Поляна, 2014 № 02 (8), май - Журнал Поляна

— Ой, Ал… Мне снились те, кто умерли. Ну, из наших, Крестовских. Они ведь почти все умерли. Они по дороге шли. Понимаешь? Я сижу и смотрю, как они идут. А Вадим пошел по той же дороге, но остановился. Прямо посередине. Там еще труба была. И назад пошел. А потом была гроза. В общем, глупость.

— Да нет, не глупость… Ой, Дусь, наделаем мы дел… Давай, жду. Через пару часов.

— Ага.

Алла положила трубку. Я посидела, подумала… Потом набрала в памяти мобилы номер: «Гад Т. Т.». Еще посидела в раздумье. Стерла «Гад». Подписала почему-то вместо «Гад»: «Мой». Усмехнулась. Стерла «Мой». Оставила просто «Т. Т.» Потом набрала «Т. Т.» Сосчитала звонки. Один. Два. Три. Четыре. Возьмет или нет? Пять. Шесть. Семь.

— Алло… Евдокия, здравствуйте… Здравствуй… Хорошо? Так можно?

— Здравствуй… Тимур. Я поздравляю… тебя.

— Спасибо.

— Тимур, ты не представляешь… Ведь я так виновата… А тут. Я не знала ничего.

— Да ладно тебе… Я ведь сегодня… Как заново родился. Ты же знаешь.

— Да знаю. Мне сон приснился про твоего Вадика… Я сейчас Алле… Я же не знала… Ой, как я виновата… А сон оказался… Ой. Тимур, все будет хорошо. Вот. А я все сделаю, что надо. Я стараться буду. Вот… Я плашмя лягу…

Я стала плакать. А он молчал в своей трубке. Он там правильно молчал. А я все не могла понять, кто он мне и кто я ему. И почему так все сложилось. Прямо легло. Как дед еще говорил, заподлицо. И все так налаживается. И хочется что-то сделать. Хорошее, доброе.

— Ну, извини, Тимур, что я так…

— Все в порядке, Дуся… Тебя все «Дуся» зовут, и я буду. Все в порядке. Теперь — все в порядке. Давай работать будем. Работы много. Хорошо?

— Хорошо.

Я приняла душ, позавтракала и пошла в офис.

18. Экспонаты кунсткамеры

В офисе меня ждала Алла. Рядом с ней сидел сияющий, как клоунский штиблет, Аладдин. Влажный, благостный и с китчево-херувимскими ресницами. Мы облобызались.

Сначала Алла познакомила меня с сотрудниками. Она сказала так: «Начинаем осмотр нашей кунсткамеры». Потом она «кунсткамеру» варьировала с «дурдомом», «паноптикумом», «лепрозорием», «домом скорби», «даун-яслями» и т. п. Но все это по-доброму. Их, сотрудников, собственно говоря, было немного.

Алла, как выяснилось, числилась ассистентом директора, то есть, Тимура. Она же выполняла функции главного финансиста.

Я, к моему изумлению, стала заместителем директора и менеджером по пиару в сфере маркетинга и торговли. Про последнее я уже слышала. И все-таки…

— Ал, — сказала я. — Я ж в названии своей должности трех слов не понимаю.

— Это какие такие слова ты не понимаешь?

— «Менеджер», «пиар» и «маркетинг». Догадываюсь, конечно. В общих чертах… На уровне второго курса экономфака. Или пивоторговли в Усть-Муходуйске… Но…

— Зато понимаешь целых пять.

— Это какие?

— «По», «в», «и», да еще «сфера» и «торговля». Да плюс еще два «заместитель» и «директора». Семь. Убедительная победа 7:3. Коммерция и связь с общественностью — это ты. Все, тема закрыта. Ты — попиар и комик в одном флаконе.

Аладдин оказался тоже заместителем директора. Но по работе с кадрами. Алла пояснила:

— У нас много всяких дочек, внучек и прочего. В смысле — дочерних и внучатых предприятий. Вот пусть твой Оладушек ездит время от времени и инспектирует кадры. Работа достойная. Собственно говоря, особой работы-то и нет. Аладдин — негласно — будет под тобой. Так решил Тимур. Если чего нужно — используй Аладдина. Считай, что он твой зам. Типа пажа. Правильно я говорю, Оладий?

Все это говорилось при Аладдине. Аладдин блаженно жмурился, хитро блестя глазами сквозь ресницы, а потом заорал полушепотом, самозабвенно мотая головой:

— Все сделаю! Для Евдокии — все сделаю! Штопать могу, пылесосы чинить, рвы копать, на амбразуры кидаться, матом ругаться, стриптиз сделать могу. — При этом он сделал развратное лицо и приподнял штанины на коленях, показав белые носки и узкую полоску густоволосатых икр.

— Баш станет бухгалтером. В понедельник, когда приедет.

Оставались еще двое: юрист и программист. Да плюс — шофер, Сергей, тот самый траурный лоб, который занимался вчера моей машиной. Да еще плюс — кухарка, Соня Ли, китаянка.

