Еще одна чашка кофе (СИ) - Лунина Алиса

Они долго ходили по музею, рассматривали картины. Теона с удовольствием простаивала перед полотнами, на которых было изображено море или солнечные пейзажи. А потом Леша отвел ее в зал, где висели картины Саврасова и доверительно сказал, что ему очень нравится этот художник.

Теона застыла перед одним из полотен, на котором разливалась половодьем робкая русская весна — мрачное небо, болотца, чахлые, словно долго болевшие березки, — и вдруг с тоской выдохнула:

— Какой ужас! Это же называется «отгружаю депрессняк тоннами». Вот что есть ваш Петербург и ваша страна в целом!

Леша аж взвился:

— А у вас-то в Грузии что?!

— А у нас огромное солнце! И горы, и красное вино, и люди поют песни. И всегда-всегда весна и лето! — гордо изрекла Теона.

Леша задохнулся от обиды:

— А что же ты тогда сюда притащилась? Ну и сидела бы в своем лете?!

— Да просто жизнь приперла к стене, и пришлось уезжать.

На лице девушки застыло такое отчаяние, что Леше неожиданно стало жаль Теону, и он примиряюще заметил:

— Да ладно. Я вообще-то Грузию люблю: шашлыки, хинкали, хачапури!

— Какой же ты примитив! — усмехнулась Теона. — Грузия — это не только еда!

Вот и поговорили. Опять полаялись, как кошка с собакой. В итоге всю дорогу из музея до дома Теоны они молчали.

Лишь на прощание Леша сухо сказал:

— До завтра! Утром жду в «Экипаже». И не вздумай опаздывать!

Леша угрюмо смотрел на часы — Теона опаздывала уже на полчаса. Прекрасное начало ее первого рабочего дня!

Он заглянул на кухню, где Манана пекла круассаны, и ехидно поинтересовался:

— Ну и где наша новая барменша?

Манана безмятежно махнула рукой:

— Сейчас придет! Мы с ней вчера полночи проговорили, может, заспалась девочка, ничего страшного. Или заблудилась бедняжка в незнакомом городе, растерялась!

— Растерялась! — насмешливо протянул Леша. — Я не сказал бы, что она теряется…Честно говоря, племянница у тебя — чистая скорпиониха. Мелкая, но так ужалит, что полруки оттяпает!

— Что ты, Лешка, — вскинулась Манана, — она такая хорошая девочка — добрая, нежная, просто стесняется.

— Что-то я не заметил в ней особой стеснительности, — буркнул Леша. — Все время дерзит и колется — чистый кактус! Вот спасибо тебе! А мне еще и работать с ней придется!

— Ну не злись, — примиряюще сказала Манана. — Хочешь, я тебе опять твой любимый пирог испеку?!

— После общения с такой напарницей-колючкой и пирога «Двенадцатой ночи» не захочешь! — пожаловался Леша.

— Ты просто ее еще плохо знаешь! — заверила Манана.

— Да у меня как-то и не возникает желания узнать ее получше! — честно признался Леша и тут же услышал рядом возмущенное фырканье.

Оглянувшись, он увидел, что за его спиной стоит насупленная Теона.

— Привет, Белкин. Вижу, ты без меня очень скучал?! — усмехнулась девушка.

И только появление Никиты Арсеньева предотвратило возможную перепалку Леши и Теоны. Кстати, Леша отметил, что с Никитой Теона ведет себя куда любезнее, и в беседе с ним она даже производит впечатление относительно нормального человека.

— Отличная девушка, — подмигнул Леше Никита, когда Теона отвернулась, — умная и обаятельная!

Леша сморщился и поинтересовался у «мисс обаяния», какие виды кофе она умеет готовить.

— Честно говоря — никакие, — улыбнулась Теона. — Я кофе вообще не люблю.

Леша застонал, как смертельно раненный зверь:

— Да как же, да что же это?!

— Ну вот так, — пожала плечами Теона. — Но я ответственный, легко обучаемый человек, поэтому я быстро усвою все, что нужно.

— Но кофе нужно любить! — вскричал Леша. — Тут все серьезно!

— А ты вообще какой-то чрезмерно эмоциональный парень, — неодобрительно заметила Теона. — Неужели ты так уж любишь кофе?

— И даже еще больше! — отрезал Леша. — А ты-то что из напитков предпочитаешь?

