Призови меня тихо по имени - Макс Крынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще тут есть магия. МАГИЯ! Причем она не была в этом мире с самого начала, а появилась почти двести лет назад, во время события, которое изменило мир. До этого, судя по прочитанным Кабалом книгам и урокам в школе, люди не ютились по редким городам и деревням, а жили практически везде. Потом что-то произошло, и появились демонические животные. Пришли они из других миров или появились из-за облучения магией обычных зверей, я не знаю, такому в местной школе не учат. Но демонические животные — это половина беды. Тогда же этот мир посетили демоны: прорвались из Бездны и изрядно проредили местное население.
Поначалу демонов травили ядами, подрывали и жгли: справлялись с ними, как могли, но без магии прогнать такого страшного противника не получалось. Человечество этого мира гибло. И прошли бы охочие до душ и жизненной энергии твари по миру, порабощая и уничтожая людей, если бы не вмешались другие разумные виды: в каждом человеческом городе появились каменные здания-коробки размером в десять квадратных метров. «Молельни», как их назвали люди. В этих молельнях можно пройти то самое «пробуждение» и получить магическую силу, заодно со знаниями, как этой силой пользоваться. А еще в этих местах можно продать добычу, будь то редкая трава, ценная руда или части тел сильных монстров, которые порталом перемещаются в какое-то иное место. Думаю, именно ради этой функции молельни и поставили: чтобы не заботиться добычей ресурсов в мире аборигенов, а дать им возможность самим тащить богатства своего мира в порталы, взамен на стеклянные бусы. Взамен на ресурсы или деньги в молельне можно получить монеты, артефакты, свитки и даже зелья, которые могут перевести человека на другой ранг.
Всех демонов воспрявшее человечество не перебило, но портал в Бездну закрыли и недобитков оттеснили в пустыню Альгору, что находится на самом юге. До сих пор туда летают и ездят маги, оттачивать свои боевые навыки и резать одичавших демонов. Нечисть плодится как кролики, потому не приходится опасаться, что она исчезнет без посторонней помощи.
Всякие прорывы и войны остались в прошлом. Теперь люди экстренно изучают магию, стараясь нарастить силы до того, как придет очередная оплеуха от какой-нибудь расы, живущей в одном из смежных миров.
Кстати, чуть не забыл! Хуже, чем к слабым людям, здесь относятся к призывателям, культистам, всяким демонопоклонникам и существам из-за Грани.
Маскировать тайну своего попадания мне точно придется. Вряд ли я докажу, что попал в тело, в котором не было другой души, а так вообще весь из себя хороший и положительный. Недолго думая, сочтут захватчиком и убийцей, а потом — повесят. Потому лучше вести себя максимально естественно и не выделяться.
На подходе к Сычку я замер, любуясь. Город в лучах заходящего солнца казался волшебным. Я такие только на картинках видел: сверкали шпили башен, блистали покрытые металлом крыши особняков богачей… А потом я сошел с холма, и все это великолепие заслонила каменная стена. Полюбовался бы этим великолепием еще немного, вот только нужно спешить — лавки проработают ещё не больше часа.
Возле ворот пусто — значит, проскочу по-быстрому. Кабал не раз проходил через эти ворота, с самого детства по лугам носился, и стражники ему, а теперь и мне, были отлично знакомы: вот этот пузач — дядька Пит, завсегдатай пивных, добродушный в целом толстяк. Вот этот сухой и худой мужчина с мрачным и даже слегка ненавидящим тебя взглядом исподлобья — Кирба, мастер местной псарни, в которой и сидят чешуйчатые псы — варрны. Ходят слухи, что он этим самым варрнам уделяет больше внимания, чем людям. Историй про это ходит море, от правдивых на слух, до совсем неприличных, но правды я не знаю.
— А кто тут у нас такой? Такой сла-абенький, — с непривычной для моего слуха издевкой протянул дядька Пит, вытягивая тяжелое боевое копье посреди прохода, будто своеобразный шлагбаум.
Я с удивлением посмотрел на мужика, который с отцом моим по вечерам в баре сидел, а нас, мальчишек, часто угощал сладостями и выпечкой супруги. Только вот взгляд у дядьки теперь был другой: вместо добродушного он был нехорошим, предвкушающим злое развлечение.
— Дядька, пусти в город? — попросил я, раз уж копье застыло на высоте моей груди. Пригибаться, чтобы пройти, не хотелось. Мало того, что унизительно, так дурак еще и треснуть сверху деревяшкой может, по голове либо мешку с моей живой добычей.
— А я тебя и не держу, — пожал плечами толстяк.
Но стоило мне шагнуть вперед и потянуться к копью, как дядька удивительно резко дернул наконечником. Я едва успел одернуть руку, иначе бы распорол бы ладонь о широкое лезвие копья.
— Оп! — дурачась, сказал этот идиот, будто и не могло его развлечение закончиться кровью и серьезной раной. — Ты чего удумал, подлец? На оружие стражника покусился? Так за это наказание положено!
Если еще минуту назад ситуацию можно было обернуть в шутку, то теперь она выходила за пределы безобидного развлечения. А недобрый блеск глаз мужичка говорил, что он еще не удовлетворен своими проделками.
— Какое наказание? — спросил я, чувствуя неприятную беспомощность. Здесь, на воротах, я впервые столкнулся с отношением, с которым постоянно сталкивался Кабал. Мальчишка везде чувствовал себя прокаженным, от которого даже не шарахаются, чтобы не заразил, а считают своим долгом кинуть в мою сторону камень или вот копьем треснуть.
— Розги! Но я добрый сегодня, так что можешь просто встать на колени и слезно попросить меня о прощении. Глядишь, растрогаешь, и даже в город тебя до закрытия ворот пущу.
Унижаться перед кем-то?
В груди разгорался жаркий гнев.
— Если есть претензии, обращайтесь с бумагой в суд или с докладом — к вашему непосредственному начальству. Либо же вызов мне бросайте, а я выберу в качестве оружия арбалеты, потому что навык у вас позволяет с копьями на уровне мастера обращаться, и битва справедливой не будет, а на мечах я вас сделаю, чересчур уж вы
