Дом блужданий, или Дар божественной смерти - Виктор Широков

Выговариваясь, мы сбрасывали излишек сексуальной энергии, все-таки, несмотря на тот или иной любовный опыт, мы были весьма целомудренны. Недаром, потом многие мои сверстники и сверстницы бросились в разврат как в религию, устремились в различные области искусства, как в единственно возможную форму жизни.

Впрочем, что это я, речь ведь о Рите и Колюне. Свадьбы у них не было, Кроликов как всегда сэкономил. Его любящая мать уступила ему комнату на первом этаже в барачном строении неподалеку от телефонного завода, а сама экстренно вышла замуж и переехала к мужу. Кроликов оказался нежданно-негаданно самостоятельным мужиком, владельцем отдельного жилья, главой целого семейства, так как Ритин сын натурально вместе с матерью переехал к новому папаше. Колюню он не уважал, постоянно требовал денег на кино и на мороженое, благо это было тогда не накладно, а поскольку уединение молодожену было на тот момент важнее книгоприобретений, то кроликовская библиотека потерпела тогда первый урон. Колюня стал носить книги чемоданами в единственный букинистический магазин, которым заведовал некто Чайников, по странному совпадению бывший телефонный мастер и сосед Кроликова по тому же бараку. Он ещё юношей обезножил, попав под трамвай, и ходил на протезах. Как-то, не зная о протезах, я шел с ним по длинному барачному коридору и, услышав посвистывание, воскликнул . '"Странно, у вас здесь птицы живут!" На что устыжено услышал - "Да нет, это скрипят мои протезы".

Ах, Ритуля, Ритуля! Через четверть века Кроликов выпустит "Избранное", в котором не будет ни строки в адрес его второй жены, на закорках вытащившей оболтуса-супруга к признанию, пробившей ему театральные и радиопостановки, элементарно содержавшей его долгие годы, для чего вкалывавшей на трех работах: в театральном журнале, на радио и в театральном училище. Зато все предисловие целиком будет посвящено выяснению отношений с первой его незабвенной женой, которая когда-то бездумно навешивала ему рога ежедневно, а то и не по разу на дню. Впрочем, опять, что это я, правдоискатель и обличитель (на себя бы оборотился), чистоты нравов в то - наше - время не было, и быть не могло. Да и сейчас быть не может. Вот уже известные извращения даже помогают пробиться на самый верх, многие демократы первой волны никак не скрывали голубизны или розоватости, а наоборот, всячески трубили о своей оригинальности, которая помогала им становиться в мгновение ока важными госчиновниками, а то и членами правительства. Некий плохо помытый на вид журналист-эксцентрик, не жалея ни жены, ни сына, сбросил маску в популярной телепередаче и дал ряд интервью о счастливо обретенной свободе проявлений нетрадиционной сексориентации. Что ж, хорошее дышло ему в помощь!

VII

Не могу спать на спине. Обычно я засыпаю, ложась на живот, далеко вытянув ноги, подложив под голову ноздреватый от старости валун, жалкое подобие подушки, крепко обхватив его руками и нежно прижавшись к камню волосатой щекой. Конечно, во сне части массивного тела затекают, онемевают от пережатия сосудов и для возобновления кровотока приходится постоянно переворачиваться с боку на бок.

Просыпаюсь я чаще уже без каменной подушки, скатившись с волосяного матраса. Досыпаю, следовательно, на полу. Голова по-мертвецки запрокинута подбородком вверх. Рога уткнуты в пол или в стену, в зависимости от положения тела. Уши пластилиново смяты неудобной позой.

Ночная пыль припудрила виски, лоб и веки. Шерсть выросла повсюду ещё на два-три миллиметра. Ноздреватый валун, грязно-серый камень, грубозатесанный, сальнозалапанный булыжник, мой единственный друг, собеседник, (кстати, по-авестийски означает ложь и искажение истины, а в санскрите звучит друх), понимающий (мне кажется) мои мычания в простоволосых жалобах ночных, внезапно подсказал мне очередную тему словоизлияний.

Я, помнится, уже говорил об ощущении себя жертвой, предназначенной на заклание. Боги подсказали мне ещё одну интуитивную догадку. Мать моя, урожденная Персеида, сама того не подозревая, принесла на Крит основы зороастризма. Бедные будущие лингвисты, никак не умеющие расшифровать надписи крито-микенской эпохи, должны попробовать малоизвестные группы индоарийских наречий привязать к древнегреческому языку, примерно так, как в коммунистической Мангазее тюркские поэты набирали свои шедевры кириллицей, а после демпереворота перестрогавшие творения сначала на латиницу, а позже - на арабскую вязь. Жаль еще, что, скорее всего через 4-5 тысяч лет, исследуя крито-микенскую культуру, ученые ну совершенно не обратят внимание на то, что моя личная трагедия как бы репетирует и предваряет схватку зороастризма (митраизма) и христианства. Матричное сознание обитателей Средиземноморья настойчиво искало новых покровителей, новых богов. Крит находится как бы на перепутье между Западом и Востоком. Запад в данном случае - Эллада, Греция. Восток же - Персия, Иран, а дотоле горные отроги Урала и Алтая, где сформировались первые духовные устремления моих предков.

