#Потерянные поколения - Ив Престон

Мой взгляд падает на небольшую фотографию в незатейливой рамке на столе у Мики. Гаспар, я и Микелина на осеннем празднике в прошлом году.

Сразу бросается в глаза, что Гаспар и Мика брат и сестра: у обоих смуглая оливковая кожа, темные, почти черные волосы и карие глаза. Я стою между ними, и на их фоне выгляжу совсем… блеклой. Вспоминаю, как в тот праздничный день Мика билась с моими тонкими и непослушными русыми волосами, пытаясь уложить их хоть в какое-то подобие прически.

Я слышу, как Мика что-то роняет, пытаясь достать коробку с верхней полки шкафа. Наконец ей это удается, и она вытаскивает из коробки настоящее сокровище.

– Туфли. На каблуках. На дежурство, – замечаю я вслух, наблюдая за тем, как она бережно затягивает ремешки. – Ты для кого так прихорашиваешься?

– У нас на уровне сегодня проверка лечебных модулей. Из Корпуса придет их главный доктор, Константин. – Микелина в сотый раз поправляет волосы и мечтательно улыбается. – Все медсестры в восторге от него, ты бы его видела, Арника! Иногда я даже подумываю согласиться на перевод в Корпус, но… – Она вздыхает. Мика хорошая медсестра, и Корпус уже давно ее приметил, но она не хочет оставлять Гаспара.

– Ты слишком хороша для них, – улыбаюсь я.

Микелина смеется вместо ответа, а затем становится серьезной.

– Ты ведь присмотришь сегодня за моим братом? Не хочу, чтобы Гаспар много времени проводил в общем блоке силентов.

– Что-то не так?

Мика хмурится.

– Другие силенты… Он все меньше и меньше похож на них, ты заметила? – Ее лицо проясняется. – Сегодня в столовой я смотрела на твою группу. Ты меняешь своих силентов, Арника. Они… Они выглядят живее. Особенно Гаспар. Он улыбается мне, представляешь? Легко, едва заметно – но он улыбается, я вижу это! И еще знаешь, в последнее время мне стало казаться… – Она глубоко вдыхает, затем продолжает: – Мне стало казаться, что я вот-вот услышу его голос.

– Мика… – Даже не знаю, что сказать ей сейчас.

Она делает шаг ко мне, всматриваясь в мои глаза.

– Гаспар… Ваши тренировки идут ему на пользу. Благодаря тебе он словно… просыпается. Поэтому я прошу тебя… Продолжай в том же духе, потому что это ему помогает.

Я обнимаю Микелину. Кажется, что она готова расплакаться.

– Тогда приготовься сводить синяки.

Обычно я иду впереди, а Гаспар следует за мной. Сегодня он обходит меня и оборачивается: догоняй. Принимаю вызов и ускоряю шаг. Так, обгоняя друг друга по очереди, мы добираемся до оранжереи в восточном атриуме.

В бункере, который мы называем Свободным Арголисом, оранжерея – мое самое любимое место. Оранжерея намного просторнее, чем Просвет, хотя и занимает меньшее количество уровней. На потолке размещены световые панели, которые заменяют растениям солнце.

Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Здесь просто потрясающий воздух. Такой чистый, такой свежий… И легкий запах цветов. Мы с силентами иногда работаем здесь, пару дней в месяц. Будь моя воля, мы бы все время проводили только в оранжерее. Я вижу, как они меняются здесь, среди цветов и деревьев. Думаю, это место напоминает им о прежней жизни. Сколько бы ни говорили, что у силентов нет воспоминаний, я не верю в эту ерунду.

Когда только стала Смотрителем, я проводила все свое свободное время в Архиве: мне хотелось больше узнать о силентах. Архив создавался задолго до того, как воздух отравил процин, поэтому о силентах там нет ни слова. Но из медицинских книг и журналов я узнала, что вызываемые процином изменения в организме – это разновидность деменции, синдрома, при котором происходит деградация способности мыслить. Я читала о болезнях, сопровождаемых деменцией, и поражалась, насколько их проявления сходны с состоянием силентов – и как много у них различий. Еще я запомнила одну статью, о терапии музыкой: для больных включали музыку, которая им когда-то нравилась, и такие сеансы улучшали их состояние.

Они узнавали музыку – вот что важно!

У силентов есть одна особенность – у них хорошая двигательная память, память тела. Их легко научить выполнять какую-нибудь несложную механическую работу. Но благодаря Гаспару я обнаружила нечто интересное.

Это произошло случайно, еще когда я только начала работать с силентами. Мы убирали опавшую листву в оранжерее. В руках у силентов были безопасные грабли, и мы с моей напарницей позволили себе немного расслабиться. Один из силентов случайно чуть было не задел Гаспара длинной рукояткой граблей. Тот среагировал мгновенно – и совершенно неожиданно.

