Стеклянный корабль - Юрий Самсонов

Из всех мыслей, пронесшихся, в голове, сохранилась для дневника только эта, что, конечно же, крайне существенно. Жаль, не узнать, каковы были другие. Странник, отмечает только их необычность, рискованную причудливость, запись бегла и невнятна… Но, может быть, мы это знаем? Может быть, мы это знаем слишком даже хорошо? Подумаем, нет ли у нас способа исследовать и то, что осталось совершенно неизвестным!..

Он едва не сделал новой ошибки, позабыв о попутчике. Тот его радости отнюдь не разделял: озадаченно смотрел на город, словно бы обнаружив засаду и размышляя, не уйти ли от бесполезной схватки. Последнего ни в коем случае нельзя было допускать. Хотя роли и переменились, это поводырю следовало вступить в город первым, а страннику держаться позади хотя бы в полушаге – или уж добираться вполне самостоятельно с самого начала!

– Нечего бояться, все будет хорошо, – сказал странник.

Попутчик угрюмо усмехнулся, поглядел на свой железный сундучок, перехватил его в здоровую руку. Что-то было в этом сундучке такое, чему странник названия припомнить не мог, зная, однако, что не зря сотоварищ несет свой груз бережно, как собака украденное куриное яйцо, – видал он в детстве раз такую сцену…

– Не думай, – настаивал странник, – все будет здесь, как ты захочешь!

Улицы были пусты. Ни один нос не расплющился в окошке, ни одна голова не высунулась из калитки, по обычаю таких забытых богом мест. Впрочем, и окна тут, и кровли, и стены, и низкие плитняковые ограды, и калитки – все заросло пылью.

Но мостовая была чисто выметена, – и веселое предчувствие перемен совсем окрепло, когда из-под ног пешеходов разлетелись с оглушительным кудахтаньем куры, что, разнежась, дремали в пыли.

Они остановились перед строением, мало похожим на соседние.

Двор был чуть не весь занят громадным каменным сараем, фасад которого въездными коваными воротами выступал на улицу. За калиткой в глубине двора лепился к боковой стене этого сооружения узкий, о трех этажах дом, Окруженный кустами. Острая кровля его прогибалась под Тяжестью черепицы, оборвались, проржавев, водосточные трубы, плесень проела насквозь деревянные щиты на окнах нижнего этажа, выше чернели пустые рамы. – Узнаешь? – сказал странник. – Да, это здесь!.. Облокотясь о калитку, поводырь молча разглядывал дом. Кажется, он был взволнован…

Дальнейшее привиделось страннику не единожды – и целиком, и отдельными эпизодами, словно желая, чтобы все было вызубрено без запинки. Зеленая тетрадь сохранила подробности, но мы без них покуда обойдемся, так как вынуждены будем еще к этим событиям вернуться.

Передадим их вкратце.

Поводыря окликнул местный полицейский – да, имелся здесь уже и свой полицейский в чине сержанта! – проверил документы и пригласил в ратушу, к нотариусу, который, оказывается, только его и ждал, чтобы начать важнейшее заседание!

В кабинете старика-нотариуса произошла замечательная сцена – в своем месте мы ее опишем; затем они прошли на тенистую террасу во дворике ратуши, где сидели, уже другие участники, заседания – прямые потомки главам семейных кланов и ремесленных цехов, некогда здесь процветавших, и нотариус объявил, зачем они собраны; некий могущественный его клиент пожелал, чтоб город возродился, им предложено снова поселиться тут на выгоднейших условиях!

Сам этот клиент почему-то не смог прибыть, его кресло – одно из семи, стоявших вокруг стола. – пустовало, но против него был поставлен столовый прибор, резной деревянный ларец и запечатанный воском, покрытый плесенью, слегка отпотевший кувшинчик.

Страннику это показалось забавным. Обойдя стол, он, уселся в пустующее кресло, тоже обернул кувшинчик салфеткой, вынул длинную пробку…

Бокалы со звоном сошлись над столом…

Позднее будет дословно передана застольная беседа, каждое слово которой – даже пустая обмолвка! – не обошлось без последствий, но теперь поспешим к первому из наших финалов – к завершению эксперимента.

С этого дня городок начал устраиваться и населяться, как страннику того желалось, однако события приобретали все большую независимость, движимые собственной внутренней логикой, по временам весьма причудливой, силой возникших обстоятельств и действующих лиц, из которые иные являлись для странника неожиданно и бывали весьма неприятны.

