#Потерянные поколения - Ив Престон

На видеокамерах загораются зеленые лампочки. Допрос начался.

Седые волосы, большие светлые глаза – слишком светлые, чтобы их можно было назвать серыми. Прозрачное стекло. Она вся кажется прозрачной – мертвенно-бледная кожа девушки напротив меня настолько тонкая, что на тыльной стороне ее узкой ладони я отчетливо вижу синий рисунок вен.

Я непроизвольно вздрагиваю, когда ледяные пальцы смыкаются на моем запястье. Я вижу, как лицо профайлера мгновенно меняется, как она сбрасывает с себя странное оцепенение, как ее стеклянный взгляд оживает. Ее глаза загораются жизнью. Моей жизнью.

– Не пытайтесь что-либо утаить от профайлера – это будет расценено как сопротивление Справедливости, – монотонно бубнит Финн. – Все ли ответы в вашей анкете являются правдивыми?

Я молча киваю.

– Есть ли что-то, что вы бы хотели поведать нам перед лицом Справедливости?

– Я никогда не хотела в Корпус, – выпаливаю я, и лицо Финна вытягивается от удивления. Солара усмехается, бросив быстрый взгляд на профайлера.

– И вы говорите об этом так открыто?

Я пожимаю плечами:

– Решила быть искренней.

– За такую искренность можно получить обвинение в малодушии, – цедит сквозь зубы Финн.

Я качаю головой и киваю на профайлера, которая не сводит с меня взгляда:

– Справедливость этого не допустит.

– К вопросу о малодушных. – Солара смотрит в свой планшет. – Как вы к ним относитесь?

Я вспоминаю Риту, которая не знает, жива ли ее семья. Вспоминаю сотни силентов, прошлое которых утрачено из-за диверсии малодушных.

– Я их ненавижу, – говорю я, наблюдая за тем, как мои эмоции передаются профайлеру и как ее ладонь, лежащая на столе, сжимается в кулак.

– Тогда как объяснить вашу неприязнь к Корпусу? – этот вопрос звучит от Финна.

– Нет никакой неприязни, – говорю я.

– Ложь. – Хриплый голос профайлера звучит одновременно с моим. Глаза седовласой девушки сужаются, она тянется к ручке, и я быстро прибавляю:

– Ладно-ладно, неприязнь была. – Ненадолго замолкаю, пытаясь подобрать правильные слова. – Мне… Мне всегда нравилось заботиться о силентах. На самом деле… я была счастлива с ними, была счастлива работать Смотрителем. Это то, что имело для меня смысл. Каждый из силентов пожертвовал собой, чтобы мы могли жить – а весь Свободный Арголис словно забыл об этом.

– О силентах заботятся, – с явным возмущением начинает Солара, – они живут в хороших условиях…

– Все всегда достается Корпусу, – перебиваю я ее. – Отсюда и неприязнь. Из-за Корпуса почти все вокруг, почти весь Арголис считает, что если ты стал Смотрителем, то только потому, что не захотел идти в Корпус. И никому даже в голову не приходит, что кто-то выбрал эту работу потому, что она ему понравилась.

– Нина… – вновь подает голос профайлер.

Оба капрала синхронно поворачиваются к ней, затем снова устремляют глаза на меня.

– Кто такая Нина? – интересуется Финн.

Вопрос вызывает у меня нервную улыбку.

– К неудачникам относят каждого, на ком нет формы Корпуса. Та к говорила Нина, моя напарница. И она была права. Уже тогда мало кто хотел носить комбинезоны Смотрителей, а сейчас желающих вообще по пальцам сосчитать можно. – Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. – А однажды Нина ушла в Корпус. Мы и вдвоем-то не всегда могли уследить за всей группой, а она оставила меня одну, хотя понимала, что я не смогу справиться в одиночку, и я… В первые же дни я потеряла силента. Потому что Нина ушла, переложив на меня ответственность за два десятка жизней. Я при каждой возможности строчила письма Советнику Моро, просила направить мне в помощь второго Смотрителя, но раз за разом вместо хоть какой-то помощи получала вежливую отписку, жалкий клочок второсортной бумаги с пустыми словами, смысл которых сводился к тому, что, пока мои силенты не мрут как мухи, все хорошо, я могу работать с ними и в одиночку! – Забывшись, я с силой ударяю ладонями по столу, да так, что Солара вздрагивает. – Вот вам и вся забота о силентах!

Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как колотится сердце. Слишком близко. Слишком больно. Но следующий вопрос Солары застает врасплох, остужая мой пыл.

– А разве сейчас вы делаете не то же самое? Придя сюда, вы тоже бросили своих силентов. Став рекрутом, вы больше не сможете быть Смотрителем, вам найдут другую работу на вторую половину дня…

Замешательство. Я бы даже не подумала посмотреть на ситуацию с такой стороны, а ведь это очевидно.

