Русский капкан - Борис Яроцкий

Заслужить такие слова можно было только завидным прилежанием. И Сергей гордился отцом и не скрывал своей гордости перед товарищами, старался быть на него похожим. За окончание кадетского корпуса Сергей имел похвальную грамоту, за артиллерийское училище – первый разряд, дававший право для дальнейшей службы выбирать военный округ.

На Сергее уже были погоны подпоручика, и отец, генерал-майор, подаривший приемному сыну, как тогда говорили, пасынку, свою родовую фамилию, был им доволен, друзьям говорил: «Хваткий до науки».

Родовая фамилия, уже как дворянину, открывала Сергею широкую дорогу на военном поприще. Звание поручика, а потом и капитана он получил на фронте, командуя дальнобойной пушечной батареей. В одном из боев осколком бризантной гранаты ему покалечило руку в левом плечевом суставе. Оперировать можно было и в гарнизонном госпитале, но кто-то (только не отец-генерал) направил его по линии международного Красного Креста на лечение за границу. Он попал в среду, где искусство коварно хитрить возводилось в культ.

Как человека до глубинных корней русского, Сергея настораживало бесцеремонное подчеркивание лектора, что в чужой стране можно порочить свою страну – унижать ее с брезгливой ухмылкой и на такое же презрение настраивал своих слушателей:

– Россия схватила, – рассуждал он с пафосом, – слишком большой кусок Евразии, и если его кому-то отдавать, то не чопорной старой Германии, которая перед большой войной оказалась без колоний – ее перехитрили англосаксы, и тем более, не отдавать японцам, этим ловким, но не перспективным азиатам. Островные государства никогда никого не побеждали – не было у них за спиной глубокого материкового тыла.

И выдавал как новость:

– На земном шаре есть одна во всех отношениях демократическая страна, это – Северные Соединенные Штаты Америки. Она принимает самые талантливые и самые энергичные умы. Служить Америке – в первую очередь, значит себе ни в чем не прогадать.

Лектор, судя по акценту, когда-то был русским, или долго жил в России, там основательно легализовался и по какой-то причине вернулся в Америку.

«Вернулся, чтоб нам мозги засорять», – злобно думал Сергей, но свое мнение держал при себе. Даже бывшему сослуживцу по Северо-Западному фронту прапорщику Насонову ничего не сказал о впечатлении от первой лекции: у каждого на плечах своя голова, чтоб соображать и оценивать людей на предмет полезности для своей страны.

Лектор, по-европейски тщательно выбритый, прилизанный, причесанный, до приторности слащавый, призывал с кафедры любить не Россию (хотя о любви к России тоже говорил), а учитывать ее гигантский военный потенциал. Каждой фразой, каждым примером он призывал любить Америку, ведь она кормила, поила, лечила русских офицеров, более того, некоторым позволила жениться на американках, пусть, дескать, русские офицеры раскрепостятся, почувствуют, что у них может быть другая родина – лучшая, а ту, где они родились и выросли, надо будет всячески приближать к американской цивилизации. Со временем, утверждал он, эти два государства северного полушария – Россия и США – со временем объединятся.

– У нас так много общего! – восклицал он и поднимал над головой изнеженные руки, словно Господа Бога приглашал в свидетели.

Сергею обидно было за Россию. Но он терпеливо помалкивал. Его сюда заманили. Он не протестовал. Он лечился и учился – люди делали ему добро. А кто от добра отказывается?…

Да и новая знакомая – журналистка Марина Геронтьевна, кандидатка в жены – стала в госпиталь присылать ему письма (писала, когда по-русски, когда по-английски), слог изящный, не навязчивый, о любви – ни звука. Геронтий Давидович рассчитывал делать в России бизнес, надеялся на русского зятя, и потенциальная невеста не скрывала, что скоро Америка продиктует России ультиматум, по всей вероятности, отберет Сибирь, так как удержать гигантские просторы будет не в состоянии: русская армия обескровлена, и обескровили ее сначала японцы, потом – германцы. Америке остается приплыть и подобрать, что лежит.

Письма Марины словно завораживали. Сергей насторожился. Еще несколько таких писем, и она внушит, что скоро от России останется разве что территория Московского княжества, и он согласится, что русским и такой территории много…

Он не стал отвечать на письма. Но встретиться пришлось. Волонтерам экспедиционного корпуса дали одни сутки на прощанье с женами. Марина приехала на причал, привезла документы, подтверждающие, что Сергей Самойло и Марина Кононович – муж и жена.

