Пережить все заново - Алёна Белозерская

– Без всяких условий. Просто дружба.

– Мне подходит, – Тоня тихо рассмеялась. – Чувствую облегчение, оттого что не нужно будет постоянно стоять в защите. Я устала держать оборону. Хочу покоя.

– Не обольщайся. Зина не умеет жить, ни с кем не воюя, – предупредила Полина, подошла к женщинам и обняла их за плечи. – Отметим удачную сделку, заодно ваше примирение? Шампанское?

В дверь постучались, и в кабинет вошла Виктория, веснушчатая девица, обожающая диеты, короткие юбки и высокие каблуки.

– Полина Сергеевна, – обратилась она к боссу и обиженно раздула ноздри, видя, как Зина скорчила мину, поглядев на ее худые коленки, – на первой линии с вами ожидает разговора мистер Патри.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарила Полина и, подойдя к телефону, взяла трубку. Через несколько минут она повернулась к женщинам и с грустью улыбнулась: – Завтра лечу в Лондон. Нужно заказать билет.

– Вот и займись этим! – Зина направилась к двери. – Я за шампанским!

Едва она исчезла в коридоре, Полина подошла к Тоне и положила руки ей на плечи, заставив посмотреть на себя.

– Что Халед попросил взамен? Только не утверждай, что ничего, не поверю. Я с ним не раз сталкивалась и знаю, куда могут привести его фантазии.

– Неделю в его обществе.

– Это стоило того?

– Еще бы! Халед – потрясающий мужчина.

– На двадцать лет старше тебя. Женат, трое детей.

– Поля, мы ведь не в мужа и жену играли. Это неинтересно. А вот примерить на себя роль страстных любовников нам вполне удалось. Но обещаю, такого больше не повторится. Можешь не волноваться за репутацию компании.

– Принц – публичная персона, – с сомнением произнесла Полина. – Его постоянно пасут журналисты. Уверена, что ваши фото не появятся в газетах? Впрочем, если бы вас сняли вместе, мне об этом уже было бы известно.

– Вот и я! – провозгласила Зина, влетевшая в комнату с бутылкой в одной руке и бокалами в другой. – Вы знаете, барышни, кто по утрам пьет шампанское?

– Аристократы! – в унисон ответили женщины и рассмеялись.

– Ты надолго в Лондон? – спросила Тоня, отставив нетронутый бокал в сторону. – Мистер Патри… режиссер? Альберто Патри?

– Все верно. – Зина шумно отхлебнула и зажмурилась, когда пузырьки ударили ей в нос. – Длинный шланг с огромными очками на таком же огромном носу. Ноздри, как перепелиное яйцо. Лоб такой высокий, что на нем можно вертолет посадить. Инопланетянин чистой воды, но обаятельный и интересный. Может, он собирается снимать новый фильм и видит тебя в главной роли? – обратилась она к Полине, которая в ужасе расширила глаза. – Если не хочешь быть актрисой, подумай о других. Обо мне, например. Я не мыслю жизни без кино, а кинематограф пуст без меня. Пожалуйста, босс, замолви словечко!

Она плаксиво шмыгнула носом, а после расхохоталась, приведя в недоумение Тоню, которая окончательно запуталась, когда верить словам Зины, а когда, выслушав, делить их на тридцать два и после умножать на ноль.

Глава 2

Лондон занимал особое место в сердце Полины. Она обожала этот город и скучала, если они долго не виделись. Полине не хватало его легкой меланхоличности, интеллигентной многолюдности и толерантной многонациональности. Она тосковала по мягкому климату, тягучей, слегка заторможенной манере изъясняться и многому другому, что невозможно описать словами, лишь ощущать душой, безотчетно стремящейся к чему-то невообразимо теплому и доброму. Конечно, Полина идеализировала Лондон, ибо люди имеют склонность приукрашивать те места, где с ними случалось много хорошего, забывая о мелких неприятностях и неудобствах. Полина уже совсем не помнила о том, как какой-то мелкий воришка вытащил из ее сумки портмоне с деньгами и карточками, а она обнаружила пропажу только в ресторане. Благо телефон остался в кармане пальто, что позволило позвать одного из братьев на помощь. Из памяти почти стерся и тот момент, когда ее приняли за проститутку. Случилось это в не самом благополучном районе, в котором находилась студия модного художника-маргинала, работы которого желал приобрести один из клиентов компании. Обидело не сравнение с «публичной барышней», а то, что ее способности оценили крайне низко. Неприятности с полицией, которые случались с Полиной в годы слишком бурной молодости, гибель первого мужа, пристрастие к алкоголю – все это произошло в Лондоне. Однако сейчас, по дороге из аэропорта в квартиру, которую она никак не решалась продать, все еще надеясь, что «московская ссылка» закончится и старший брат позволит вернуться в «лондонский офис», все забылось. В душе ощущалась лишь нежность к городу, который с искренней радостью встречал ее всякий раз, когда она приезжала в гости.