– Знаю. Это… другое. – Я качаю головой. – Я – не Нина. Я по-прежнему забочусь о силентах. И сейчас лучшее, что я могу сделать для них, это уйти. Потому что я хочу наконец-то быть услышанной. – О, теперь меня услышат, еще как услышат. Не удивлюсь, если у моих силентов появятся сразу три Смотрителя. Мика была права: в моей группе и правда были родственники влиятельных людей, которые теперь сообща сделают все возможное, чтобы группа и дальше оставалась самой безопасной.

Нужно было додуматься до этого раньше, а не писать бесполезные письма. Тогда бы…

Профайлер вздрагивает, до боли стискивая мое запястье. Другой рукой она вновь тянется к ручке. Зря я заговорила о силентах.

Вина. Профайлер ее уже нащупала, она ее уже переживает – я вижу отголоски собственных чувств в ее глазах. Как бы ни пыталась, я не могу спрятать Гаспара. Зажмурившись, я вижу перед собой его лицо, его легкую, едва заметную улыбку.

– Я никогда не хотела в Корпус, – отчаянно повторяю я как заклинание. – Думала, это хорошо, что я – Смотритель, это правильно, что я забочусь о людях, а не учусь тому, как их убивать. Думала, если постараюсь делать все возможное, чтобы силентам было хорошо здесь, если буду заботиться о каждом из них, то внесу свой вклад, помогу всем нам скорее вернуться домой, в Арголис.

Говорить тяжело, голос дрожит, и я прерываюсь, чтобы сделать глубокий вдох. Гаспар с окровавленным осколком в руках оседает на землю – я словно вернулась в тот момент и застряла в нем, и теперь он повторяется бесконечно. Гаспар корчится в припадке на лежаке лечебного модуля. Гаспар касается моего лица, оставляя кровавый след. Гаспара покидает жизнь.

Правда в том, что я не смогу сейчас вернуться к Смотрителям. Не после того как потеряла Гаспара. Я не смогу просто… идти дальше.

Хватка на моем запястье неожиданно слабеет, и я чувствую легкое поглаживание по руке, которое вытягивает меня из воспоминания. Все, что вижу перед собой, открыв глаза, – это слеза, скатывающаяся по щеке сидящей напротив девушки с седыми волосами. Она видела все это, пережила вместе со мной. Сейчас профайлер словно зеркало, в котором отражается моя душа. Все мои чувства, все эмоции – вот они, на поверхности. Я нахожу среди них решимость и, уцепившись за нее, позволяю ей наполнить меня. Только решимость сейчас может помочь мне дойти до конца.

– Но я ошиблась. Силентам нужна вовсе не забота. – Мой голос больше не дрожит, с каждым словом он набирает силу. – Все, что я делала, лишь облегчало их существование. Если на самом деле хочу помочь силентам – я должна отвести их домой. Вылечить их, вернуть им все, что они потеряли. Вернуть им жизнь. Поэтому я хочу в Корпус. Хочу, когда придет время, сражаться за Арголис.

– И отдать жизнь за него?

Вопрос задает Финн. Нотка сарказма звучит в его голосе: кажется, несмотря на присутствие профайлера, он по-прежнему не воспринимает меня всерьез.

Смотрю ему прямо в глаза.

– А вы готовы сделать то же самое, капрал Финн?

От зрительного контакта его передергивает, но он пытается это скрыть. Краем глаза я замечаю кривую усмешку на лице Солары.

– Не задавай вопросов, на которые не можешь ответить сам, Финн, – говорит она неожиданно тихим голосом.

Финн отчего-то бледнеет и, немного помедлив, обращается ко мне:

– Полагаю, мы закончили.

Профайлер отпускает мою руку. Ее взгляд тут же стекленеет. Даже не глядя на него, она что-то пишет на листе бумаги, затем пододвигает его к Соларе. Профайлер встает, и Финн поднимается вместе с ней, намереваясь проводить. Уходя, девушка смотрит на меня, и на мгновение я замечаю что-то странное в ее глазах, – интерес? сочувствие? – но они снова становятся пустыми.

Солара с озадаченным видом рассматривает лист, оставленный профайлером. Что-то явно не так, как должно быть. Дверь хлопает за моей спиной. Финн вернулся. Заняв свое место напротив меня, он подается к Соларе, желая посмотреть, что написала профайлер – и вздрагивает, когда дверь хлопает вновь.

– Добрый день, капралы, – говорит вошедший, и я боковым зрением вижу вытянутую руку с зажатым в ней жетоном. Сильное удивление меняет лица Финна и Солары, и я подавляю желание обернуться – кажется, мне этого лучше не делать. Солара, убрав в сторону записи профайлера, встает и выпрямляется, вытягивая руки по швам; Финн делает то же самое. Я же совсем не знаю, как себя вести. Взгляды капралов ясно говорят, что за моей спиной кто-то важный. Кто-то, кого они совсем не ждали.