Сталин. Вся жизнь - Эдвард Радзинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бить!
Конечно, пьяница Бесо был истинным отцом Сосо – достаточно сравнить изображения отца и сына. Иначе и быть не могло: Кэкэ – чистая, глубоко религиозная девушка. Да и в год рождения Сосо они еще не разлучались: Бесо жил тогда в Гори, работал по заказам тифлисской фабрики Адельханова – тачал свои сапоги. И пил.
Врач Н. Кипшидзе вспоминал рассказы Кэкэ: «Однажды пьяный отец поднял сына и с силой бросил его на пол. У мальчика несколько дней шла кровавая моча».
Несчастная Кэкэ во время всех этих пьяных ужасов, схватив перепуганного ребенка, убегала к соседям. Но она взрослела, тяжелый труд закалил ее, и отпор молодой женщины с каждым годом становился сильнее, а пьяница Бесо слабел. Теперь Кэкэ безбоязненно вступала в рукопашные схватки с мужем. Бесо стало неуютно в доме, он не чувствовал себя властелином. А без этого невозможно мрачному азиату – потому, видимо, он и решил уехать в Тифлис.
Кулак, насилие и беспощадную борьбу видел с рождения маленький Сосо.
Бесо уезжает, мать и сын остаются вдвоем. Но мальчик похож на отца не только лицом… «Жуткая семейная жизнь ожесточила Сосо. Он был дерзким, грубым, упрямым ребенком» – так описала его стодвенадцатилетняя Хана Мошиашвили, подруга Кэкэ, грузинская еврейка, переехавшая в 1972 году в Израиль из Грузии.
Мать, ставшая главой семьи, кулаком смирявшая мужа, теперь воспитывает сына одна, беспощадно бьет за непослушание. Так что он имел все основания спросить ее впоследствии: «Почему ты меня так сильно била?»
Бить! – входит навсегда в его подсознание. Это слово станет у него самым любимым в борьбе с политическими противниками.
И еще одно жестокое чувство было заложено в нем с детства.
Антисемитизм не присущ Кавказу – это некая Вавилонская башня, здесь издревле живут бок о бок бесчисленные народы. Князь А. Сумбатов писал: «Грузия никогда не знала гонений на евреев. Недаром по-грузински нет оскорбительного слова «жид», но есть единственное слово «урия» – еврей».
Евреи в Грузии были мелкими торговцами, портными, ростовщиками и сапожниками. Евреи-сапожники прекрасно тачали грузинские сапоги на любой вкус. И за то, что они были состоятельными, за то, что в совершенстве знали свое ремесло, их ненавидел пьяный неудачник Бесо. С раннего детства отец преподает Сосо начатки злобы к этому народу.
С отъездом Бесо Кэкэ продолжает исполнять обет: маленький Сосо должен стать священником. Нужны деньги на учение, и она берется за любой труд: помогает убираться, шьет, стирает. Кэкэ знает: у мальчика необыкновенная память, он способен к наукам и музыкален, как мать, а это так важно для церковной службы. Кэкэ часто работает в домах богатых торговцев-евреев – туда рекомендовала ее подруга Хана. С нею приходит худенький мальчик. Пока она убирает, смышленый малыш забавляет хозяев. Он им нравится, этот умный ребенок.
Одним из таких хозяев был Давид Писмамедов, еврей из Гори. «Я часто давал ему деньги, покупал учебники. Я любил его, как родного ребенка, он отвечал взаимностью…» – вспоминал он. Если бы он знал, как горд и самолюбив этот мальчик! Как ненавидел каждую копейку, которую брал!
Через много лет, в 1924 году, старый Давид поехал в Москву и решил навестить мальчика Сосо, ставшего тогда Генеральным секретарем правящей партии.
«Меня не пустили к нему сначала, но когда ему сообщили, кто хочет его видеть, он вышел сам, обнял меня и сказал: «Дедушка приехал, отец мой».
Как хотелось Сталину, чтобы Давид, когда-то большой богач, увидел, кем стал он, жалкий попрошайка! До конца своих дней он наивно продолжал сводить счеты со своим нищим детством…
Но именно в детстве униженность любимой матери, вечное недоедание и нищета родили в болезненно самолюбивом мальчике ненависть. Прежде всего к ним – к богатым торговцам-евреям.
Хана Мошиашвили вспоминает: «Маленький Иосиф привык к нашей семье и был нам как родной сын… Они часто спорили – маленький и большой Иосиф (мой муж). Подросши, Сосо часто говорил большому Иосифу: «Я тебя очень уважаю, но смотри: если не бросишь торговлю, не пощажу». Русских евреев он всех недолюбливал».
Эти же мысли через много лет выскажет его сын Яков. Попав в плен во время войны, он говорит на допросе: «О евреях я могу только сказать: они не умеют работать. Главное, с их точки зрения, – это торговля».
