Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, — протянул Фокс, — это просто замечательно. Парень выбрал лучший способ пасть жертвой какого-нибудь дурацкого покушения.
— Вы не ошибаетесь, это весьма неприятно. С той поры, как введены новые законы, он стал бельмом на глазу крайне правых. Черт возьми, Фокс, ведь только недавно он выступал на Мартинике и кто-то выстрелил в него в упор. Не попал, и сам застрелился. Никого не арестовали. А Бумеру хоть бы что, словно ничего не случилось, он весело шагает дальше, шесть футов пять дюймов роста, сплошные глаза и зубы, а у его охраны волосы стоят дыбом на каждом метре пути.
— Да, тот ещe фрукт.
— Вот именно.
— У меня голова идёт кругом, — признался инспектор. — Не разбираюсь я в этих новорождённых государствах.
— Не вы одни.
— Вы только посмотрите на Нгомбвану. Что это? Республика, но одновременно член Британского Содружества Наций. Но если она входит в Коммонуэлс, то почему имеет здесь посла, а не Верховного комиссара?
— Меня не спрашивайте. Все это результаты манёвров моего старого друга Бумера. Официально они все ещe состоят в Содружестве. И имеют и того, и другого. Сумели и независимость приобрести, и приличия соблюсти — короче, все удобства. Потому они и настояли, чтобы их человек в Лондоне именовался послом и получил резиденцию, достойную и великой державы. Все Бумера работа.
— А что его люди в здешнем посольстве? Посол и все остальные?
— Пытаются вразумить его, но кажется, президент стоит на своём. Ему невозможно выбить из головы мысль, которую вбили в Лондоне во время учёбы и адвокатской практики: Британия в своей истории политических убийств не знает, из чего следует, что и никогда в будущем их не произойдёт. Не будь это столь безумно, могло бы показаться любопытным.
— Ведь он не может запретить Особому отделу делать своё дело. Разумеется, вне стен посольства.
— Но может чертовски усложнить им жизнь.
— Так что собираетесь делать вы? Дождётесь, когда он прибудет, и попытаетесь уговорить в аэропорту?
— Ну нет. Я завтра на рассвете лечу к нему. Дело Дагинхема придётся вам закончить самому.
— Премного благодарен. Какая радость! — воскликнул Фокс.
— Лучше мне сейчас пойти домой и начать собираться.
— Не забудьте повязать старый школьный галстук!
— Столь извращённые идеи я отказываюсь даже комментировать, — фыркнул Аллен.
Он подошёл к дверям, потом остановился.
— Хочу ещe кое о чем спросить. Не приходилось вам когда-нибудь случайно сталкиваться с человеком по имени Сэмюэль Уиплстоун? Из Министерства иностранных дел?
— В таких кругах я не вращаюсь. А в чем дело?
— Он был экспертом по Нгомбване. Полагаю, что недавно ушёл на пенсию. Симпатичный мужик. Когда вернусь, приглашу его пообедать.
— Он может как-то вам помочь?
— Тяжело ожидать, что он станет на коленях просить старика Бумера взяться за ум, если у того нет на это охоты. Но все же я надеюсь. До свидания, Фокс.
Через сорок восемь часов Аллен в лёгком тропическом костюме уже выходил из президентского «роллса», встретившего его в нгомбванском аэропорту. Под палящим солнцем он поднялся по величественной лестнице, уставленной стражей в парадных мундирах, и вскоре очутился в приёмном зале президентского дворца. Там, к счастью, работал кондиционер.
Встреча началась на высшем уровне. С Алленом с самого начала обращались как с исключительно важной персоной.
— Мистер Аллен? — встретил его молодой нгомбванец — президентский адьютант — в мундире с золотыми шнурами и аксельбантом на груди. — Президент счастлив, что сможет с вами встретиться. Через минуту он вас примет. Хорошо долетели?
Аллен шёл за небесно-голубым мундиром адьютанта по великолепному коридору с видом на экзотический сад.
— Подскажите мне, — спросил он по дороге, — как правильно титуловать вашего президента?
— Его превосходительство господин президент предпочитает такое обращение, — ответил адьютант.
— Благодарю, — кивнул Аллен, входя за своим провожатым в приёмную внушительных размеров. Исключительно представительный, широко улыбающийся секретарь что-то сказал на местном языке. Адьютант перевёл:
— Если не возражаете, можем войти.
Два стражника в сверкающих мундирах распахнули двустворчатые двери и Аллена ввели в гигантский зал. В дальнем его конце, за огромным столом, сидел его старый школьный товарищ Бартоломью Опала.
— Суперинтендант Аллен, ваше превосходительство господин президент, сэр, — торжественно сообщил адьютант и удалися.
Гигантская фигура была уже на ногах и лёгким шагом боксёра приближалась к Аллену. Могучий голос прогремел:
— Господи! Рори Аллен!
Рука Аллена очутилась в могучем захвате и плечо содрогнулось. Он с трудом сохранял почтительную позу со склонённой головой, что, как он полагал, предписывалось этикетом.
— Господин президент… — начал он.
— Что? Глупости, глупости, глупости! Наплюй на это, мой дорогой мальчик, как мы говаривали у Дэвидсона. — Аллен заметил, что президент повязал старый школьный галстук и что на стене за ним висит фотография их выпуска, на которой они с Бумером стояли в заднем ряду. Это его странно и чуть болезненно тронуло.
— Прохожи, садись, — гремел Бумер. — Куда ты? Сюда, сюда! Да садись же! Ты не мог мне доставить большую радость!
Голову его покрывали волосы, схожие со стальной проволокой; они уже поседели и стояли высоко, словно женская шляпка. Могучая фигура — одни мышцы. Глаза немного подналились кровью. Аллен словно двойной экспозицией видел за этой фигурой эбенового юношу, который ел одну гренку с яйцами за другой, приговаривая:
— Ты мой лучший друг, до сих пор у меня тут никого не было.
— Хорошо выглядишь, — польстил ему президент. — Совсем не изменился. Куришь? Нет? А сигары? А трубку? Да? Так закуривай! Ты обедаешь со мной, тебе сказали?
— Это великолепно, — заметил Аллен, когда наконец сумел вставить слово. — Ещё минута, и я забуду про протокол.
— Забудь сразу. Мы тут одни. К чему протокол?
— Мой дорогой…
— Бумер — называй меня так. Сколько лет я этого не слышал!
— Боюсь, это уже вертелось у меня на языке с самого начала. Дорогой мой Бумер!
Чёрный гигант раскатисто расхохотался. Аллен почувствовал себя как в доброе старое время.
— Как это прекрасно, — заметил президент. Потом помолчал и чуть погодя добавил: — Я должен спросить, преследует ли твой визит какую-то цель. В подробности меня не посвятили. Лишь сообщили, что ты приедешь и рад будешь со мной увидеться. Разумеется, я был в восторге.
«Это будет нелегко, — подумал Аллен. — Одно неверное
