Ничтожество (СИ) - Фальтер Лилия

— Вы не должны извиняться, в этом нет вашей вины. Я сама виновата, что довела брата и вывела его из себя. Я получила по заслугам. — говоря мне эти слова девушка улыбалась. Ярость внутри меня рвала и метала.

— Что за чушь? Ты не в чем не виновата. Если здесь и есть чья-то вина, то только твоего брата! И… — Я уже был готов перейти на откровенный крик, но вспомнил где нахожусь и что в любой момент меня может услышать любой человек в этом доме. — и прошу, прекрати звать меня на «вы», мне становится неуютно.

Девушка смотрела на меня до жути тёплым взглядом. Почему до жути? Да потому что в этой ситуации больше подошла угрюмая гримаса или обвиняющий взгляд. Любой другой уже бы согласился со мной и начал бы жаловаться о том, как ему плохо, любой другой, но не Ксенья. Она улыбалась мне в ответ и казалось, что еще мгновенье, и она заплачет.

— Вы первый человек, который говорит мне эти слова. Пускай, мы знакомы не так давно, но вы уже стали для меня важным человеком. Спасибо вам за это. — возможно для девочки с такой семьей я мог бы показаться благородным, но я прекрасно понимал, что это не так. — Вам и правда не стоит беспокоиться о произошедшем, я уже привыкла. Да и к тому же ничего страшного не произошло. Вы не должны чувствовать вину. Ну, то есть «ты».

— Может, есть что-то, что я мог бы сделать для тебя? — у меня была маленькая надежда, что хоть мелочью, но я мог помочь.

— На самом деле есть одна вещь, которую ты мог бы для меня сделать. Через две недели состоится банкет, что-то вроде званого вечера. Мой отец часто устраивает такие, но этот особенный. Он будет проходить не здесь, а в старом огромном особняке на окраине города. Туда приглашено много людей и я уверенна вас с Виталей тоже пригласят. Поэтому у меня к тебе просьба. — на секунду она замешкалась — не мог бы ты стать моим спутником.

Я был крайне удивлен, но все, же согласился на просьбу девушки.

Время шло, не смотря на мое отношение ко всей ситуации с Ксюшей и её семьей, я проводил с ней все больше времени. Дела компании шли в гору и количество работы, то убавлялось, то прибавлялось. Почти каждый вечер я проводил в теплой компании и милых беседах. Возможно, это и не являлось большим секретом, но мы старались не рассказывать о наших, тихих вечерочках.

За годы учебы и работы, я уже успел позабыть, что такое отдых. Распивая чашку за чашкой горячего чая или какао, поедая приторно сладкие пряники, слушая странные истории или личные рецензии о книгах, мне на секунду удавалось забыть о реальности. Не только я, но Виталя проводил время с радостью. В какой-то момент, я и вовсе забыл, что Ксюша младше, что мы знакомы не так долго и что я вообще здесь только ради работы.

За неделю, мне, человеку, который брал в руки книгу лишь в скучные и ненагруженные выходные, удалось прочитать две с половиной книги. Направляясь в столь отдаленный город, я и не мог себе представить, что буду вот таким вот образом проводить свое свободное время.

С каждым днем время банкета становилось все ближе, Ксения чаще стала проводить время у себя в комнате или в кабинете отца, каждый раз запаздывая на наши чаепития.

Я жил с этой семейкой уже больше месяца и за это время понял одно — Ксюша здесь лишняя. Так думал не только я, но и любой работающий здесь человек. В отличии о отца и брата, она была милой и доброй. Прощала любой промах слугам, уделяла каждому время и никогда не жаловалась. За все время проживания здесь мне удалось увидеть множество синяком, ран и боли в глазах девушки, но я, ни разу не слышал, как она кричала, или жаловалась. Смотря мне в глаза, она улыбалась так ярко, что казалось, является самым счастливым человеком на свете. Работая в своей сфере, я с легкостью мог различать эмоции людей, в том числе и фальшивую улыбку. Но улыбка Ксюши никогда не была натянута, уголки губ гордо смотрели вверх, щеки немного приподняты, скулы чуть расслабленны, а глаза полностью чисты.