К этому примешивалось чувство ревнивой обиды. Именно тогда поползли темные сплетни о матери, которая ходит по домам богатых евреев. Так формировался у маленького Сосо странный для Кавказа антисемитизм.
Его друг Давришеви вспоминал, как бабушка читала им Евангелие, историю предательского поцелуя Иуды. Маленький Сосо, негодуя, спросил:
– Но почему Иисус не вынул саблю?
– Этого не надо было делать, – ответила бабушка. – Надо было, чтоб Он пожертвовал собой во имя нашего спасения.
Но этого маленький Сосо понять не в силах: все детство его учили отвечать ударом на удар. И он решает сделать самое понятное – отомстить евреям! Он уже тогда умел организовать дело и остаться в стороне, страшась тяжелой руки матери. План Сосо осуществили его маленькие друзья – впустили в синагогу свинью. Их разоблачили, но Сосо они не выдали. И вскоре православный священник сказал, обращаясь к прихожанам в церкви: «Есть среди нас заблудшие овцы, которые несколько дней назад свершили богохульство в одном из домов Бога».
И этого Сосо понять не мог. Как можно защищать людей другой веры?
«Ангельские голоса»
В 1888 году мечта Кэкэ исполнилась: сын поступил в Горийское духовное училище. Мы можем увидеть нашего героя в день поступления глазами его сверстника: «На Сосо новое синее пальто, войлочная шляпа, шею облегал красивый красный шарф». Мать позаботилась – он был не хуже других.
Кэкэ решает поменять клиентуру: теперь она стирает и убирает в домах его учителей.
Большое двухэтажное здание Горийского духовного училища… Во втором этаже – домовая церковь. В ней впервые увидел Сосо другой ученик, Давид Сулиашвили. Он вспоминал: «Во время церковного поста пели трое. Это была Покаянная молитва. Певцы подбирались с лучшими голосами, и одним из них всегда был Сосо. Вечернее богослужение, три мальчика, облаченные в стихари, стоя на коленях, распевают молитву… Ангельские голоса трех детей, открыты золотые царские врата, воздел руки священник – и мы, исполненные неземного восторга и павшие ниц…»
Давид Сулиашвили, как и Сосо, окончит духовное училище, как и Сосо, станет профессиональным революционером, как и Сосо, влюбится в Кето Сванидзе, которую отобьет у него Сосо. Дальше их пути несколько разойдутся: его удачливый соперник станет Вождем страны, а Сулиашвили отправится в лагерь вместе с другими старыми большевиками…
Но сейчас они вместе стоят на коленях в маленькой церкви…
Глава 2. Загадки детства и юности
«Три мушкетера»
Вспоминает Михаил Церадзе (он также учился в Горийском духовном училище): «Любимой игрой Сосо был «криви» (коллективный ребячий бокс). Было две команды боксеров – те, кто жили в верхнем городе, и представители нижнего. Мы лупили друг друга беспощадно, и маленький тщедушный Сосо был одним из самых ловких драчунов. Он умел неожиданно оказаться сзади сильного противника. Но упитанные дети из нижнего города были сильнее».
И тогда Церадзе, самый сильный боксер города, предложил ему: «Переходи к нам, наша команда сильнее». Но он отказался – ведь в той команде он был первым!
И еще: он умел подчинять. Он организовал компанию из самых сильных мальчишек, назвал их – «Три мушкетера». Петя Капанадзе, тот же Церадзе, Гриша Глурджидзе – имена мальчиков, безропотно выполнявших все приказания малорослого д’Артаньяна – Сосо.
Став Сталиным и уничтожив сподвижников революционера Кобы, он сохранит странную для него сентиментальную привязанность к друзьям маленького Сосо. В голодные годы войны он исправно посылает Пете, Мише и Грише немалые по тем временам деньги… «Прими от меня небольшой подарок. Твой Сосо», – нежно пишет 68-летний Сталин в очередной записочке 70-летнему Капанадзе. Эти записочки остались в его архиве.
Церадзе: «Никогда он не забывал нас, присылал мне открытки с ласковым приветом: «Живи тысячу лет».
Все четыре года в духовном училище Сосо – первый ученик. Ученикам не разрешалось выходить из дома по вечерам. «Надзиратели, которых посылали проверять, всегда находили Сосо дома занятого уроками», – вспоминал один из друзей его детства. Пока мать прибиралась в чужих домах, он прилежно учился. Она счастлива: сын будет священником!
Разные учителя преподавали в училище. Одного из них, Дмитрия Хахуташвили, ученики запомнили на всю жизнь. Он ввел на уроках воистину палочную дисциплину. Мальчики должны были сидеть не шевелясь, положив руки на парту перед собой и глядя прямо в глаза страшному учителю. Если кто-то отводил глаза – тотчас получал линейкой по пальцам. Учитель любил повторять: «Глаза бегают – значит, мерзость затеваешь».
