100 километров до любви - Дарья Лаврова

– Ну-у…

– Откуда у вас, столичных девчонок, столько тараканов в голове? – возмутился он, кидая мне прямо в руки мятую футболку. – Если тебе надо в душ, то из комнаты направо. Только там горячей воды сейчас нет, отключили три дня назад.

– Очень вовремя, – вздохнула я, выходя из комнаты.

Я зажгла свет, зашла в ванную и включила воду. Сняла платье, надела футболку, ополоснула лицо водой. Она была ледяная. Вечно я влипаю в дурацкие ситуации! Мне четырнадцать с половиной, и у меня нет мозгов. Мои родители говорят «большая, а без гармошки». А мне всегда смешно – при чем здесь гармошка? Тогда я отвечаю, что «у меня баян». И все смеются.

Вчера вечером я и подумать не могла, что буду ночевать в главном здании университета. Если честно, мне это уже не очень нравилось. До первой электрички еще четыре часа, а до первого поезда метро – пять с лишним. Спать не хочется. Спать с Сережей – тоже. Я выключила воду и тихо вышла из ванной.

Когда я вернулась, Сережа никак не отреагировал. Ноутбук все еще показывал какое-то кино, а сам Сережа уже спал, отвернувшись к стенке.

Я закрыла видео и выключила ноут. В комнате сразу стало темно и тихо. Я устроилась на краю кровати, вздохнула и уставилась в темноту. На всякий случай я поставила будильник на пять часов утра.

Я лежала и пыталась разложить по полочкам всю информацию прошедшего дня. Мне важно было понять – нравится ли мне этот Сережа и почему мне так грустно и даже немного противно находиться сейчас рядом с ним?

Меня разбудил звонок будильника. Я отключила его и снова закрыла глаза. Половина шестого утра. От духоты болела голова и безумно хотелось спать. Так же безумно хотелось чего-нибудь съесть. Я думала о простом чизбургере из «Макдоналдса», картошке фри с сырным соусом и среднем стакане колы со льдом. А еще саднили стертые новыми туфлями ноги.

Сережа спал отвернувшись к стенке. Я осторожно встала, боясь разбудить его. Нет, в этом не было никакой нежной заботы влюбленной девушки о парне. Я просто не хотела с ним разговаривать.

Я забрала сумку, мобильный, платье и вышла в темную прихожую. Нащупала выключатель на стене и открыла дверь в ванную, умылась ледяной водой, намочила руки и запустила их себе в волосы. Снова намочила и снова запустила. Волосы сразу легли как надо. На светлой коже щеки красовался синяк – память о вчерашнем.

Я села на пол и открыла сумку. Домой с такой фигней возвращаться нельзя, а это значит, нужно было как-то скрыть ее.

В косметичке я нашла пробник плотного тонального крема. Я всегда носила его с собой на случай, если вдруг вскочит прыщ и придется его закрасить. Этот крошечный тюбик уже не раз выручал меня, поэтому я никогда с ним не расставалась. Я быстро замазала синяк, надела платье и выключила воду.

Оставались туфли. Ехать в туфлях на высоких каблуках с юго-запада Москвы в подмосковный город на северо-востоке – это чистый мазохизм. Но мне повезло, помогла моя запасливость и большая сумка. Вчера вечером что-то подсказало мне захватить с собой пару легких балеток. Я взяла сумку, аккуратно надела тапки и на цыпочках вышла из комнаты.

Я шла по коридору мимо поломанной старой мебели и пыталась вспомнить, где лифт. На этаже было тихо, в окна уже проникали лучи утреннего солнца.

– Девушка, вы заблудились? – я обернулась. Толстая тетка в пестром халате поливала цветы из пластиковой бутылки. – Кого ищете?

– Я ищу лифт, – испуганно ответила я.

– Идите прямо до конца, – посоветовала она.

– Спасибо.

Эти сутки оказались самыми неловкими сутками с начала этого года. Я сбилась со счету, сколько раз мне становилось стыдно за последние двадцать четыре часа. Сейчас мне снова было стыдно. Что обо мне подумала эта тетка с бутылкой?

Я спустилась вниз и вышла на улицу. Несмотря на ранний час, было уже тепло и душно. Я пила воду и медленно шла к метро. Вечер был не таким веселым, как я представляла; бабочки в животе спали крепким сном. Если бы я знала, что так будет, я бы вчера осталась дома. Тем не менее мне будет что рассказать подругам сегодня вечером, а это не может не радовать!

Мы хорошенько поржем над этим, хоть это было совсем не смешно. Надеюсь, это поднимет мое испорченное настроение.

Выходные я провела на диване. Болели стертые пятки и пальцы – я даже носки не могла надеть, приходилось ходить босиком. Смотреть на ноги было вообще страшно. Интересно, как долго все это будет заживать? Больше никогда не буду носить туфли на каблуках.

