день плавания его перевели в другую каюту, и к Робу перебрался новый попутчик — Харви Ричмонд, широкоплечий, добродушный парень; он занял полку «В».

Робу Трентону сразу понравился Ричмонд, а Ричмонд в свою очередь с интересом слушал Роба, особенно его рассказы о путешествии по Европе.

— А почему же вы не едете в одной каюте с Острандером? — спросил Ричмонд.

— Острандер лишь в последний момент купил билет, от которого кто-то отказался.

— Понятно. Но это можно было уладить. Поменяться с кем-то местами — ну, вы сами знаете.

— Я еще слишком слаб, — признался Роб. — Никак не окрепну, а Острандер — из тех атлетов, которые привыкли брать от жизни все. Не думаю, что ему было бы приятно возиться с полуинвалидом.

Ричмонд, запрокинув голову, расхохотался:

— Полуинвалид? Бог ты мой! Вы же крепкий, выносливый человек. Правда, с отравлением шутки плохи. В конце концов, с кем не случается. Это, должно быть, нелегкое испытание.

— Так оно и было, — согласился Роб. — Худшие дни моей жизни, и я все еще никак не могу оправиться.

Ричмонд ловко перевел разговор на Острандера:

— Вы говорили, он интересуется живописью?

— Живописью и коровьими колокольчиками.

— А что такого особенного в колокольчиках?

— Так сразу не заметишь, если специально не изучать их, — пояснил Роб. — Швейцарские колокольчики для коров — очень яркая примета местного быта. Когда стадо передвигается, они издают мелодичные музыкальные звуки; у Острандера неплохая коллекция колокольчиков.

— Я не знал. Ну, лежи и ни о чем не думай, — сказал Ричмонд, переходя на «ты». — Давай-ка я укрою тебя пледом. Тебе будет тепло и уютно. Если захочешь почитать, вот книга. Тебе сейчас главное набираться сил. Так значит, он везет с собой коллекцию колокольчиков?

— Именно. И все колокольчики — с разными тонами звучания.

— А где они сейчас?

— Наверное, сдал в багаж. Но мог взять и в каюту.

— Очень интересно, — задумался Ричмонд, — но я не хотел бы показаться ему навязчивым, особенно если он собирается использовать коллекцию в качестве наглядного пособия на лекциях. Кстати, Трентон, а как называлась гостиница, где вы останавливались?

— Не помню. Она была неподалеку от Интерлакена.

Вот и все…

— Да, да, понимаю. Ты упоминал, где она находится.

Я думал, ты припомнишь название.

— Нет, не помню.

— Ты говорил, там случилось какое-то горе?

— Верно. Женщина, владелица гостиницы, умерла, отравившись поганками.

— А ты, случайно, не слышал, чтобы кто-нибудь говорил о симптомах ее недомогания?

Трентон поморщился и сказал:

— Нет, но представляю, что она должна была чувствовать. Не думаю, что мне захочется когда-нибудь обсуждать подробности пищевого отравления.

— Да уж! — Ричмонд заботливо поправил плед, которым он укутал ноги Роба, и вышел из каюты.

Он вернулся через час и привел с собой невысокого, но хорошо сложенного мужчину, чьи проницательные черные глаза оценивающе смотрели на Роба Трентона.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ричмонд.

Трентон улыбнулся:

— Гораздо лучше, но слабость еще не прошла.

— Это доктор Герберт Диксон, — представил гостя Харви Ричмонд. — У доктора кое-какие проблемы. Я решил, может быть, ты поможешь.

— Вы доктор? — переспросил Трентон, пожимая Диксону руку.

— У меня диплом медика, — ответил Диксон, — но я специалист в необычной области. А сейчас, знаете ли, возникли сложности с моим псом. Насколько я понял, вы занимаетесь дрессировкой собак. Может быть, сумеете помочь?

У Трентона заблестели глаза:

— В чем же дело?

Это немецкая овчарка, — начал доктор Диксон, взглянув на Ричмонда. — Я купил ее у одного англичанина, который, по-моему, был очень привязан к псу. Собака, как я понял, очень дисциплинированна, но англичанин, живший на континенте, был вынужден вернуться домой по финансовым соображениям, связанным с курсом продажи валюты. Он признался, что просто не может позволить себе содержать собаку в Великобритании. Честно говоря, животное мне понравилось…

— Где пес сейчас? — спросил Трентон.

— На верхней палубе. В клетке… признаюсь, он доставляет мне немало хлопот.

— В чем это выражается?

— Он терпеть меня не может, рычит, скалит зубы, ведет себя весьма агрессивно. Он бросается на людей, которые говорят с ним или пытаются погладить. Если бы не «строгий» ошейник, на меня уже пару раз могли бы подать в суд за причиненный ущерб.

— Сколько длился процесс смены хозяина?

— Что вы имеете в виду?

— Сколько времени вы дали собаке, чтобы она привыкла к вам?

— Ах это, — вздохнул доктор Диксон. — Старый владелец считал, что будет лучше, если не затягивать расставание. Он велел псу идти со мной, убедился, что он исполняет мои команды, и в тот же день улетел в Англию.

Трентон откинул плед, нащупал ногами ботинки.

— Я хотел бы взглянуть на него.

— Я был бы только рад, но должен предупредить — он очень свиреп с незнакомыми людьми. Я даже боюсь выгуливать его по палубе. Чем больше с ним возишься, тем злее он становится.

— Так и должно было быть, — пояснил Роб. — Как его зовут?

— Лобо.

— У вас есть поводок?

— Конечно.

— Выведите его на корму, туда, где бассейн. Привяжите веревку к концу поводка, чтобы привязь получилась длинной, и в точности выполняйте мои указания.

— Я не думаю, что стоит выгуливать его на длинном поводке. Он может укусить…

— Обязательно привяжите веревку к поводку. Но не отпускайте его с короткой привязи, пока я не разрешу.

Держите его за ошейник. Увидимся возле бассейна.

Роб Трентон вышел на палубу и обнаружил, что на самом деле сил у него гораздо меньше, чем он предполагал. Он с большим трудом преодолевал последствия заболевания. Впрочем, он решил, что работа с собакой взбодрит его.

Утром была небольшая качка, воду из бассейна слили. Шезлонги убрали, а поскольку купающихся не было, палуба пустовала. Небо затянули тучи, ветер хотя и стих, но по морю бежали волны, отчего теплоход заметно качало.

Роб Трентон подождал появления Харви Ричмонда и доктора Диксона; Ричмонд шел на безопасном расстоянии, а Диксон держал пса на парфосном ошейнике.

Роб сел на палубу, убедившись, что вокруг него достаточно места для тренировки пса.

— Держите пса крепче! — приказал он. — Пройдите мимо меня. Держите его с противоположного бока от меня.

Доктор Диксон с собакой медленно пошел вперед.

— Прогуливайте его вокруг меня, — велел Роб.

Пес, увидев сидящего Роба и почуяв его жесткие команды, оскалил клыки, зарычал и натянул поводок.