На долгую память… - Александр Михайлович Кротов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Баюнов зажмурился, пытаясь заставить изменчивую память работать. Но ничего не получилось. Он вновь уставился на табло, пытаясь найти те строчки, которые отозвались бы в его памяти знакомством с реальностью.
Но не нашёл.
В досаде он плюхнулся на жёсткую скамейку. Что-то упёрлось в рёбра.
Витя достал из внутреннего кармана смятый пакет и крепко сделанный блокнот из коричневой кожи с железными вставками на углах и закладке. Следом он извлёк красивую ручку. Он открыл страницу с закладкой и вновь, как в первый раз, прочитал текст про развод. И про клад. Но на этот раз его внимание больше зацепилось за слово «клад». Информационное табло движения пригородных электропоездов и клад как-то состыковались в его разуме, и он вскочил со скамейки.
Подчеркнув «клад» жирным росчерком, мужчина аккуратно убрал свою канцелярию в пакет, а пакет спрятал в кармане. После этого он решительно направился к кассам, но вдруг почувствовал острый приступ страха. Давно он ничего не боялся. Страх был сильным. Захотелось остановиться, бросить всё. Но пока память что-то держит, надо идти вперёд. Ведь так просто её отпустить и упасть в состояние невесомости, несоприкосновенности с реальностью.
— Мужчина, до куда билет брать будете? — спросила женщина из аквариума.
Не аквариума, а кассы. Кассы пригородных направлений.
— До конечной, на ближайший, — сказал Витя.
Он начал шарить по карманам. Блокнот, ручка, шелест пакета, шелест бумаги. Бумага — деньги.
В узкое окно кассы Виктор положил пятьдесят рублей.
Женщина забрала деньги, сказала:
— Здесь до конечной не хватит!
— Значит, не до конечной, тварь ты глупая! — вскипел Витя.
— Как вы разговариваете-то?
— Сиди в своей конуре, и не гавкай! — громче крикнул Витя.
Те, кто встал за ним в очереди, отвели взгляды в сторону. Никому не хотелось вмешиваться.
— Тут на половину пути только!
— Ты совсем что ли не врубаешься в то, что тебе говорят? — с угрозой сказал Виктор.
Женщина бросила ему билет, на который у него хватило денег. После этого она закрыла окно и побежала курить.
Баюнов взял билет и пошёл к турникету. Ему помогли разобраться с системой работы аппарата, после чего Виктор отправился на перрон. Перрон он выбрал тот, что объявили по громкоговорителю. Он счёл это за знак судьбы.
Как ни странно, контролёры, стоящие у входа, впустили его в вагон. Значит, всё было правильно. Витя выбрал место у окна. Через несколько минут поезд тронулся.
В вагоне было почти пусто. Восемь-десять человек, разрозненно сидящих у своих окон. Но Витя ни на кого не обращал внимания. Он некоторое время заинтересованно пялился в окно, но это ему вскоре наскучило. Индустриальные пейзажи большого города, оставшегося позади, сменили однообразные картинки густоты леса.
Виктор вновь достал свой блокнот. Снова удивился, снова расстроился, снова задумался над словом «клад».
Убрав блокнот, он вновь начал всматриваться сквозь грязное стекло окна. Деревья, столбы, деревья, столбы. Ничего интересного. Потом он стал пристальнее изучать окружающую обстановку внутри вагона.
Его вниманием завладела девушка, сидящая с противоположной стороны, также, у окна. Но его интерес был не к самой девушке, а к лопате, что та держала в руке, уткнув в пол завёрнутый в газету черенок. Рукоятка была новой, древесина была чистой, ещё не знающей грязных рук и перчаток с пупырышками.
Лопата — клад. Сложилась головоломка в разуме Виктора.
Только потом он оценил внешность девушки. Она была стройной, с хорошей осанкой, возможно, спортсменкой. Маленькая грудь, крепкие ноги, женственные руки, но которым был не чужд и физический труд. Белокурые волосы были затянуты в аккуратный хвостик. Смазливые черты лица, минимум косметики, молодость. Ей было около двадцати лет, или чуть больше. Взгляд простой. Грустный, задумчивый. Но не тяжёлый, лёгкий. Будто её интересовало то, что творилось за окном. Белые наушники. Бежевые обтягивающие шорты до колен, удобные кроссовки. Синяя футболка, лёгкая белая олимпийка. Небольшая спортивная сумка. Лопата.
Лопата.
Витя подсел к девушке. Он понимал, что его вопрос может звучать глупо, но было бы во много раз глупее начать разговор с фразы «привет, как дела».
— Тоже едете раскапывать клад?
— Что, простите? — вежливо переспросила девушка, стянув наушники.
Сразу стало заметно, что она стесняется посмотреть на собеседника.
— Тоже едете раскапывать клад? — повторил Виктор, но он пока не злился.
Девушка скромно засмеялась, и, не переставая улыбаться, сказала:
— Нет, к сожалению. Я еду к папе, буду помогать ему выкапывать не клад, а картошку. У него очень болит спина, а его старая лопата слишком тяжёлая, поэтому я купила новую. Суперсовременную. Только что-то она слишком похожа на старую.
Девушка вновь мило рассмеялась. Ей понравилось внимание мужчины в стильном костюме, который нелепо смотрелся в интерьере старой электрички, рядом с одетыми в практичные одежды дачниками.
— Картошку копать слишком скучно, лучше копать клад. Главное, знать, где он лежит, — серьёзно сказал Виктор.
Ему было важно не выпустить из внимания своё озарение по поводу клада. Вроде оно было где-то рядом, а теперь растворилось, ослабив напряжение эмоций.
— А вы знаете? — с интересом спросила девушка.
— Единственное, что я сейчас точно знаю, так это то, что меня зовут Виктор, — сказал Баюнов.
— А меня зовут Лера, приятно познакомиться.
— Вы это сказали из вежливости или вам действительно приятно? — спокойно поинтересовался Виктор.
Но внутри него почему-то возник гнев, хотя злиться ему вовсе не хотелось.
— Если бы мне было неприятно, я бы продолжила слушать «Европу плюс» и попыталась бы сделать вид, что мне крайне не хочется с вами общаться, — просто сказала Лера.
Ей стало немного не по себе, первостепенный позитив разговора куда-то улетучился. Она не знала на чём сконцентрировать свой взгляд, не задерживая надолго своего внимания на собеседнике. С ней не в первый раз знакомятся в электричке, но приветственные фразы мужчины её заинтересовали, да и выглядел он солидно. Теперь она начала понимать, что первое впечатление пришлось некстати.
— «Европа плюс» это злая музыка? — спросил Виктор.
Разговор с Лерой как-то начал цеплять его внимание, у него в разуме появлялось много вопросов, которые он спешил озвучить.
— Нет, скорее просто развлекательная. Музыка, которую слушаешь, чтобы скоротать время и придать себе немного позитива.
— А как вы думаете, чем тогда может быть злая музыка? — Виктор был заинтересован своими мыслями и ответами девушки.
— У меня был друг, он слушал очень тяжёлую музыку. Временами, злую. Но это была злость отчаяния. Такое слушать нельзя. Папа мой слушает рок. Старых исполнителей. Они не злые, полегче, но какие-то