Сережа перезвонил мне только через неделю. Первые три раза я не ответила на звонок. На четвертый раз я все-таки не выдержала и взяла трубку.

– Погуляем в среду?

– Давай, – согласилась я. – Только к тебе я не пойду.

– Уверена? – усмехнулся Сережа. – Как знаешь. Сама еще проситься будешь!

Жара того лета ежедневно била температурные рекорды на протяжении месяца. В лесах начались пожары, в городе пахло гарью, едкий смог так плотно затянул небо, что лучи солнца едва пробивались через него. Одни пытались прятаться от смога на загородных дачах, другие – уезжали в другие города. Я же проводила летние каникулы дома в обнимку с холодным влажным полотенцем.

Сереже было удобно встретиться на станции метро «Университет». Мне тоже было удобно, хоть и ехать из моего города больше часа. Но мне очень хотелось его увидеть.

Мы зашли в «Макдоналдс» и заняли очередь. Сережа был впереди меня.

– Возьму себе большую колу, биг тейсти… – рассуждал он вслух, читая меню фастфуда. – Или лучше взять биг мак? Мороженое тоже хочу. Нет, лучше картошку фри. А с каким соусом? Сырный надоел уже, буэ, возьму кисло-сладкий.

– Свободная касса! – объявил писклявый женский голос. Сережа тут же ломанулся к соседней кассе и уже через секунду делал свой заказ.

– …большая кола, биг тейсти, картошка по-деревенски, кислый соус, двенадцать чикен макнаггетс и пирожок с вишней.

Он ждал свой заказ и поглядывал на меня свысока. Так странно. Я скучала по нему больше недели, хотела его увидеть, пялилась на его фотки в социальной сети, а когда увидела – захотелось закрыть глаза и отвернуться.

Подошла моя очередь. Я заказала чизбургер и среднюю колу. Сережа успел занять место за квадратным столиком и уже жадно поедал свой гигантский сэндвич. Я взяла поднос и села сбоку от него.

– Приятного, – пробурчал он, отправляя в рот остатки биг тейсти. Я посмотрела на него и ничего не ответила. Сережа запивал еду колой, громко прихлебывая. Я снова посмотрела на него и поймала себя на мысли, что мне не нравится изгиб его бровей, не нравится его подбородок, выступающий вперед, как у бабуина, его челка до середины лба, не нравятся печально опущенные уголки глаз. Даже то, как он ел – мне тоже не нравилось.

«А еще он не заплатил за тебя! – в моей голове звучал хор из голосов моих подруг. – Даже не предложил. Даже не спросил, что ты будешь. Восемнадцатилетний умник не заплатил в «Макдоналдсе»! – это же возмутительно и непростительно! Ты могла бы понять отсутствие у него денег, но только не мелкую жадность».

Молча перекусив, мы вышли на улицу.

Гуляя по правому берегу Москвы-реки, мы за час дошли до Парка Горького. Сережа остановился у рекламной афиши проката сигвеев. Эти электрические самокаты с большущими колесами управляются наклонами корпуса, они то и дело попадались нам навстречу. Круто. Стоишь себе спокойно и едешь. Хочешь быстрее – наклоняешься немного вперед, хочешь помедленнее, тогда назад. И не забывать рулить.

– Хочешь прокатиться? – спросила я Сережу. Он увлеченно разглядывал нарисованную красотку на сигвее в короткой юбке, белой блузке и стильных очках.

– А ты не хочешь? – ответил он, глядя то на меня, то на модель с рекламного щита. – Будешь такой же красоткой.

– А что, так не… – я остановилась. Мне нужно было собраться с мыслями и ответить ему, найти правильные слова. Я готова была услышать все что угодно. Например, что мы расстаемся, или «давай останемся друзьями», или «сегодня я тебя люблю, а завтра – не факт». Но я совсем не была готова к такой оценке, тем более негативной. – То есть ты хочешь сказать, что я…

– Недостаточно красива, – закончил фразу Сережа. – Да.

– До тебя никто не жаловался, – пробурчала я. – Скорее даже наоборот.

Мы медленно шли дальше. Я так расстроилась, что даже сама купила себе мороженое. От возмущения и обиды хотелось топать ногами, бить его со всей силы, размазать липкое мороженое по его наглому лицу, сказать ему, что он последний мерзавец и, не оборачиваясь, уйти.

Но я не могла. Меня еще что-то держало рядом. Несмотря на мою злость и его дурацкое замечание, Сережа все-таки нравился мне.

– Они врали тебе, – ответил он, пряча руки в карманы шорт. – Или жалели тебя, боялись обидеть.

– А ты не боишься обидеть?

– Нет. Я всегда говорю то, что думаю. Всегда говорю правду.

– Не боишься, что побьют, например?