В дневнике он однажды назвал меня дурным сеятелем, в чьем лукошке оказались смешаны семена злаков и плевелов. Странник не умел прополоть свое поле, сознавая вдобавок, что это либо потребует чрезмерного труда, либо поставит под угрозу весь его замысел – а стоило ли рисковать из-за того только, что чья-то физиономия или поступки ему не понравились? Оставалось мириться почти со всем, что он сам допустил и чему дал поблажку, идя наперекор лишь в последней крайности и весьма осторожно…

Городок на его глазах терял свою заповедную таинственность, превращаясь в зауряднейший провинциальный закоулок, подобный, мы догадываемся, тем, в каких наш молодой человек провел свои ранние годы. Странник испытывал досаду, но не особенно сильную. "Жизнь как жизнь", – говорил он себе, пожимая плечами. В конце концов только одно имело настоящее значение: приближалась пора явиться Ей – Той, о ком странник ни на миг не забывал, ради кого затеял высокоученый подвиг.

Сколько, скажут, однако, хлопот, чтобы совершить пустячную прогулку с дамой, пускай даже держась за ручку! Но это не наша печаль.

Поразительное число событий и лиц вмещалось теперь в его сны, особенно в последний, в котором он ждал Ее, и Она пришла!.. Да, Она пришла, но затем все спуталось: какая-то суета, зовут на помощь, он бежит по выщербленной лестнице в подвал, а там – там что-то совершенно необыкновенное, чего припомнить он, однако, не сумел: его ожидало пробуждение и преудивительная явь!..

Итак, пока он делал поспешные записи в толстой тетради, засветился экранчик плохонького телевизора, включенного за неимением другого способа определить, который час, и уже первые внятные звуки, что дошли до слуха молодого человека, едва его не оглушили, изображение заставило оцепенеть.

– Что же это, боже, боже мой?.. Сон наяву? – он ущипнул себя с силою, едва не вскрикнув от боли. – Галлюцинирую? – нажал на глазное яблоко. Изображение сдвоилось. – Не сошел ли с ума? Вот это правдоподобно!..

– Обязательства перед союзниками, – говорил меж тем с экрана лысоватый дородный мужчина, – расходы на оборону, экономические затруднения. – сами знаете, о чем говорят эти люди, едва заведешь речь о деньгах! Я добрался до господ из союзной ассамблеи. Они оказались не лучше наших доморощенных бюрократов. Короче, новых ассигнований не будет, чрезвычайных расходов нам тоже не возместят!

Речь была наилучшим способом доказать, что это не сон, а скучнейшая действительность, но молодой человек внимал ей, словно музыке, зажмурившись от удовольствия, угадывая наперед каждое слово, как ждут отзыва эха: ведь считанные минуты назад эта речь, во всей ее красе, взаправду ему приснилась!

Послышался ожидаемый ропот толпы. Он опять поглядел на экран. Телекамера показывала знакомую площадь перед ратушей знакомого городка, беря крупным планом отдельные лица – все тоже весьма знакомые, хотя и постаревшие со времени первых встреч.., встреч в сновидениях! Но перемены их были также знакомы.

– Да что же это я! – закричал вдруг молодой человек, выпрыгивая из постели. – К ночи Она будет там! Вперед!

Неистовость души… Помянем еще раз это единственно приметное качество нашего странника.

Внезапное воплощение грезы показалось бы чудом любому, и не только в его время: оно кажется чудом и нам, отдаленным потомкам, которых протекшие столетия кое-чему научили. Без спору, каждый на его месте был бы поражен страшно и вряд ли о чем другом способен был бы думать.

Но, может быть, он подсознательно ожидал чего-нибудь подобного?..

С ликующим воинственным воплем, подскакивая на одной ножке, он влезал в брюки, поспешно умывался и, позабыв о таком жалком пустяке, как завтрак, принялся вкладываться в дорогу.

Философия нынче отставлена, мы снисходительно отказались изучать свои отношения с миром, нам довольно того, что мы живем и развлекаемся. Необычайнейшее событие, которое служит предметом нашей хроники, свершившись, не сделалось ни для кого хотя бы любопытным, было сочтено не то каким-то представлением, не то маскарадом, бог знает для чего затеянным, короче, не привлекло никакого внимания, хотя мы тут имеем дело с чем-то глубоким и страшным. Автор имел случай в том убедиться, ведя свое расследование: изучая документы архивов, стучась во все двери в поисках участников и свидетелей, выслушивая их неохотные показания.