Отечество - Пак Голь

— Пок Сир, кончайте работу и идите в контору, — распорядился на ходу начальник шестого участка.

Блеснула белозубая улыбка девушки.

— Это зачем? Опять собрание? — Звонкое эхо голоса отдалось далеко вверху.

— Да, собрание, — ответил мастер. Девушка вряд ли услышала его. Вагонетка стрелой взмыла вверх и скрылась в темном коридоре.

— Что я должен сказать рабочим, товарищ заведующий? — старый мастер будто искал сочувствия у Чор Чуна, но тот промолчал. — Для них шахта — сама жизнь. Родной дом. Уголь их одевает, кормит, дает кров — все. Понимаете ли вы меня? Я всю свою жизнь провел в штреке. И теперь я сам должен предложить им уйти.

Начальник участка глубоко вздохнул.

— Вот он, сверкает, наш уголек! Переливается красками при свете лампы. Настоящие изумруды. Его пласты ох как далеко тянутся. Враги обрадуются, если побывают здесь. Эх!…

В конторе участка уже собрались рабочие, поджидая своего начальника. Стоял приглушенный гул.

— Собрание в рабочее время не положено!—крикнул кто-то, обращаясь к начальнику участка. — Забыли про решение шахтеров…

— Все собрались? — спросил мастер и снял фуражку.

— Еще нет Пок Сир и Цоя, — ответил за всех приземистый крепильщик средних лет. На его рабочей спецовке поблескивал значок отличника труда.

— Пор Сир сейчас поднимается. А где товарищ Цой? В это время снова послышался приглушенный взрыв.

— Что это? В забое остались люди?—начальник с тревогой оглядел окружающих.

— Товарищ Ки Бок, кто не вернулся из штрека? — строго спросил крепильщик Ток Чун здоровенного парня с пневматическим молотком на плече.

— Ли Тхэ Ха. Он там, — недовольным голосом ответил Ки Бок.

— Почему? Не знает о собрании?

— Знает… Оставалось несколько метров пройти, запал уже подложили. Подорвет и быстро здесь будет.

Снова послышался взрыв, на этот раз большей силы…

— Что это значит?! Почему всех не оповестили, немедленно не вызвали сюда?—мастер вопросительно посмотрел на молоденького диспетчера.

— Не смогли сразу со всеми связаться…

Все с тревогой следили за начальником участка. Тишину нарушали отзвуки ударов парового молота.

— Товарищи… Друзья… — выдавил из себя старый мастер, но дальше не смог говорить. Вынул платок и вытер набежавшие слезы.

— Ну, говорите, говорите же, что случилось?—не выдержал один из шахтеров.

Начальник участка повернулся к рабочим, не поднимая головы.

— Товарищи, надо взорвать шахту… — Он произнес эти слова почти шепотом, но они громом отдались в комнате. — Враги уже в Мунчхоне. Значит, конец нашей шахте, ее надо взорвать, а самим уйти, — почти прошептал старик.

— Пусть в Мунчхоне. Ну и что? — раздалось сразу несколько голосов.

— Мунчхон около Ковона. Понимаете?

— Верно. Сегодня Мунчхон, завтра Ковон. Обстановка на фронте сложилась не в нашу пользу. Здесь заведующий отделом труда уездного комитета партии. Он вам расскажет… — старик отвернулся в сторону, считая, что с него уже достаточно.

Шахтеры в упор смотрели на Чор Чуна. Так ли на самом деле?

Чор Чун вышел вперед и привычно уверенным голосом начал:

— Шахта должна быть немедленно взорвана. Пусть врагу не останется ни одной вагонетки угля… Предстоит эвакуация…

Чор Чун кончил говорить, и сразу же вся комната пришла в движение, зашумела.

— Один вопрос. Сколько нужно взять с собой продовольствия?

— Как быть семьям тех, кто ушел в армию?

Ки Бок — молодой парень с пневматическим молотком на плече — категорически заявил:

— Я не пойду. Не могу. Зачем же тогда организовывали отряд самообороны? Чтобы защищать нашу шахту, поселок, ее жителей, Мы ведь поклялись! Значит, отступить от клятвы?

Пожилой шахтер положил ему руку на плечо.

— Паровой котел (это было прозвищем Ки Бока), сядь на свое место. Не лезь вперед и не кричи. Не ты один. Уважай других.

— Но я еще не все сказал… — Ки Бок пытался доказать свою правоту, но уже не так рьяно.

Рабочие еще долго не расходились, задавали вопросы, шумели.

Тем временем старый мастер разбил всех на группы, каждой дал задание на взрывные работы. Чор Чун не вмешивался.

Солнце скрывалось за горами. Дул прохладный осенний ветер, поднимая клубы пыли, играя желтыми листьями. Долина притихла. Замерла узкоколейка. По ней к конторе спешили двое рабочих. Впереди — приземистый крепыш, диспетчер шестого участка. Следом за ним — круглолицый парень. Круглолицый, размахивая с самым беззаботным видом шахтерской лампочкой, подошел к Ки Боку.

