Сказки для взрослых - Светлана Бестужева-Лада

Как послать фотографию по Интернету, я, во-первых, понятия не имела, а во-вторых, просто не собиралась этого делать. Поэтому ответила только на письмо заграничного корреспондента, тем более, что в отличие от остальных, оно было написано хорошим языком и без ошибок. То есть база под интеллектуальную переписку как бы имелась.

Второй день принес еще полдюжины писем-предложений о встрече, причем некоторые, признаваясь, что им – где-то в районе двадцати лет, довольно точно описывали, как они себе эту самую встречу представляли. Ни «Эммануэль», ни «Основной инстинкт» в перечень любимых мною фильмов не входили, поэтому я и отвечать не стала, разумно рассудив, что любители такого досуга уж как-нибудь себе партнершу сыщут.

А на третий день было только одно новое письмо, не считая прелестного описания заграничного корреспондента особенностей места его нынешнего проживания. И в этом новом письме мужчина, назвавшийся Александром, написал то, что меня каким-то образом «зацепило».

«Здравствуйте, Виктория!

Мне ужасно понравились Ваши ответы на дурацкие вопросы анкеты на сайте. Я не решился сам там «повеситься», потому что отвечать во всех этих реквизитах всерьез – это полный идиотизм (я имею в виду – для мужчины), а написать так, как Вы – я бы, наверно, не сумел. Ну, а строить там себе помпезный мемориал с архитектурными излишествами (наполовину закрытыми рекламными щитами с изображением себя, любимого) в виде сочинения на свободную тему «Какой я хороший и удивительный!!!» и выставлять его для всеобщего обозрения – вот это, по-моему, всем дурям дурь…

Мне 40 лет, я женат и в настоящее время в среднем темпе метаморфизирую в холостое состояние. Поскольку я ярко выраженный Стрелец (со всеми положительными и особенно отрицательными качествами, чертами и повадками), то мне совсем плохо без тепла и общения с доброжелательным человеком.

Я не занимаюсь поисками любовницы и ни на что особенное не претендую. Полагаю, что я достаточно воспитан для того, чтобы не навязывать свое общество даме, если она не высказывает восторга по данному поводу. И конечно, я вовсе не обижусь, если Вы просто не ответите.

Александр».

Я ответила. Больше всего меня заинтриговала таинственная фраза: «В настоящее время в среднем темпе метаморфизирую в холостое состояние». И еще понравилось, что человек, в отличие многих и многих не ищет любовницу, а просто хочет человеческого тепла. Это было так созвучно моему собственному тогдашнему настроению.

В общем, переписка завязалась: каждый день я находила в почтовом ящике новое письмо от Александра и аккуратно на него отвечала. Письма были прелестные, даже изысканные, написанные так, словно их готовили для печати. О будущем разговора не было, о личной встрече Александр и не заикался, наоборот. Просто писал о своих проблемах с максимальной степенью откровенности. И это тоже подкупало.

«Метаморфоза в холостое состояние означает лишь то, что мой брак, который вот уже лет пять не выходит за фиолетовые рамки печати в паспорте, хочет эти рамки разорвать и перестать быть браком. Я не знаю, почему мы поженились. Побудительные мотивы другого человека всегда представляются кристально ясными и понятными, и мне кажется, что моя жена вышла за меня замуж потому, что хотела этим наказать своего парня, который тогда от нее отвернулся. Я все это узнал и понял позже – я всегда догонял такие ситуации с трудом.

Нормальный человек сказал бы прямо: я хочу уйти, развестись с женой и построить свою жизнь заново. А я вот начал плести словесные кружева – не судите меня строго, я ведь по первому образованию филолог.

Мы с Вами, скорее всего, никогда не встретимся, поэтому мне проще загрузить Вас своими проблемами в письме – в глаза я бы, наверно, это рассказывать не стал».

Я даже сама не поняла, в какой момент стала чувствовать к автору этих писем нечто большее, чем просто дружескую приязнь. Возможно, свою роль сыграло то, что мне отчаянно нужно было выплакаться-выговориться, а делать это на людях я не люблю. А тут – мираж, фантом, электронное воплощение человека, которому можно написать все-все, например, о том, какая выжженная и мертвая пустыня прочно поселилась в моей душе. И получить в ответ сочувствующе-ободряющее:

«Разве в Вашей душе пустыня, Вика? Я скорее готов поверить в пепелище, но говорить, что на пепелище не растет ничего – это значит издеваться над здравым смыслом. Да именно на пепелище и вырастает все еще зеленее, еще красивее и сочнее, чем раньше. Все сгорело? Значит высохло, значит пора было ему сгореть. Теперь пусть только упадет зерно, пусть только сверху капнет дождь – Вы и ахнуть не успеете (не успеете сказать: „Джек Робинсон“, как говорится в английских сказках), как все прорастет, зазеленеет и зацветет. Да Вы от одного запаха одуреете, как после стакана коньяка. Даже может и против Вашего явного желания. Но уж тогда будьте уверены – в полном соответствии с желанием тайным и невысказанным самой себе».

