Сообщница артефакта. Продолжение «Заложницы артефакта» - Ульяна Гринь

А вот кофе оказался слишком горячим. Лин сделала всего один маленький глоточек и зашипела, как кошка. Нет, это просто издевательство! Она столько копалась, а кофе обжигающий!

– Ренель, я тебя уволю, – приоткрыв рот и часто вдыхая, чтобы унять жжение на языке, пообещала Лин. – Но сначала…

Она задумчиво глянула на побледневшую горничную и улыбнулась. Подняла чашечку и, медленно поводя рукой кругами, вылила кофе прямо на постель. Полюбовалась на коричневые пятна и лёгким движением колена опрокинула туда же поднос. А потом встала, надела халат из виссинайского шёлка и продолжила:

– Уберёшь тут всё. И принесёшь мне новый завтрак… Где сейчас Его светлость?

– В купальне… – едва слышно ответила расстроенная Ренель.

– Прекрати шептать! Отвечай чётко и понятно! Вот в купальню и принесёшь. И постарайся, чтобы кофе был подобающей температуры.

Лин шла по гулкому каменному коридору, а в голове крутилась мысль о том, что нужно сделать ещё. Проблем выше головы, одна другой серьёзнее. Древняя ведьма, живущая, подобно кроту, в землянке на территории дворцового парка, например. Неделю назад её фамильер притащил в покои дохлую змею. Точнее, насмерть загрызенную. Прямая угроза. Сука старая! Как она смеет! Ладно, с ней потом. Вот Фириель совсем зарвалась. С тех пор, как её мать выдернули из поместья и выслали в Пустоши, девчонка от рук отбилась: грубит, дерзит… Наказать бы её, но Фер с ней носится, как с писаной торбой. Фири то, Фири сё… Скорей бы отослал учиться маленькую шлюшку! Ах, как долго до осени! Не выдержать… Может быть, предложить мужу отправить эту занозу прямо сейчас, чтобы обжилась в Старом мире, привыкла? Да, отличная идея! Поскорее бы Мириель вернулась… Без сестры Лин чувствовала себя совсем одинокой.

В купальне стоял пар. Фер полулежал в большой деревянной ванне, полной мутноватой воды, и лениво рисовал фигурки в мыльной пене. Лин растянула губы в улыбке и приблизилась, провела пальцем по краю бадьи и по руке мужа, взялась ладонями за плечи:

– Мой ариго! Я пришла потереть тебе спинку…

И принялась легонько разминать крепкие, расслабленные горячей водой мышцы. Фер запрокинул голову и улыбнулся в ответ:

– Моя ариготта! Присоединяйся ко мне!

– С удовольствием, – мурлыкнула Лин, сбросив халат. Купаться с любимым просто чудесно. А близость в воде, как говорила матушка, даёт необыкновенные результаты! Ночная сорочка из тончайшей ткани полетела вслед за халатом, и Лин аккуратно и как можно более грациозно вступила в бадью. Фер подтянул к себе ноги, освобождая место. Лин устроилась между его колен, закинув лодыжки на его бёдра:

– Тебе удобно, мой тигр?

– Удобнее не бывает, моя кошечка!

Его ладони погрузились в воду, прошлись по её коже, лаская и надавливая, а Лин, зажмурившись, застонала от предвкушения. Животом почувствовала, как оживает толстый стебель между ног мужа, игриво ухватилась пальчиками за твёрдую плоть:

– О-о-о, здесь кто-то есть?

– Кто-то, кому не терпится снова познать твоё лоно, – выдохнул Фер сдавленным от вожделения голосом, придвинулся вплотную. Их губы встретились и сомкнулись в жарком поцелуе…

Когда служанка постучалась в дверь, Лин уже полулежала спиной на торсе Фера, расслабленно поглаживая его сильные бёдра. Он легонько тёр мочалкой её живот, груди, плечи. Как всегда, утолив страсть Лин, утолял и её желание нежности. Он оказался неплохим мужем, хотя его постоянные плотоядные взгляды на служанок начинали утомлять. Впрочем, Лин старалась не сердиться. Это просто побочный эффект – повышенная похотливость. Надо просто уменьшить дозу анисовой пудры. И бросить в зелье побольше голубиной печени – чтобы увеличить привязанность на духовном уровне… Как матушка учила, а ведь матушка прожила с отцом больше тридцати лет в полной гармонии!

– Входите! – откликнулся Фер. – А, это ты, Рене… Кофе как раз кстати, да, моя кошечка?

– Надеюсь, он не слишком горячий! – улыбнулась Лин и заметила, как вздрогнула горничная. Боится. Правильно делает!

Ренель поставила поднос на бортики перед хозяйкой, старательно избегая смотреть на просвечивающие сквозь исчезающую пену тела. Лин оглядела содержимое подноса, осторожно поднесла чашечку ко рту и попробовала кофе. Кивнула:

– Похоже, урок пошёл тебе на пользу. Вот теперь температура отличная. Можешь идти.