Ахура-Мазда ("Господь мудрости"), греческий Ормузд. а позднее древнеримский Митра - главные боги Заратуштры (греки называли его Зороастром), описанные им в священных книгах Гатах, из которых уцелела едва ли четвертая часть в обрывках и фрагментах, объединяются ныне в Авесту. Читатели "Лабиринта" могут обратиться непосредственно к первоисточникам или хотя бы перечитать Ницше, пусть и рискуя попасть в сети к лжеучениям наподобие принадлежащего демону Арешу, дескать, Ормузд (Ахура-Мазда) и Ариман (Ангра-Маинйу) были единоутробными братьями, тогда как на самом деле Ахура-Мазда был отцом и создателем первых шести богов (язата или Амэша-Спэнта), с которыми образовал "великолепную семерку", а затем - ещё 24 богов, спрятанных в мировом яйце от нападок Аирйамана и все-таки недостаточных для последующей борьбы с мировым злом. Причем человек не должен быть безучастным зрителем этой космической борьбы, военной добычей в которой служит Земля.

Всеобщее воскрешение мертвых начнется с жертвы, для которой Саошьянт (Спаситель), сын Заратуштры с помощниками-праведниками (15 мужчин и 15 женщин) убьют быка Хадайоша. Зороастр же родился в VII-м столетии до Р. Х на Урале (точнее 660-583 гг. до н. э.) В возрасте тридцати лет Зороастр удостоился Откровения и в продолжение последующих десяти лет имел семь видений, семь созерцаний Ормузда и архангелов. Затем пророк выдержал искушение со стороны карапа, принявшего женский образ Спендармат, и нападения со стороны сил зла. Наконец, приобрел первого ученика-приверженца, своего двоюродного брата Майдхай-Маонха.

Позже будет двор Виштаспы, заточение в темницу, чудесное спасение пророка, полное обращение в маздеизм царя Виштаспы, пришествие трех архангелов-вамшаспендов, многочисленные обращения в Индии, Иране и среди греков, кстати, последователем Зороастра был и Пифагор, о чем забыл упомянуть в "Шах-намэ" Фирдоуси, зато дал блистательные сцены священных войн.

В день Кхур месяца Артавахшито, достигнув возраста 77 лет и 40 дней, Заратуштра принял в своей молельне мученическую кончину от меча турка Турбаратура. Но зороастризм не умер вместе со своим основателем. По свидетельству Диогена Лаэртского (11-111 вв. н. э), непрерывная цепь преемников - магов тянулась аж до поражения персов во время нашествия Александра Македонского. До сих пор священное пламя поддерживают жрецы Авесты в храме огнепоклонников в Бомбее и Гуджарате.

В апокалиптическом видении перед Зороастром развернулась вся будущая история его религии. Семь ветвей дерева, выросшего на его глазах, символизируют не только золото, серебро, сталь и железо новых исторических эпох, но и новые религии, эпохи вер, среди которых иудейство, буддизм, ислам и христианство.

Передергивая ради красного словца, замечу, что Зороастр - Магомет (Моххамед) индоариев. Понятное дело, живший задолго до Магомета.

VIII

Ключ сильнее замка. Работа работой, но ещё больше хочется свободы, хочется излишеств, хочется любви и ласки. Ну и что ж, что до весны ещё далеко, что только-только отгорела лиственным пожаром осень, что наступила зима, вялотекущая как орз (острое респираторное заболевание). Снега в городе не было, как не было его и за городом, так, какая-то грязноватая кашица под ногами.

Я вышел из метро к кинотеатру "Россия" и медленно двинулся к памятнику неутомимого дуэлянта и картежника. Рядом со мною с той же скоростью вышагивала эффектная блондинка. Её кофейного цвета дубленка была распахнута, шарф сбился набок, оголив безупречную шею. Голова была непокрыта, и светлые вьющиеся волосы образовали пушистый нимб. Порыв ветра донес аромат её духов. Нет, решительно нельзя было противиться зову весны в середине декабря.

- Извините, вы не к Пушкину на свидание поспешаете? - хрипло выдавил я первое, что пришло на ум, и искательно улыбнулся.

- Нет, к Чайковскому. Между прочим, иду на занятия в консерваторию.