Роман в письмах развивался стремительно. Уже обоим было ясно, что и личная встреча состоится в самое ближайшее время. Уже обменялись телефонами и почти каждый вечер беседовали почти по часу: Александр специально задерживался на работе ради этих бесед. Иногда у него прорывалось совсем уж откровенное:

«Я все равно думаю о Вас, даже если не выражаю это словами, и самая частая мысль – а что же будет дальше? Не отвечайте, даже если Вы знаете ответ».

Что я могла ответить, если сама ничего не понимала? Всю жизнь я брезгливо сторонилась связей с женатыми мужчинами, считала это безнравственным, а для себя самой совершенно неприемлемым. И вот теперь веду долгие разговоры и переписываюсь на все более и более интимные темы с человеком, который женат – что бы он там ни говорил насчет пятилетней фикции этого брачного союза. Живет с женщиной в одной квартире, спит в одной постели, ведет, как говорится, совместное домашнее хозяйство. В этом раскладе я для себя места не находила. Судя по всему, Александр – тоже.

«Знаете, Вика, мне ведь очень хочется с Вам встретиться. И поцеловать мне Вас хочется не виртуально, а просто – так, как обычно целуют женщину, которая очень нравится. Я не знаю, что с нами будет. Меня останавливают мои нерешенные проблемы. Я не хочу забивать ими Вашу умную головку. Я дразню и себя и Вас, а мужчина так поступать не должен. Когда мужчина решает проблемы своей подруги, то это нормально и естественно, но вот совсем уж недостойно вешать на женщину свои заботы, пусть даже и косвенно. Мы обязательно встретимся, милая Вика, я придумаю, каким образом. Мне действительно хочется Вас увидеть».

Разумеется, мы встретились. Просидели несколько часов в маленьком кафе в центре. И поняли, что искали друг друга всю жизнь и просто чудом нашли. Нам вообще не хотелось расставаться в этот вечер, но оба понимали, что это нереально. Что придется ждать следующих выходных, чтобы провести вместе несколько упоительных часов. Но все равно оставались электронная почта и телефонные разговоры.

«Очень хочется расслабиться, просто выпить немного вина и посидеть, ни о чем не думая. Мы когда-нибудь вообще в этой жизни сделаем это вместе, а? Но я все равно, даже в часы напряженной работы очень часто вспоминаю о Вас. Наши отношения перешли на новую ступень, виртуальная женщина обрела плоть и кровь, я гладил ее по щеке, я вдыхал запах ее волос, ее тело было совсем рядом, совсем близко. Я поцеловал ее – о, это было чудесно. И странно – я теперь не могу уже говорить с Вами так, как говорил раньше. Какой-то новый барьер вдруг возник между нами. Он совсем невысокий, я могу протянуть руку поверх него и коснуться Вас».

Нам было невероятно хорошо друг с другом, но когда я как-то предложила остаться до утра, а не уходить на ночь глядя, Александр сухо сказал, что это совершенно невозможно. Пока. Пока он не готов просто хлопнуть дверью и уйти на ночь, чтобы потом врать и придумывать какие-то оправдания.

– Понимаешь, малыш, мы с женой прожили 20 лет, и за этот период было всякое. Понятно одно – прошлого не вернешь. Я беру на себя всю вину за то, что произошло, за то, что мы вот уже несколько лет перестали быть любовниками. Я понимаю, что на самом деле в этом всегда бывают виноваты двое. Мне совершенно не хочется вступать в обсуждения степени вины каждого – в конце концов, я мужчина и должен был эту ситуацию предотвратить. Но я проявил слабость, поплыл по течению, значит, виноват.

– Ты же сам только что сказал, что виноваты оба, – тихо заметила я.

– Я мужчина, значит, виноват больше. Но мы все же остаемся хорошими друзьями – по крайней мере, я. Что же касается жены, то она, вроде бы и понимает все, а с другой стороны, как только я делаю совершенно закономерный с моей точки зрения и с точки зрения здравого смысла шаг, – устраивает мне сцену. Вроде бы и объяснять нечего, уже не чувствуем друг к другу ничего…