Я не раз задавался вопросом, как же человек, который каждый день терпит боль, может так искренне улыбнуться трусу. Видя все побои, я уже не раз мог пойти в полицию. Но я давным-давно понял, что, то бесполезно. С начальником местной правоохранительной власти я уже был знаком лично, мутный тип если честно. Приходил пару раз в компанию, для «проверки», а ушел вовсе не с пустыми руками. Чего собственно и стоило ожидать, учитывая, в каком милом месте я нахожусь. Впрочем, как я и говорил раньше, просто зовите меня трусом.

За три дня до предстоящего банкета, мы с Виталей получили официальные приглашения на праздник. Глава семейства похоже уже был осведомлен о том, что кавалером его дочери являюсь я и насколько я понял, он не был этом доволен, впрочем, удивлен он тоже не был.

Этим же вечером Ксюша не пришла на наши обыденные посиделки. Из-за своего уже обыденного беспокойства я решил подняться на третий этаж и удостовериться, что она хорошо себя чувствует. Проходя через маленькие пролеты лестницы, я стремительно направился наверх. Пройдя две двери, я встал у комнаты девушки. Я стучал, но ответа так и не дождался. Дверь была заперта. Уже собравшись уходить, я услышал громкий звук с дальней комнаты. Комната эта была переделана в кабинет для работы, нам строго-настрого советовали не заходить в неё без стука. Но я даже не заметил, как открыл старую скрипучую дверь.

Я готов отдать все что угодно, лишь бы вернуться назад, не идти на третий этаж, не открывать старую лакированную дверь и не видеть то, от чего моя жизнь, возможно, изменилась навсегда.

В дальнем правом углу стоял стол и кресло, по видимому образуя рабочее место, в левом углу стоял серый диван, на котором скрестив руки на груди сидел Александр, с удивленным уставленным на меня взглядом. Почти возле стола стоял Игорь, в руках он держал что-то длинное и странное, была то линейка или же указка я так и не понял. Взгляд мой был устремлен вовсе не на мужчин, мне не было до них дела. Я смотрел в самый центр злосчастной серой комнаты, шторы которой были плотно занавешены. Я смотрел на девушку, стоявшую в самой середине этой комнаты, она была одета в футболку, шорты и легенький халатик. Держа подол своего халата, она смотрела в пол.

Мне казалось, что я вовсе перестал моргать, ком в моем горле стоял словно камень. Каждой клеточкой своего тела я ощущал нервы, что сжались в бешеной конвульсии. Она стояла неподвижно, даже не оглянув меня взглядом, но я прекрасно видел, как пальцы её рук сжали тонкую ткань. Вы спросите: «Что же такого ты там увидел?» Но, чтобы ответить, мне придется вспомнить боль, которую я видел в этих сжимающих ткань кулачках. Как я и сказал, она стояла неподвижно. По её бледным голеням стекала густая алая кровь. Её было мало, но ноги покраснели так сильно, что казалось, будто они полностью окровавлены. Присмотревшись внимательнее, ровно через секунду, я понял, что её руки тоже в крови. Тонкая кривая линия, медленно и плавно стекала вниз по запястью. Мне понадобилось полминуты, чтобы понять, свидетелем чего же я стал.

Я стоял в дверном проеме, одной рукой импульсивно сжимая ручку двери, а другой впивался ногтями себе же в ладонь. Оба мужчины смотрели на меня в упор. Я не знал, что мне стоит сказать. Я не успел даже подумать, в свою сторону я услышал лишь одно громкое слово, но оно заставило меня моментально повиноваться.

— Вон. — одно единственное слово, что произнес хозяин дома. Я не стал колебаться не секунды, словно на автомате, я развернулся на стовосемдесят градусов, проронив лишь одно:

— Простите. — я тихо закрыл дверь и направился к себе. Образ бледной девушки приподнявший подол халата стоял перед глазами, внутри все сжалось, сердце билось с бешеной скоростью.

Я быстро зашел в комнату и упал в кресло. Сжав свою голову руками, я пытался понять, что произошло и как же мне на это реагировать, но все попытки мылить были четны. Единственное чего я хотел, так это провалиться сквозь землю ли заплакать. Но, ни того, ни другого мой мозг мне не дал.

На следующий день я ждал, что со мной поговорят и заставят молчать, но видимо, все решили, что я буду молчать и без всяких разговоров. И признаюсь, они были правы. Да, вы можете звать меня слабаком или трусом, но вы не имеете на это права. Единственная кто мог это себе позволить, была та девушка, чей цвет крови я запомнил надолго. Она была выше этого, она молчала. Молчала и улыбалась мне в глаза, да так, словно ничего и вовсе не произошло.