— Здорово маханули, проход расчистился, хоть танцы устраивай!—сказал он и громко рассмеялся. Окружающие с удивлением переглянулись, но парень не обратил на это никакого внимания.

— Сколько метров осталось?—спросил Ки Бок, поддавшись его веселому настроению. Видно было, что они большие приятели.

— Не больше четырех. Взрыв удался.

— Удался… Теперь все это ни к чему, — вставил стоявший рядом пожилой шахтер.

— Да, брат Тхэ Ха, ни к чему! Враг уже в Мунчхоне, наверное, сегодня будет и в Ковоне, — вдруг неожиданно каким-то незнакомым голосом проговорил Ки Бок.

Тхэ Ха беспомощно смотрел на начальника участка и других людей, стоявших рядом. В их глазах он видел тоску и уныние.

Кто-то громко выругался:

— Эх, сволочи!

— Что будем делать?—спросил Ки Бок товарища.

— Подамся в армию, — ответил тот и плотно сжал губы. Лицо его вдруг стало совсем детским.

Тхэ Ха направился к мастеру. Чор Чун задумчиво смотрел ему вслед. В памяти возникли картины прошлого… На шахте взрыв газа. Свыше трехсот шахтеров ранены. Жены и дети всю ночь не покидали двора шахты. Плач, слезы. Вместе с матерью рыдает мальчик Тхэ Ха о своем погибшем отце. Потом вспомнились дни, когда Чор Чун работал механиком на шахте. Это было пять лет назад. Окончив работу, Чор Чун шел по штреку и вдруг увидел двух плачущих подростков. Расспросил, в чем дело. Оказалось, что их побил начальник хозотдела Сон Док Ки. В тот день было очень холодно, и ребята пошли погреться. Сон Док Ки застал их у печки и избил.

Начальник участка подвел Тхэ Ха к Чор Чуну.

— Вот этот парень справится со взрывом моста. Не подведет.

— Мы, кажется, уже знакомы. Правда, давно это было… А тот тип все еще работает на шахте? — спросил Чор Чун.

— Да, работает. И сейчас он в хозяйственном отделе заведующим.

— Ну рад встрече. Тем более в такое время, — он положил руку на плечо Тхэ Ха, рассматривая юношу. Те же большие глаза, ровный ряд белоснежных зубов, застенчивая улыбка. Но теперь перед ним стоял рослый, крепко сбитый шахтер.

— Значит, в забое работаешь. Не женился?

— Нет еще, — Тхэ Ха смутился.

— Трудно подобрать?

Тхэ Ха улыбнулся вместо ответа.

— В партии?

— С сорок седьмого.

— Молодец. Очень хорошо, что встретились, — повторил Чор Чун.

— Как же мы теперь будем? Ничего путного в голову не приходит. Наверное, лучше уйти в армию?—спросил Тхэ Ха.

— Самое главное — поступать, как подсказывает совесть. Можно и в армию… Но сейчас не так важно, в военной форме ты или нет. Сражаться можно и без мундира. Вот тебе предстоит важное боевое задание…

— Какое?

— Трудное. О нем тебе расскажет парторг.

Тхэ Ха невольно обернулся и посмотрел на контору, где находился парторг.

Глава 4

Жизнь на шахте замерла. Груженные углем вагонетки застыли на полдороге, бадьи безжизненно повисли в воздухе. Казалось, что составы вагонеток с углем застыли лишь на минуту, но вот-вот снова вздрогнут и потянутся вперед, оглашая привычным лязгом окрестности. Но они не двигались. Смолкли ритмичные вздохи компрессорной установки. Подача воздуха в шахту прекратилась.

Тень умершей шахты легла и на поселок. Хан Чон Ок, обучавшая на школьном дворе детей танцам, распустила их по домам.

Другая учительница, Сук Хи, уложила в футляр аккордеон и вместе с Чон Ок пошла в здание школы. Они принялись торопливо переносить в подвал школы учебные пособия, приборы — все, что представляло ценность. Туда же снесли и музыкальные инструменты.

Сиротливо теперь выглядели классные комнаты. Только парты остались на своих местах — сплошь все в чернилах, усердно поцарапанные и исписанные каракулями своих маленьких хозяев. Чон Ок долгим взглядом обвела комнату. Бросились в глаза диаграммы и рисунки на стене. Она стала срывать их и относить во двор к цветочной клумбе. Вскоре большой костер пожирал работы школьников. Обе учительницы как бы в забытьи наблюдали за догорающим костром. Сколько вечеров потратили они вместе с ребятами, рисовали, вырезали картинки, готовили диаграммы!

Непривычная тишина угнетала. Над клумбой кружили пчелы, и сейчас их жужжание слышалось особенно отчетливо. Вдруг вдалеке, за сопками, два раза что-то глухо ухнуло, заставив девушек вздрогнуть. Трудно было разобрать, что это за взрывы — началась ли бомбежка или обстрел из орудий.