Поджаренный хлебец был идеален. Лин зачерпнула серебряным ножиком немного мягкого масла и распределила его ровненько по хлебцу, положила ломтик сыра и протянула бутерброд назад, мужу:

– Возьми, любовь моя!

– Спасибо, милая!

Лин проглотила немного кофе и спросила:

– Как тебе сегодня спалось?

– Неплохо, – ответил Фер, хрумкая хлебцем. – Когда ты рядом, я всегда хорошо сплю… Вот только мне приснился странный сон. Даже не знаю, стоит ли рассказывать.

– Конечно, расскажи, дорогой мой.

– Да ну, просто ерунда какая-то! Да и упомянул только потому, что мы договорились всем делиться.

– Ну же, мой тигр! – она подбодрила его, потёршись щекой о плечо. – Не дразни, что же тебе приснилось?

Фер помолчал и ответил:

– Наша свадьба. Всё было, как и на самом деле, только вместо тебя почему-то другая девушка…

– Вот как.

Лин ощутила такое внутреннее напряжение, что ей стоило больших усилий не выдать себя. Спокойно, Линнель, спокойно, возможно, это совершенно ничего не значит! Она позволила себе лишь вздохнуть, чтобы перевести дух, и спросила любопытно:

– И кто же эта девушка?

– Я никогда её не видел, – пожал плечами Фер. – Тёмные волосы, серые глаза… Она была в твоём свадебном наряде. Но у неё был необычный перстень. Мужской.

Святая инквизиция! Только этого и не хватало! Лин увидела, как дрожат пальцы, держащие чашечку, и со звоном поставила её на поднос. Облизала губы, которые внезапно пересохли. Надо расспросить поподробнее… Хотя нет! Нельзя. Он подумает, что это важно. Надо… Надо обратить всё в шутку или притвориться обиженной…

– Вот как! Служанок во дворце тебе больше не хватает!

Будем надеяться, что горечь в голосе правильно рассчитана. И немножко ревности подпустим…

– Ты уже и на незнакомых девиц заглядываешься во сне!

– Моя кошечка! – голос Фера звучал расстроенно и обеспокоенно. – Я знал, что не стоило тебе говорить о дурацком сне. Я ни на кого не смотрю, кроме тебя, моя милая, моя сладкая жёнушка, моя маленькая ревнивая тигрица!

Его руки крепко обхватили её талию, спустились чуть ниже, подбираясь к точке примирения всех супругов мира, но Лин решила играть до конца.

– Нет, не сейчас! Тебя ждут государственные дела, а меня – моя вышивка…

И она мягко убрала руки мужа, отодвинула поднос с недоеденным завтраком, поднялась в ванне. Дав Феру полюбоваться на своё прекрасное мокрое тело, вышла из бадьи:

– Мне осталось только рукоделие в этой жизни… – эх, мало тоски в голосе! Ну ничего, должно пронять. Всегда пронимало до сегодняшнего дня.

– Кошечка моя, я люблю тебя! – растерялся Фер. – Это же только сон, моя ариготта! Не придавай ему значения!

– Я знаю, знаю, – кивнула Лин, вытираясь огромным пушистым полотенцем, привезённым из Старого мира. При этом она старалась так поджать губы, чтобы на лице отразилось чуть-чуть печали, но совсем немного, а больше снисходительной улыбки понимающей, но обиженной жены. А теперь – одеться и быстро уйти.

– Лин, подожди!

Фер принялся выбираться из бадьи, но поскользнулся от спешки и плюхнулся на задницу. Лин нежно потрепала его по светлым кудрям и чмокнула в лоб, не меняя выражения лица:

– Не беспокойся за меня, мой ариго. Иди управлять страной!

И выскользнула в коридор.

После жаркой купальни он показался ей ледяным. Запахнувшись в тонкий халат, Лин быстро направилась в покои. Мысли ошалело метались в голове. Нет, нет, нет! Невозможно! Она надёжно заперла его память об этой разлучнице! Не должно было остаться ни следа, ни кусочка воспоминаний, никакого цвета глаз или артефакта на пальце! Неужели она ошиблась в формуле зелья? Кто-то помог ему вспомнить? Нет, нельзя обратить запирание памяти, нельзя взломать ту каморку, где она хранится! Да и кто мог помочь? Лин обработала всех во дворце, а вне дворца никто не знал о свадьбе этой мерзавки из Старого мира и ариго Ностра-Дамнии. Всё делалось в спешке, никаких объявлений не было, никаких слухов не просочилось… Ведь Мири шпионила целый месяц в трактирах Авилона! Ни одного упоминания о сероглазой чужестранке, даже в разговорах о женитьбе Фера!

Где такой чудесный план дал сбой?

Лин внезапно почувствовала себя совсем одинокой и незащищённой. Поёжилась, толкнув дверь в покои ариго. И решительно вздёрнула нос. Всё получится! Не сдаваться! Она так близка к цели, так близка к счастью, нельзя размякнуть на полпути и оставить всё то, чего она добилась! Сейчас она оденется, пойдёт в свою комнатку и тщательно перепроверит формулу. И пошлёт почтового голубя матушке – может быть, та найдёт причину, по которой Фер начал вспоминать…