Москва алмазная - Алекс Норк

В 1976 году, после смерти маршала Гречко, был официально (как и положено) вскрыт его личный кабинетный сейф. А там!.. Растерялись так, что не успев еще закончить опись, доложили генсеку Брежневу Леониду Ильичу. Тот, не вникая в детали, распорядился по-товарищески: «А ладно, все, что там есть, передать семье». И так и вышло – неимоверные драгоценности получила семья… семья Леонида Ильича.

Во владении этого клана вообще очень много чего было, и в этой связи нельзя не коснуться известной истории с зятем Брежнева, Чурбановым. Шумной истории с большим тюремным сроком, досрочным выходом, но главное – совершенно непонятными судебными обвинениями Чурбанову, которые сводились к тому, что этот последний получил даже не взятку за какую-либо антигосударственную услугу, а денежный подарок. Причем факт подарка от среднеазиатских друзей, которых тогда усиленно тряс и провоцировал Гдлян[2], так и не был вполне доказан. И тем не менее – двенадцать лет. Все радовались тогда, что зятю бывшего и очень надоевшего генсека прижали хвост, но вот за что? Никто понять толком не мог. А жали парня в действительности только для того, чтобы отдал огромные драгоценности, точнее говоря – поделился. Орех, тем не менее, оказался крепким. Юрий Чурбанов показал народившейся демократии шиш и пошел в тюрьму, справедливо надеясь, что слишком долго заточение не продлится. И, выйдя на свободу, сразу стал крупным бизнесменом в малопонятной и малопроницаемой для сторонней публики фирме.

Да, но откуда огромные драгоценности у маршала Гречко и прочих известных «товарищей», имена которых еще последуют? Взятки? Ну, разумеется. Только это не ответ на вопрос. Сами все эти феноменальные камни откуда? После белоэмиграции, с одной стороны, экспроприации – с другой (с десятками обысков в домах людей, за которыми по дореволюционной биографии что-то значилось), и, наконец, после многократных сталинских чисток, опять же с обысками, выселениями и прочим. В шкатулках у людей пятидесятых годов уже мало чего оставалось.

Ну и откуда?

И Андрей стал очень рано над этим задумываться. Еще задолго до того, как зашаталась и стала разваливаться советская система.

Алмазный шантаж

У КГБ была прекрасная агентура за рубежом. Причем разведок было несколько – военная, политическая, экономический шпионаж и даже зарубежная контрразведка, которая следила за своей собственной агентурой, контролировала ее надежность. Все это, конечно, не касалось той службы, где работал Андрей, но между ними и товарищами из разведподразделений существовал постоянный рабочий контакт. Разведчиков и контрразведчиков очень интересовал всякого рода компромат по незаконным сделкам с ценностями на нашей территории. Причем в первую очередь не на наших известных деятелей (некоторые были в этих историях замазаны), а на иностранцев. Очень интересовались теми из них, кто был вхож в круги большого бизнеса в то, что называется истеблишментом западного общества. И вывоз ценностей из СССР использовался ими как наживка на крупную рыбу.

Нужно сказать, что предметами русской старины всегда интересовались очень многие работники посольств США, Англии, да и прочих. Но эти два контингента – в особенности. Интерес такой рано или поздно приводил их к контактам, скажем так, не с самой криминальной сферой, а с ее пограничной областью.

В СССР, конечно, всегда были богатые люди. Не в том количестве, как сейчас, понятно, но были. В среде крупных взяточников, и хозяйственников среднеазиатского и кавказского племени, ну и уголовных авторитетов. Только жить им со своими богатствами в тогдашней стране было скучно – и сотой доли не потратишь, не разгуляешься. Можно, конечно, купить туристическую путевку и выехать безвозвратно. Да, а капиталы? Через единственный тогда сбербанк их за рубеж не переведешь и в чемодане не вывезешь. Нужен был очень компактный способ переброски денег, и был он только один – камушки. Бриллиант – двадцатикаратник – вот вам и пара миллионов долларов за рубежом. Но самому какому-нибудь наворовавшему за многие годы такие деньги начхозу делать это было чрезвычайно рискованно. Лубянка и МВД работали не то что сейчас, а по-настоящему. Особенно во времена Андропова, который ворье ненавидел искренно и люто. Вся эта публика висела у них на картотеке, и хотя ко многим таким хитрым деятелям с реальными обвинениями подобраться не могли, при попытке выехать в турпоездку в капиталистическую страну, раздеть на таможне способны были запросто до нитки. Паханы всех мастей это прекрасно знали и очень боялись враз оказаться вместо Парижа под Магаданом. Другое дело иностранец, тем более дипломат или аккредитованный какой. Вот в этом месте и происходил стык разных гэбэшных служб. Андрея и его коллег интересовал наш внутренний конец этой связки, а разведслужбам нужен был западный. Причем иногда до такой степени, что выражаясь их профессиональным языком – «открывали линию», то есть сознательно и подконтрольно допускали вывоз.