– Вы что – без меня меня женили?

Выяснять не стала.

– Поторопись, милый. Нас ждет свадебный ужин.

Был свадебный ужин. Была свадебная ночь. Утром, уже одевшись и позавтракав, Сергей сказал Марине:

– Хотя и провел я ночь с тобой, но мужем твоим не стану. Для семейной жизни нужна любовь, а жить по-американски – не смогу.

– Я буду тебе писать.

– Пиши.

На том и расстались.

6

Иные чувства испытывал Георгий Насонов. В отличие от крупного коренастого Сергея Самойло Георгий был невысокого роста, худощавый, но крепкий в кости – как лесоруб. В детстве у него и прозвище было – лесоруб.

С отцом он ходил в Лешуконье – заготовлял сосну для сплава, гонял плоты по Вашке. Здесь жили старообряды, знали былины Русского Севера, умели их баять – читали нараспев. Отсюда у Георгия и интерес к русской старине, к истории отчего края.

В гимназии он самостоятельно изучал «Историю государства Российского». Примеры из жизни русских людей свидетельствовали, что может «собственных Платонов и быстрых разумом Ньютонов российская земля рождать». Знаменитый земляк Михайло Ломоносов стал ему путеводной звездой.

Наставники из Красного Креста (офицеры, переодетые в европейские костюмы) уже не скрывали, что русские фронтовики, излечившиеся в Соединенных Штатах и получившие профессию переводчика, вернутся в Россию в составе союзных войск. Но когда вернутся – командование умалчивало.

Встреча земляков далеко от дома, на другом континенте, не была случайной. Видимо, так и задумывалось: вместе им предстояло служить в иноземном легионе. Такие легионы уже существовали в европейских странах успевших обзавестись колониями. Без иноземных наёмников колонию не удержать, считается: на крайнюю жестокость способны люди чужого племени. А крайняя жестокость нужна там, где народ борется за свое освобождение с оружием в руках.

У Соединенных Штатов Америки не было колоний, но были соседние державы, при благоприятных условиях они могли стать колониями…Но для этого нужны армии, где аборигены составляли бы иноземный легион.

Земляки свиделись в военном госпитале Филадельфии: капитану Сергею Самойло спасали плечевой сустав, прапорщику Георгию Насонову залечивали ногу. Сергей усиленно тренировал пальцы обеих рук, применяя для этого гуттаперчевый мячик, с которым после ранения уже не расставался.

Георгий предпочитал пешие прогулки, опирался на крепкую трость из гавайского бамбука. Заметно хромал и капитан, припадал на правую ногу. Ранение в плечевом суставе изменило его походку. Для строевых смотров он уже не годился, но ценность для армии представляла его голова. Он умел анализировать факты, делать правильные умозаключения. Эта особенность его мышления была отмечена в характеристике при завершении курсов. Мыслящий офицер – золотой кадр любой армии.

Отбирая кандидатов для агентурной работы, вожатый разведотдела фронта полковник Генерального штаба Николаев взял на заметку «Личные дела» Сергея Самойло и Георгия Насонова, чтобы показать их генералу Миллеру. Генерал принимал решение: подходит ли данный офицер для выполнения особых поручений или вернуть его в войска?

С Насоновым сложностей не было: офицер, судя по характеристике, исполнительный: что ему поручат, то и выполняет, не склонен брать под сомнения приказы и распоряжения вышестоящих начальников.

А вот капитан Сомойло – загадка. Служебная характеристика – в двух строках: военная подготовка удовлетворительна, Белому движению предан. Мало сказано. А ведь ему предстояло давать задания особой важности. Задания весьма деликатные. Дело в том, что капитан имел в войсках известного родственника, Родственник добровольно пошел на службу в Красную армию. Он не рядовая фигура – генерал-майор, выпускник императорской академии.

Генерал Миллер для себя уже решил, что капитану Самойло, если тот действительно родственник генерал-майора Александра Александровича Самойло, поручит ему по прибытии в Россию встретиться с ним. Пока только встретиться, а там, как сложится обстановка… Полезным ли окажется знакомство? Если да, выиграет дело, а выигрыш даже сугубо моральный может стать материальным. За разведку хорошо платят, когда в этом возникает жгучая потребность. Профессионалы военного дела ценятся особо.

7