Еще одна чашка кофе (СИ) - Лунина Алиса

С тех пор Теона полюбила красить все подряд — любые поверхности, включая фасады домов, стены, пол в доме, ногти на руках и ногах. Ее странным образом успокаивал сам процесс окрашивания и запах краски. Со временем это увлечение стало для нее своеобразной психотерапией, ее личным способом гасить стрессы, позволявшим ей больше никогда не плакать.

Сама Теона считала, что, в сущности, ей повезло — все же у нее не самый плохой метод борьбы с неприятностями. Есть люди, которые заедают свои проблемы, — ее подруга Софико, к примеру, может навернуть на почве переживаний пару здоровенных, размером с пароход, хачапури; дед Георгий частенько боролся со стрессами вином, иной раз перебарщивая с его количеством (что вызывало стресс уже у его жены Нино), а кто-то, например, матушка Теоны, красавица Рита, поднимает себе настроение, покупая бесчисленные платья и туфли. Ну а она сама вот так: берет валик или кисточку в руки и — взмах туда-сюда — преображает поверхность, делает ее свежей и чистой.

Все безобидно, краска стоит не столь дорого, как платья и туфли, да и вреда от действий Теоны никому нет.

Если в детстве Теона красила что-нибудь только время от времени, то после школы у нее наступил интенсивный «покрасочный» период. Она тогда сильно переживала из-за смерти любимых Нино и Георгия и к тому же была растеряна из-за необходимости наконец определиться с выбором будущей профессии.

Увы, в свои семнадцать лет Теона еще не была готова к взрослой жизни и не очень понимала, чем же она дальше хочет заниматься. Ей хотелось, подобно бабушке с дедушкой, связать жизнь с искусством и творчеством, но это желание было еще очень смутным, неоформленным, не связанным с чем-то конкретным. Она толком не представляла, какую творческую специальность выбрать: стать ли ей режиссером, как ее дед Георгий, или быть актрисой, как бабушка Нино, а может, мастерить кукол или вообще создать кукольный театр?

— Сама не знаешь, чего хочешь, — нахмурился отец Теоны, когда дочь рассказала ему про свои смутные желания.

Деликатная мама Теоны — красавица Рита (кстати, благодаря ей у Теоны есть русские корни) попыталась смягчить диалог Теоны с отцом и задала наводящий вопрос:

— Доченька, чем конкретно ты хочешь заниматься?

Теона вздохнула и промолчала.

— Ты должна получить хорошее образование, лучше всего — экономическое, — в итоге заключил отец Теоны. — Даю тебе время до конца лета, чтобы подумать!

После этого на Теону и накатил «малярный период». Какой-нибудь умный психотерапевт наверняка установил бы связь между давлением на нее со стороны отца и возникшим на этой почве у девушки психологическим дискомфортом, а также последующей сублимацией, проявляющейся вот в этих ее «сеансах с красками». Но Теона в психотерапевтические дебри не углублялась. Она просто чувствовала, что ей плохо, что любимое занятие отчасти снимает переживания и, прихватив ведро с краской, красила все вокруг.

Покрасив у себя в доме все, что можно, Теона перешла во двор и переключилась на соседские дома. Подруге Софико Теона выкрасила забор нежно-розовой краской, будку своего пса Гриля — голубой, в цвет неба, сарай дяди Михаила — фисташковой.

К исходу лета перекрасив весь квартал, Теона приняла решение и — в конце концов, она всегда была хорошей, послушной дочерью! — отложила на время мечты о кукольном театре, поступив в тот институт, на котором настаивал отец, чтобы в будущем, к радости родителей, стать дипломированным экономистом. Ну а что, экономика — важная вещь, кому-то надо заниматься и этой уважаемой, серьезной специальностью.

В следующие пару лет Теона добросовестно погрузилась в учебу; забытые куклы скучали на ее столике, а ведра с краской и кисточки пылились в чулане. И все шло благополучно, пока прошлым летом не случилось нечто, перевернувшее жизнь Теоны.

В тот летний день она сидела на балконе и переговаривалась с подругой Софико, сидевшей напротив, на балконе своего дома. Жара стояла такая, что и неугомонный пес Теоны, черный кудлатый Гриль, валялся у хозяйки в ногах, не подавая признаков жизни. Барышням было так жарко и лениво, что ни у одной даже мысли не возникало, что можно перейти улицу и пойти к подруге домой.