Затем, уже «там», события развивались по стандартному сценарию. Разведка «вела» за рубежом этого попавшегося на крючок, позволяя ему «устроить» украденные из страны ценности и отслеживая тоже очень важные для них его связи с местной околокриминальной средой, потому что просто в магазин такие вещи не носили. Дождавшись окончательного очень счастливого для них момента, когда клиент все сделал до конца и расслабился, ему устраивали приватную встречу. И объясняли все по-хорошему.

Рассказывали, кто и когда передал ему ценности, показывали документально оформленные фотографии (типа рентген), наглядно демонстрировавшие – где они находились во время таможенного провоза, подробное описание и идентифицирующие фотографии самих камней, а также канал, по которому они сбывались здесь, за границей.

Если клиент был дипломатом или, что лучше всего, работником самих западных спецслужб, передача собранных данных в его собственную организацию означала не только увольнение и конец карьеры, а и немалый тюремный срок, потому что ни одна цивилизованная страна не терпит того, чтобы ее государственные люди занимались уголовщиной даже на территориях политически враждебных государств, и предусматривает это в уголовном кодексе. Если же попадалось частное лицо, а с мелкими, как было сказано, в такие игры не играли, подобный компромат влек за собой закрывшиеся двери в любые общественно-политические или серьезные предпринимательские круги, потому что и там человека, поддавшегося на вульгарную уголовку, из списков навсегда вычеркивают. Надуть кого-нибудь через юридическую или бизнес-лазейку – это пожалуйста, хоть на сто миллионов, но уголовщина такая фи-и, что с вами и здороваться перестанут.

Так вот на этой благородной почве и происходило сотрудничество различных лубянских подразделений. Эффекты же от этого порой доходили до крупно-государственного масштаба. Одну историю в этой связи, одновременно и очень яркую и очень мрачную, нельзя обойти молчанием. А поскольку любая крупная история с камнями обязательно связана с историей вообще, придется поговорить и об этом.

Изумруд Иловайского

«Зловещий изумруд» – так можно было бы озаглавить эту историю, хотя в свое время камень этот за его красоту справедливо назвали чудесным.

Началась она в тридцатых годах прошлого века, примерно тогда, когда Александр Сергеевич Пушкин писал свою знаменитую «Полтаву», а обе славные столицы – Москва и Петербург, уже позабыв о декабристах, занимались салонной жизнью, балами, интригами и прочим бездельем.

Главная фигура – известный всем Федор Толстой-американец, попавший во многие литературные произведения и мемуары, в том числе в «Горе от ума» Грибоедова. Известен этот тип был, прежде всего, как самый буйный человек России, сравнительно с которым Стенька Разин и прочие возмутители спокойствия должны рассматриваться как просто тихие дети.

Одиннадцать дуэлей на пистолетах с неизменно смертельным исходом для противников при ни одной царапине на собственном теле могли бы быть занесены в книгу рекордов Гиннеса, тем паче, что история официально констатирует этот факт. За что он дрался и почему убивал, этот подонок никогда не знал и мыслями на сей счет не тревожился даже в старости. Картежный шулер, не скрывавший своих методов игры и нагло отвечавший на претензии, что «да, мол, так вот и веду себя всегда, а ежели не нравится, со мной не садись».

Естественно, при Николае I и одной десятой подобных подвигов хватало, чтобы отправиться рядовым на Кавказ, и меры к этому поросенку применялись самые жесткие. Но тот в воде не тонул и в огне не горел. Сбегал из ссылки и из-под ареста, в том числе один раз обогнув весь земной шар через Америку, находил каких-то за себя просителей и заступников, врал каждый раз – что не он, клялся-божился, что больше не будет, что «бес попутал», что в монастырь уйдет. Ну в общем, дурачил и издевался. А главным образом выпутывался из бед за счет заслуг и своей, доходившей до подвигов, храбрости в войне со шведами в начале века и во время наполеоновской кампании. К тому же, отличался необыкновенными способностями в знании языков и литературной начитанностью. На этой же почве сошелся с Пушкиным, на которого просто из баловства потом так наклепал, что взбешенный Александр Сергеевич окрестил его «последней дрянью» и посылал Толстому вызовы на дуэль во все российские концы. Да к счастью, Толстой-американец (который и вызов бы принял, и Пушкина бы убил) болтался в это время где-то в провинции, а Пушкина друзья понемногу уговорили не связываться.