Ящик водки. Том 1 - Альфред Кох

— Ну почему, в зеркале — легко.

— А я свой хочу видеть без зеркала.

— Зачем тебе?

— Хочу знать, какой он.

— Ну, ну… Какой он — про это тебе другие люди скажут…

— Тебе жалко людей, у которых нет денег?

— Таких, кто всю жизнь мечтает кошелек найти, как молодой Саша Корейко — конечно, таких не жалко. А если человек, допустим, просто не может заработать, потому что он сирота и ему пять лет, или потому что он раковый больной, или он старый, или у него в автокатастрофе или, не дай бог, на чеченской войне погибли все кормильцы, и человек просто не может работать — таких жалко.

— И Христа ради ты не подаешь?

— Ну, у церкви подаю, а когда на улице побираются — не подаю. На храм жертвую и много жертвую больным. Я об этом не люблю распространяться, я это делаю для себя. С максимальной анонимностью.

— А на паломничество ты способен?

— Я был и в Иерусалиме, и в Назарете, и на озере. Вместе со своей женой, мы специально поехали, это было именно паломничество.

— Тебя там пробрало?

— Да. У Гроба Господня… Но самое сильное впечатление было в пустыне. Это было где-то в районе Моссада. Я ночью ушел в пустыню и там несколько часов слонялся.

— Ты ведь крестился, уже будучи взрослым?

— Да. Уже при новой власти. Но относить себя к верующим начал намного раньше. Может, это и неправильно, но к обрядам я отношусь не очень аккуратно и, будучи православным, могу совершенно спокойно молиться в костеле. Я понимаю, что богохульствую…

— Ты уже несколько лет держишь пост. Насколько строго? Ты в пост вообще ничего себе не позволяешь из того, что запрещено, да?

— Алкоголь я в пост не употребляю и, чего жрать нельзя, того не жру.

— А скажи, пожалуйста, в пост жрешь ли ты фирмы?

— В пост — да. Я когда Гуся уделал, был ведь пост.

— Прямо под Страстную пятницу подгадали! Это как?

— Абсолютно нормально! Это ж было богоугодное дело…

Игорь Свинаренко интересен… да хотя бы тем, что сделал в журналистике замечательную, завидную карьеру. Он, кажется, не пропустил ни одного удовольствия, достижения или впечатления, которые возможны в этой профессии. Перечислим эти удовольствия.

1. Командировки, то есть путешествия за казенный счет. Он объездил почти всю Россию. И вообще все страны, которые его интересовали. Таких набралось штук тридцать, включая экзотику типа Австралии, Японии или ЮАР, а про Европу и Америку и говорить нечего. Репортер Свинаренко летал на самые яркие мировые события: вручение «Оскаров» в Голливуде, «Гран-при» «Формулы-1», памплонская фиеста, венецианский карнавал, ярмарка современного искусства в Париже и т.д. Бывал на войнах — в Чечне, Армении, на Балканах.

2. Встречи, как раньше говорили, с интересными людьми. Он брал интервью у весьма серьезных «звезд» — от Зыкиной и Черномырдина до Аллы Пугачевой и норвежского короля Харальда

Игорь Свинаренко, 2002 Пятого, это уж не считая президентов разных стран, чемпионов мира и гениев.

3. Карьерный успех. Он достигал самых высоких постов, какие бывают в журналистике — был главным редактором журнала «Домовой» и собкором в Америке. Вы можете возразить: но министром или хоть замминистра печати он ведь не был! Не был. Но министр — это все-таки уже за пределами журналистского ремесла.

4. Высшая профессиональная награда. Это национальная премия в номинации «Репортер года» (за 1998— 1999 годы).

Премия была ему присуждена Академией свободной прессы и институтом «Открытое общество» (Фонд Сороса). Лично Сорос ее и вручил. 5. Издание собственных книг. А их уже штук пять точно вышло.

Игорь Свинаренко родился в 1957 году в Донбассе. Его отец был первым коллекционером книг и главным матерщинником на всей шахте, что, может, и вызвало у будущего писателя интерес к печатному слову.

Газетную карьеру начал с простеньких заметок и бледных фотографий в «Макеевском рабочем», будучи школьником.

Журналистскую деятельность в начале творческого пути он успешно сочетал с увлечением креплеными винами, уличными драками (приводы в милицию, ножевое ранение) и отличной учебой в школе (окончил с золотой медалью). И это — вполне «гармоническое развитие личности».

Студентом журфака МГУ Свинаренко печатался в больших газетах и интенсивно путешествовал — от Сахалина и БАМа (производственная практика) до Берлина и Лейпцига (где учился год в университете). «Подает надежды», — так охарактеризовал студента Свинаренко его наставник Коля Гоголь, который в 1976 году занимал пост ответсека сахалинской областной газеты (сейчас в Москве издает разные журналы).

