Маруся и близнецы - Ашира Хаан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот только они забыли о своей привычке комментировать увиденное вслух…
5
В тот вечер ору, визгу и писку было столько, сколько все эти края не видели со времен Мезозойской эры. Близнецы скатились с яблони и дали деру со двора, но это их уже не могло спасти.
Маруся самозабвенно рыдала, уткнувшись в подушку в своей комнате. Бабушка близнецов, гостившая в ту пору у дочери с зятем, вопила как пароходная сирена и грозилась самолично отходить внуков крапивой по тощим задницам. Лана всплескивала руками и все время извинялась перед мрачным отцом Маруси.
До того мрачным, что струхнула и сама Маруся — ей захотелось даже предупредить братцев, чтобы пару дней переночевали в шалаше в лесу.
Вернулись они глубокой ночью, но Герман их дождался. Он сидел в беседке в компании бутылки виски и сигары, и парни, как-то сразу поняв, что дальше бегать бесполезно, прошли к нему и встали в дверях. Он молча мотнул головой в сторону бани.
Где и состоялся разговор.
Маруся вся извелась, шляясь мимо двери в баню, но подслушать так и не сумела.
Может, отец их вообще выпорол розгами? Это было интересно!
Но близнецы на следующий день ходили притихшие, хотя за завтраком на стульях не ерзали — значит, все-таки не выпорол. Это было зря.
На все расспросы отец мрачно отвечал, что это их «мужские дела».
Толстую удобную ветку на яблоне спилили, подзорную трубу у близнецов отобрали — вместе с доступом к интернету. Хотя это было нелогично — там они хотя бы могли удовлетворять свое мальчишечье любопытство без домогательств к сводной сестре.
Маруся с тех пор в их присутствии ходила только в тот душ, что в доме.
Близнецы же выдержали несколько дней без каверз, а потом… стали пропадать целыми днями в ближайшей деревне.
— Что вы там делаете? — спросила их как-то Маруся в один из периодов перемирия. — Там же скучно!
Никита с Макаром воззрились на нее, как на дуру.
— Кому как! — хмыкнул один.
— Там девчонки, — сболтнул второй. — Они прикольные!
— Чем прикольные?! — изумилась Маруся, вспоминая мослатых деревенских девок с облупившимися от солнца носами и исцарапанными коленками.
— Ну… — протянул Макар.
— Ну… — повторил за ним Никита.
— Чем вы занимаетесь целыми днями?
— Купаемся.
— В карты играем.
— Шишками пуляемся.
— С девчонками?! — изумилась Маруся.
— С девчонками тискаемся, — ухмыльнулся Макар.
— Они ж не только посмотреть дают! — воодушевился Никита.
— Но и потрогать.
— Не то, что ты — жадина! Могла бы по-сестрински поделиться!
— Что от тебя — убудет? — нагло глядя на нее, подмигнул Макар.
— Придурки! — прошипела почему-то уязвленная шестнадцатилетняя Маруся.
Младшие «братцы» бесили ее до белых глаз, но то, что они пялились на нее тогда не ради нее самой, что ее с легкостью заменили деревенские девчонки, довело ее до крайней точки кипения. Это было нелогично — зачем ей надо, чтобы эти тупые животные вообще думали о ней?
НО!
Но…
— Лана… — позвала она мачеху, которая неподалеку собирала в корзинку щедрый урожай вишни. — А как давно ты пароль от вайфая меняла? Потому что Макар сейчас чатится с кем-то.
— Су-у-у-у-учка! — выдохнули хором оба брата и тут же схлопотали от матери по губам. Не больно, но обидно. А Маруся торжествовала.
Короче, похоже, что за восемь прошедших с тех пор лет, они нисколько не изменились!
Маруся бочком двигалась к дверце, поглядывая на отсутствующую крышу и гадая — откуда они на этот раз пялятся? Но больше близнецы себя ничем не выдавали. Это было странно!
Вода продолжала шуметь, и Маруся, на мгновение отняв руку от груди, завернула кран.
Прислушалась.
В тишине сумерек только шумели деревья, где-то далеко лаяли собаки, смутно-смутно доносилась музыка, да звякало что-то за домом.
Больше ничего. Ни шепота, ни шуршания.
Неужели показалось? И этот хриплый смешок догнал ее, вырвавшись из детских воспоминаний?
Уверившись, что находится в безопасности, Маруся быстро метнулась к двери душа, распахнула ее, подхватила со скамейки полотенце и молниеносно завернулась в него.
И только-только выдохнула с облегчением, как прямо над ухом раздался голос:
— Шашлыки будешь?
— А-а-а-а-а-а! — завопила Маруся, разворачиваясь к Никите, который стоял, небрежно оперевшись плечом на столб, поддерживающий навес, но как-то так ловко сливался с тенями, что его не было видно, пока он не подал голос.
— Ты чего орешь? — усмехнулся он, как и в былые времена, скользя наглым взглядом по ее длинным ногам от тонких щиколоток до самого верха стройных бедер, где край полотенца едва-едва прикрывал ягодицы.
— Выйди! — заорала она. — Уйди! Кыш! Не подглядывай!
— Дура ты, Маруська… — кривая ухмылка против воли Никиты расползалась в широченную улыбку. — Зачем мне за тобой подглядывать, сама подумать? Что я там нового увижу?
— ВЫЙДИ!!! — Завизжала она во всю силу.
— Уже ухожу, — пожал плечами Никита, отталкиваясь от столба и медленно обходя ее по кругу. — Так шашлыки-то будешь?
— Нет! Уйди! Уйди! Уйди!
— Голодовку объявишь? — хмыкнул он. — Магазин на остановке закрылся весной еще.
Маруся, крепко, до онемевших пальцев, цеплявшаяся за полотенце, аж топнула ногой от досады. Ну что за! У нее в комнате валялась пачка прошлогоднего печенья, но стоило представить, как она грызет его, обливаясь слюнями под сопровождение запаха жареного мяса, как захотелось накинуться на «братца» и придушить его.
— Ну так что? — Никита все еще держался за ручку двери и под шумок разглядывал Марусю с ног до головы.
Тоненькую, белокожую, в еще не высохших капельках воды на острых плечах.
Она выглядела такой маленькой и хрупкой, что четыре года разницы в ее пользу, еще недавно казавшиеся невероятно большой разницей, не ощущались совершенно. Скорее она ощущалась младше. Минимум на пару лет.
— Буду! — с досадой топнула она босой ногой по деревянному помосту. — Буду ваши шашлыки!
— Ну тогда одевайся, — ухмыляясь во всю морду, велел Никита. — Мы, конечно, родственники, но сидеть за столом полуголой неприлично. Что бы сказала твоя мама?
От того, чтобы получить по морде мокрым полотенцем его спасло только то, что полотенце было только одно. На самой