— Чай, а еще лучше красное домашнее вино! — призналась Теона.

— И с этим человеком нам придется работать?! — возмутился Леша.

Манана с Никитой, наблюдавшие за диалогом Леши и Теоны, переглянулись.

— Ну ничего-ничего! Мы еще сделаем из тебя приличную девушку! — с тихой угрозой пообещал Леша и тут же включил гимн отъявленных кофеманов, песню Фрэнка Синатры «The Coffee Song».

Старина Фрэнк пел о чудаках, которые даже в яичницу с ветчиной добавляют кофейный кетчуп, да что там говорить — они даже в кофе добавляют кофе! В какой-то миг оба бармена не сдержались и тоже затянули песню.

Услышав слова «Ты встречаешься с девушкой и позднее понимаешь, что она пахнет как кофеварка», Теона взглянула на парней с изумлением. Ну ладно чокнутый Белкин, но от Никиты она такой кофейной экспрессии никак не ожидала.

— Понимаешь, нам всем нужна энергия, — улыбнулся Никита. — А эту энергию дает что?

— Что? — переспросила Теона.

— Кофе! — прокричали Леша с Никитой.

Теона выразительно на них посмотрела:

— Парни, вы сумасшедшие!

Но как бы там ни было, несмотря на всю разность характеров, темпераментов и глобальное различие вкусов, отныне Леше и Теоне предстояло работать вместе. Ничего не поделаешь!

Весь день Данила Суворов провел в Кронштадте, без устали снимая этот гордый город с разных ракурсов. Кронштадт завораживал Данилу не меньше, чем красоты Крайнего Севера или экзотика африканских пустынь, поскольку в нем сохранился неповторимый петербургский «гений места».

Данила долго снимал на набережной. Ветер рвал серое полотно Финского залива, небо сливалось с водой, покачивались корабли на причале. Непогода испытывала город-крепость, его жителей и самого фотографа на прочность. Но Данила радовался разбушевавшейся стихии, позволявшей сделать характерные, образные снимки. Сделав целую серию фотографий на заливе, Данила дошел до прекрасного, уходящего ввысь Морского собора и невольно улыбнулся: «Создал же Господь такую красоту!» Серия фотоснимков собора, и дальше в путь.

Суворов бродил по окраинам города, заглядывал во все дворы, закоулки, фиксировал камерой проступающее в трещинах на стенах, в следах старых военных снарядов, в золоте церковных куполов время. По сути Данила всегда занимался тем, что стремился удержать ускользающее время, запечатлеть его. Вся его жизнь была попыткой зафиксировать, поймать и бережно сохранить что-то очень зыбкое, эфемерное, ускользающее. Потому что кто его знает — вдруг через несколько лет в этот гордый, тихий, дремотный город, сам по себе похожий на застывший корабль, ворвутся какие-нибудь преобразователи и захотят переиначить здесь все на современный лад: уничтожат этот старый форт, снесут тот старый дом, а на месте этого магазинчика с трогательной, советской еще вывеской соорудят очередной безликий супермаркет. Любой город может исчезнуть, уйти как Атлантида под воду. Понимая это, Данила хотел сохранить любимые места в их первозданном виде хотя бы на карте памяти.

Изрядно постранствовав по свету, фотограф Суворов в какой-то миг решил отдать дань уважения родной стране — он много снимал русский Север, красоты Алтая и Урала. И вот теперь осел в Петербурге. До этого времени у Данилы не было своего жилья (московская квартира, где жили его родители — не в счет). Он и не хотел пока обзаводиться собственным жилищем, чтобы не привязываться к месту, не ограничивать себя в странствиях по миру, в своей свободе. Он предполагал, что когда-нибудь, возможно, бросит где-то якорь и осядет, но когда это будет и в какой точке земного шара, еще не знал. Пока же его временным приютом стала квартира друга Ивана в старом, истинно петербургском доме и отчасти уютная кофейня «Экипаж», где он проводил много времени.

Вот и в этот вечер, вернувшись из Кронштадта, по пути домой Данила зашел в «Экипаж» — купить круассанов на завтрак, выпить еще одну чашку кофе и сыграть с Лешей в шахматы.

Однако Леше сегодня, судя по всему, было не до шахмат. В кофейне появилась новая сотрудница, и Леша был занят тем, что объяснял девушке тонкости их работы.