Юристом в «Трансмеде» работала некто Саша, существо совершенно абстрактного возраста — от 25 до 55. Сначала эта Саша мне очень не понравилась: какого-то мышино-пыльного цвета волосы, такие же глаза, лицо слегка лошадиное, бледное и вроде бы сонное. Рот чуть-чуть приоткрыт. Всегда. То ли дура, то ли флегма, то ли все вместе. Летаргический вурдалак какой-то. Второгодница из лесной школы. Я даже спросила Аллу шепотом в коридоре:

— Ал, а эта Саша, она… блатная, что ли?

— Что, не понравилась тебе Саша? — улыбнулась Алла.

— Да нет, не то чтобы… Просто… Прямо как соя диетическая.

— Ну да, соя… Значит так. Александра Александровна Приговорова. Хорошая фамилия, правда? Вообще-то она Вышинская по маме, что тоже, согласись, пикантно. Тридцать пять лет. Трое детей. Девочка, мальчик и мальчик. Все трое — от разных. Мужья посланы. Заметь: они посланы ею, а не она ими. Что не байка. Отвечаю. Двое из них вот тут, у фикуса, рыдали при мне, орошая фикус. Умоляли Сашу вернуться в семью. И были посланы. Юрист высшего класса. Мастер спорта по стрельбе. Конным спортом увлекается. Парашютистка. Через месяц у них свадьба с Сергеем.

— Это — с шофером?

— Ну да.

— Ого! Может, он поэтому такой… печальный.

— А ты язва! Нет, Саша — супер. К ней привыкнуть надо, приглядеться, прислушаться и привыкнуть. Перл. Чувство юмора — удивительное. Профессионал — настоящий топ. Погоди. Время пройдет — поймешь.

Аллин прогноз на следующий же день оправдался. С Сашей мы сдружились. И она неоднократно мне помогала мудрыми советами.

Программиста-инженера звали Ваня. Ваня был на вид классическим Ваней: уши — топориком, нос — валеночком, серо-бутылочные большие глаза распахнуты и, кажется, говорят: «Ой, как все в этом мире странно и интересно! Уяй, как суперски все в нем!»

В общем — простота.

Алла, не дожидаясь моих сомнений по поводу Вани, тут же дала мне комментарий. На ушко:

— Иван Мулебякин. Двадцать три года. Закончил Питерский университет. Сам из Сибири, из села… забыла, как называется. Что-то типа Пьянки или Упойки. Как-то так. Можешь у него уточнить. Сначала стал победителем Сибирской олимпиады среди юных программистов. Потом взял золото по России. Поступил по результатам Олимпиады в Питерский университет. Ну, закончил. Экстерном почти. После окончания его звали и в Принстон, и в Гарвард, и на «Сони», и дядюшка Гейтс весточку послал Ване со всякими нежностями, и еще куда-то его тянули, но Тимур его жестко перекупил. Кстати, в мировом рейтинге хакеров, негласном, конечно, он — номер четыре. Взламывает все. У него кличка есть, ее во всем мире знают: «Муля». Эм, ю, эл, джей, эй. Эта «Mulja» на компзащитах всех банков и спецслужб мира стоит. Вроде: «Осторожно, убьет!» Защита стоит, а он все равно ломает. И ничего ему не сделаешь, этому Ване Мулебякину. Вот так вот посмотришь на него: лопоухое недоразумение. Да? А поди ж ты. И, главное, душа человек. Святой, наверное. Ему Тимур знаешь, сколько положил?

— Сколько?

— Сорок тысяч евро.

— В год?

— В месяц, какой год… Квартиру трехкомнатную ему купил. Машину. К машине Ваня вообще не подходит. Потому что в ней компьютера нет. В квартире живет в одной комнате, где компьютер. В другие даже не заглядывает. А деньги в свою деревню переводит. Братьям, сестрам и матери. У него два брата и две сестры. Школу там сейчас строят на Ванины деньги. Детдом в районе. Бывают же люди. Женить его надо. А может, наоборот, — не надо… Ладно, пойдем перекусим. Соня нам сегодня что-то итальянское соорудила.

Кстати, про Соню. Она уже давно русская, в третьем, считай поколении. Но кровь у нее забавная. Ты про Чан Кайши слыхала?

— Ну да, конечно.

— Это его правнучка. Готовит — с ума сойдешь. Гран-при у нее был в Париже кулинарный. Ее там Тимур и перекупил. Он вообще любит, чтоб с ним яркая публика работала. Чтоб генеалогия у всех была веселая. У него у самого с этим тоже… забавно.

— Да? Что он — родственник Фрунзе, что ли? Или Гайдара?..

— Тамерлана. Я не шучу.

— Ого! Про тебя, Ал, не спрашиваю…

— А чего про меня спрашивать… Я ж тебе говорила: я ведьма. Потомственная. В шестом поколении — точно. С двух сторон у меня такая дурная наследственность — с русской и с ирландской.

— Ого! Вот ты рыжая-то откуда…

— Точно.

Мы зашли на кухню. Нас встретила Соня, очень красивая девушка. Я что-то читала про фарфоровую кожу у китаянок и про прочее. Действительно: Соня была красива почти неестественной миниатюрно-фарфоровой красотой. Глаз не оторвешь. Ходит такой загадочный фарфоровый иероглиф… Вернее, плавает, парит в пространстве.