Я видела такое только в Корпусе. Когда была маленькой, я жила на другом уровне. Там иногда проходили тренировки рекрутов, и я бегала смотреть на них. Особенно мне нравились спарринги с деревянными шестами – это было похоже на какой-то волшебный танец, за которым я, затаив дыхание, могла наблюдать часами. Поэтому когда Гаспар поставил блок, встав в защитную позицию, я сразу узнала эти движения. Личный профиль Гаспара был поврежден во время Бунта малодушных, но часть информации удалось восстановить, и я узнала, что брат Мики раньше занимался боевыми искусствами. Нашлась даже фотография: юный Гаспар широко улыбается в камеру, поправляя воротник спортивной куртки. На куртке изображен тигр – символ его школы. Увидев снимок, Мика пришла в восторг; в тот же вечер она где-то раздобыла цветные нитки и попробовала вышить на рабочей форме Гаспара тигра. Гаспару понравилось, хоть получилось и не очень похоже.

В свои шестнадцать лет Гаспар был чемпионом города. Но почему-то этого оказалось недостаточно, чтобы его защитили от воздействия процина.

Мы выходим к берегу искусственного озера, и я достаю из тайника наши шесты. Гаспар становится напротив. Мы кланяемся друг другу.

Все начиналось… неуклюже. Я пыталась повторять атакующие движения, подсмотренные у рекрутов Корпуса. Наверное, это очень забавно выглядело со стороны – четырнадцатилетняя коротышка прыгает вокруг человека больше нее раза в два и охаживает его палкой.

Не скажу, что с тех пор сильно выросла – сейчас Гаспар выше меня примерно на голову, – а тогда я и вовсе была ему по плечо. Поначалу он не всегда отвечал на мои удары, мог просто застыть на месте, с отсутствующим видом. Но день за днем его защита улучшалась, движения становились четче и собранней.

Когда же Гаспар перешел в атаку, отбиваться пришлось уже мне. Спустя столько лет его тело вспомнило, как нужно двигаться. Он менялся буквально у меня на глазах. И не важно, что первое время я не выдерживала его ударов, некоторые из которых были даже весьма болезненными, поскольку Гаспар не сразу смог подстроиться под такого мелкого соперника. Результат того стоил.

А потом тренировки и для меня стали необходимостью. Я осталась единственным Смотрителем на целую группу. Нина, моя напарница, ушла в Корпус, даже не предупредив меня.

Через неделю я потеряла первого силента. Лара, пожилая женщина с длинной косой, едва тронутой сединой. Мы проходили через Просвет, где ремонтировали перила, и я слишком поздно заметила, что Лара подошла к самому краю балкона. Я тогда проплакала всю ночь. Моя мама тоже погибла из-за невнимательности Смотрителя, а я допустила смерть Лары, которая тоже была чьей-то матерью.

Тогда, после бессонной ночи, я пообещала себе, что сделаю все возможное, чтобы защитить моих подопечных. Буду тренироваться до изнеможения – ведь так я смогу ускорить собственную реакцию. Стану сильной и быстрой, очень быстрой – и тогда больше ни один силент не погибнет у меня на глазах. Я этого не допущу.

Поначалу приходилось тяжко. Я продолжала наблюдать за тренировками рекрутов, запоминать движения и пытаться отрабатывать их с Гаспаром. Он был намного выше меня, намного сильнее, и его техника отличалась от того, чему учили в Корпусе. Я стала повторять за ним, а со временем заметила, что и он в свою очередь использует некоторые приемы Корпуса. Он уже не просто воспроизводил давным-давно заученные движения – Гаспар их изменял. Так мы учились друг у друга. Все стало намного интереснее, когда он сам это осознал. Подметив, что я пытаюсь копировать некоторые его приемы, он стал показывать их несколько раз подряд, медленно, чтобы я успела понять все детали. Он показывал до тех пор, когда у меня начинало получаться.

Мы тренируемся почти каждый день. Сейчас, когда вижу, как он осторожно приближается ко мне, выжидая момент для нанесения удара, мне кажется, что не было тех дней, когда он не мог блокировать неумелый удар ребенка.

Сегодняшняя тренировка проходит не очень хорошо: я не могу сосредоточиться, и Гаспар это чувствует. Он останавливается, глядя на меня с тревогой. Затем кладет шест на землю и, подойдя ко мне, слегка касается моего плеча. Правой рукой он дважды похлопывает себя по груди.

Посмотри на меня.

Я невольно вздрагиваю.

Но нет, его пальцы касаются моего виска. Это вопрос.