Попивая чай (Теона с любимым вареньем из хурмы, Софико с обожаемой ачмой), девушки обсуждали… Ну что они могли обсуждать?! Не текущую политическую ситуацию в мире, конечно! Как и положено юным девушкам, они говорили о любви, об отношениях мужчины и женщины.

— Все о любви да о любви! — насмешливо сказал проходящий по улице высокий молодой человек.

Теона с Софико разом замолчали и наградили незнакомца презрительным взглядом, но когда они признали в нем сына их соседей, Михаила Багратиони, обе радостно ему замахали. Четыре года назад, закончив школу, Михаил уехал из Тбилиси учиться в другой город. И вот теперь он вернулся домой.

— Эй, красавицы, приглашаю вечером прогуляться по городу, — улыбнулся Михаил.

— А кого из нас ты приглашаешь? — уточнила Софико.

— Обеих! — не растерялся Михаил.

В тот вечер они втроем гуляли по городу, на следующий — втроем пошли в ночной клуб, а через два дня в кино тем же составом.

Сложно сказать, какая из двух подруг влюбилась в Михаила первой — Теона или Софико. Да и так ли это важно? Обе еще не знали серьезного чувства, но обе о нем мечтали, а умный, красивый, обаятельный Михаил как нельзя лучше соответствовал представлениям подруг об идеальном мужчине. В общем, Теона и Софико влюбились в красавчика соседа одновременно. Но первой о своем чувстве более скрытной подруге рассказала Софико.

Услышав признание Софико, с которой Теону связывали не просто дружеские, а можно сказать, нежные сестринские чувства, Теона растерялась и приуныла. Увы, в любви подобная «синхронность» не сулила ничего хорошего (любовь все-таки не синхронное плавание!). Погрустневшая Теона не сказала Софико о том, что вполне разделяет ее мнение насчет того, что Михаил — средоточие всех мужских достоинств, и умолчала о своей влюбленности в достойнейшего из мужчин.

Между тем прогулки «втроем» как-то быстро прекратились — Михаил с Софико теперь предпочитали встречаться вдвоем. Намечалась традиционная пара и классический сюжет. Теона поняла, что в этом союзе третий лишний — она. При этом Теона не находила ничего удивительного в том, что из них двоих Михаил выбрал высокую статную красавицу Софико, а не ее — метр с кепкой и кудрявая швабра на голове. «Да и можно ли не любить Софико? — вздыхала Теона, глядя на себя в зеркало. — Она такая красивая и обаятельная! А я… Я похожа на какого-то воробья или мышонка! Мелкая, худая — на такую никто никогда не взглянет!»

Теона молчала, замкнувшись в себе, и ждала дальнейшего развития событий. А вскоре Софико ей сообщила, что у них с Михаилом полная гармония и любовь до гроба и что через месяц они поженятся.

Услышав про скорую свадьбу подруги, Теона почувствовала какую-то острую, сродни зубной, душевную боль. Ее воздушный шарик снова улетел. И, как когда-то в детстве, Теона была безутешна. Но видя счастливое лицо любимой подруги, она не считала возможным испортить Софико ни настроение, ни жизнь. Посему Теона жестко скрутила в кулак свои эмоции и ничем не выдала того, что творилось у нее в душе. Просто на следующий день она вышла из дома в пять часов утра с ведром краски и покрасила все гаражи на своей улице, а потом на соседней. Она, можно сказать, взялась за старое.

К личным переживаниям на почве неразделенной любви добавилось разочарование в будущей профессии. Теона поняла, что совершила ошибку, поддавшись на уговоры отца, и что хорошего экономиста из нее никогда не получится, поскольку нельзя состояться в нелюбимом деле.

Через месяц Софико с Михаилом поженились. Накануне их бракосочетания Теона решила заболеть, чтобы иметь благовидный повод не присутствовать на свадьбе и не портить никому праздник своим похоронным видом. С этой целью она заставила себя съесть тонну мороженого. Теона глотала лед кусками, пока не почувствовала, что внутри нее образовался злой ледник и что она почти превратилась в айсберг. С тех пор ей вообще казалось, что ее тогда заморозил какой-то злой волшебник, и вот такой замороженной ей теперь и придется жить.