После, получив диплом, Свинаренко то работал в газетах, то бросал их; при цензуре это была довольно унылая служба. Оставляя перо, Свинаренко то и дело строил доменные печи, гнал самогон, возводил мосты, лежал на диване, сдавал бутылки, ездил в «шабашки», а также сеял разумное, доброе, вечное в подпольном христианском издательстве, — которое пришло в упадок после того, как в 81-м издатель Саша Сидоров (он же Розанов) был арестован КГБ.

Оставшись тогда без средств к существованию, Свинаренко вынужден был вернуться в газету, где приходилось заниматься литературной поденщиной, однообразие которой иногда удавалось нарушить. Так, работая в калужской газете, он в центральной печати обличал местных начальников, людей темных и недалеких. Те обижались, натравливали на него местный КГБ, ставили «вопрос о пребывании Свинаренко в партии» — пока случайно не выяснили, что он — беспартийный…

Одной из газет, в которых он работал, была «Комсомольская правда». Оттуда его в 90-м году уволили за профнепригодность, чем Свинаренко до сих пор гордится — ведь такой чести удостаиваются далеко не все журналисты.

В очередной раз оставшись без работы, он пошел в «КоммерсантЪ», который тогда был единственной в России независимой газетой, не проходящей цензуру. «Игорь Свинаренко — один из столпов Издательского дома „КоммерсантЪ“, такая же неотъемлемая его часть, как твердый знак, но важнее», — так в рубрике «Звезды прессы» писали о нем «Московские новости» (№ 3, 1996).

В интервью по случаю получения им журналистской премии он сказал: «Еще когда я был стройным юношей, я все про свою газетную работу придумал. С тех пор в рабочее время решаю две задачи: развлекаюсь сам и подаю сигнал порядочным людям, что они не одиноки. (…) Я чувствую себя начинающим репортером приблизительно 23-летнего возраста, несмотря на то что я такой взрослый и толстый» («Коммерсанты, 08.06.99).

Новая жизнь началась смертью Брежнева. Грохот, произведенный уроненным гробом с телом вождя, сравним в этом смысле с залпом «Авроры».

Мало кто знал, что застой на этом кончится… Авторы не знали. Один из них — Кох — подметал в то время улицы Ленинграда, в свободное время постигая экономическую науку в институте. Он мечтал: «Пройдет 20 лет, я буду преподавать в вузе. У меня будет „жигуль“, дача на 6 сотках, в отпуск буду ездить в Сочи, а изредка даже и в Варну!»

Второй автор — Свинаренко — был репортером областной калужской газетки. Он бойко сочинял заметки, пытаясь показать кукиш в кармане, увлекался чтением самиздата и дружил с девушками. Свою жизнь через 20 лет он видел такой: «Издам тонкую книжку очерков, накоплю денег и на них куплю горбатый „Запорожец“, а также разок съезжу в Париж по турпутевке». Давно уже эти мечты кажутся авторам смешными: жизнь оказалась куда богаче. Но настало ли счастье?

Бутылка первая 1982

— Алик! Давай ты первый рассказывай, чем ты лично занимался в год смерти Брежнева Л.И. Итак, 82-й год. Кто ты?

— Я в Питере на четвертом курсе учусь. А осенью начал работать вечерним дворником… Вечерний дворник — это не обычный дворник, который в шесть утра метет двор, снег расчищает, лед откалывает и поребрики чистит. Вечерний дворник работает только тогда, когда в течение дня что-нибудь такое навалило, что никак нельзя терпеть до утра. Обычный дворник не выйдет — у него смена закончилась. Вечерний дворник — человек аврала. Зарплата у него меньше, чем у обычного. Рублей так девяносто — сто двадцать. И работает он меньше. Зато случайно и по вечерам. Самая хорошая работа для студента или аспиранта. Такая работа передавалась «по наследству». От старших товарищей младшим. Мне она досталась на четвертом курсе. Проработал я пять лет. С 1982 года по 1987 год. Уже кандидатом наук был, а все работал. …А ты что делал в это время? — Я как раз прекратил эксперименты, закончил кочевую жизнь, решил бросить якорь в Калуге — восстановил паспорт, официально оформил развод с бывшей женой, встал на воинский учет, получил диплом… Который, после того как в 80-м году я окончил университет, все лежал в деканате. А я те два года работал в шабашках, в самиздате и даже в управлении «Донбассдомнаремонт».

— Ну, шабашки — это само собой. В 82-м меня уж на военные сборы послали, и я не мог шабашить.