– Скучала? – спросил Алекс, увидев ее тоскливый взгляд, и резко перестроился в другой ряд машин. – Едва не свернул по направлению к себе домой, – объяснил он столь агрессивный маневр, от которого Полина нервно вжала голову в плечи. – Ну, расслабься. Как ты, сестренка?

– Счастлива и весела, – пробормотала Полина, разглядывая знакомую улицу, ее многочисленные магазинчики и кафе. – Ты прав, я соскучилась по этому месту. Но еще больше по тебе и Майклу. Хочу вернуться. Может, поменяемся на время?

– Я и Москва несовместимы. То, что я говорю с тобой по-русски, не значит, что я русский в душе.

– Я никогда не забывала о том, что ты еврей.

– Не о национальности идет речь, а о состоянии души. Я уже давно стал чопорным лондонцем…

– Не лги, твоему темпераменту позавидуют итальянцы, – скривила губы Полина, понимая, что Алекс занялся своим любимым делом – сладостной болтовней, призванной усыпить бдительность.

– Но я размышляю как европеец и веду себя как примерный капиталист, который пугается широты души, присущей вам, русским, – рассмеялся Алекс, припарковавшись у дома, где Полину на втором этаже ожидала уже год пустующая квартира. – Сдай кому-нибудь. Ты же целое состояние тратишь на ее содержание.

– Так и сделаю, – сказала она, выйдя из машины и осмотрев окна дома.

Алекс открыл багажник и вытащил легкий саквояж.

– Впервые вижу, чтобы ты приезжала налегке. Обычно везешь с собой два огромных чемодана, вне зависимости от того, на сколько собираешься остаться.

– Все меняется. Теперь для комфорта мне не нужно столько вещей, как раньше. Поднимешься?

– Нет. – Алекс обнял сестру за плечи: – Отдыхай, а в шесть я заеду за тобой. Отец и Бекка ждут нас к ужину. Вся семья соберется. Или у тебя другие планы?

– Завтра я буду занята, а сегодня абсолютно свободна. Сейчас приму душ, выпью кофе, а после сделаю рейд по магазинам. Заезжать за мной не стоит, я сама приеду к Фрейманам.

– Как скажешь. Почему ты прилетела одна?

– Может быть, ты хотел спросить, почему приехала я, а не Тоня? – Полина заметила смущение во взгляде Алекса, которому очень нравилась эта светловолосая, привлекательная девушка, и рассмеялась: – В следующий раз возьму ее с собой. Но, думаю, тебе ничего не светит.

– Тоня слишком юная и не представляет для меня интереса.

– Не моложе тех, имена которых записаны в твоей телефонной книжке. К тому же это не она, а ты не в ее вкусе. Если бы Тоня проявила хотя бы малейшую заинтересованность, ты уже давно просил бы Майкла отправить тебя в Москву, невзирая на страх перед широтой русской души.

– До вечера! – Алекс быстро прекратил неприятный для него разговор и открыл дверцу машины. – Ты меняешься, и не в лучшую сторону. Раньше была добрее ко мне.

– Люди всегда обижаются, когда слышат правду. А ты больше, чем все остальные.

Время до ужина Полина провела так, как и планировала. Сначала приняла душ и переоделась, потом спустилась в свое любимое итальянское кафе, находящееся рядом с домом, выпить чашечку эспрессо. Хозяин, синьор Марио, с искренней радостью поприветствовал ее и принялся рассказывать последние новости, думая, что Полина сгорает от нетерпения узнать о том, кто из ее соседей развелся, у кого умерла собака, а после похвалился новорожденной внучкой.

– У нас наконец-то появилась девочка! Такое счастье! А ты, bella, когда скажешь мне, что стала мамой?

Полина уже хотела ответить, что не создана для материнства, но вдруг вспомнила лицо Нины, дочери Литвина, и промолчала. Теплые ладошки, озорной смех и глупые детские шутки – Нина была очаровательным ребенком. Такую дочь, как она, Полина не отказалась бы иметь. Когда она проводила время с девочкой, хотелось покупать бантики, платьица, водить малышку в кафе, но все эти романтические ощущения исчезали, едва они расставались. Нина была вполне взрослой особой, уже готовым «экземпляром», который не требовал такой неустанной заботы, как младенец. А при мысли о том, чтобы вырастить такую же «красотку», уделять ей все свое время, забыв о собственных интересах и желаниях, становилось скучно и одновременно страшно. И все же именно Нина пробуждала в Полине женское начало, намекая на то, что время слишком быстро идет вперед, и через десять лет будет поздно задумываться о детях. Праздновать шестидесятилетие и одновременно отправлять сына в колледж казалось Полине по меньшей мере смешным. В шестьдесят нужно радоваться внукам, как это делает синьор Марио, уже пятикратный дедушка.